Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард - Страница 57

Когда по окончании проповеди я высказал святым отцам свое удивление по поводу такого огромного стечения народа на богослужение, то узнал, что сегодня, оказывается, Пасха. А мы-то совсем об этом позабыли! Теперь нам стало ясно, почему гостиница так переполнена.

Многие здешние плантаторы и чиновники недоуменно пожимают плечами, когда заходит речь о работе, проводимой миссионерами.

Добрые дела, к сожалению, быстро забываются; так же вот и в Африке: миссионеры в течение столетия непрестанно боролись против работорговли, людоедства, жестокости и унижения человеческого достоинства, причем безвозмездно и даже не рассчитывая на какую-либо особую благодарность за это от мировой общественности.

Меня, признаться, озадачивала непредвзятость суждений этих белых святых отцов, у которых мне не раз случалось переночевать, и та естественность, с которой уже тогда они целовали перстень с печатью на руке африканского епископа.

— Какие странные имена дают своим детям эти жители Буньоро, что напротив, нас, в Уганде, — рассказывал мне один из них. — Одного зовут Баруцалире — «Рожденный, чтобы умереть»; или Битакуле — «Долго не проживет»; Гафабуза — «Умирают ни за что, ни про что»; Туруганирва — «Смерть безжалостна»; Тибаньенда — «Я никому не нужен»; Балитирварбуза — «Надо было заблаговременно умертвить»; Бьенобо — «Дитя гнева»; Бацарвики — «Для чего родился?». Особенно приятным именем считается Нсекантеберве — «Отец улыбнулся, когда ему сообщили». Но заметьте, как мрачно большинство имен, как мало в них жизнерадостности и надежды!

Как-то в другой раз мне сказали, что со мной хочет познакомиться епископ Руанды. Это был один из первых африканских епископов, назначенных католической церковью. Сопровождающим нас двум операторам, которые не были католиками, мы предварительно внушили, что епископу, так же как и Папе, следует целовать золотой перстень с печатью на руке. Ничего не поделаешь — приходится же перед королевой отвешивать придворные реверансы! А тот, кто не хочет соблюдать эти старые обычаи, тот пусть туда и не ходит. А обоим операторам страсть как хотелось пойти! Я же привел в боевую готовность свою фотокамеру и в момент, когда наш белый оператор целовал руку черному епископу, заснял его на пленку. Надо сказать, что эта фотография, опубликованная во многих журналах в то время (вскоре после окончания войны), когда в нашей стране еще не угасли отголоски фашизма, многих немцев очень шокировала: она была воспринята как издевательство над арийской расой…

Когда наша «горе-машина» проезжала по безлюдной дороге, проложенной среди холмистых равнин, окружающих озеро Эдуард, мы внезапно очутились в облаке из белых, желтых, красных и синих бабочек. Облако это растянулось на несколько километров. Порой оно так сгущалось, что мы едва различали дорогу: бабочек было десятки тысяч, нет, скорее, сотни тысяч, даже миллионы… Поистине мы въезжали в эту обетованную страну сквозь порхающий строй разноцветных посланцев мира. Мы не могли произнести ни слова, а только смотрели и смотрели…

Дальше дороги не было, она незаметно исчезла, и впереди была только бескрайняя зеленая равнина. Наш водитель посоветовал ехать по следу, проложенному велосипедными шинами. Вскоре он схватил меня за плечо и указал налево — там паслось стадо ярко-рыжих антилоп, их было не меньше 40–50. Они перестали пастись и смотрели в нашу сторону, а мы смотрели на них, но… остановиться не могли. Я попросил Михаэля ехать хоть немножко помедленнее, но он в полном отчаянии молча указал на радиатор, из которого поднимались клубы пара. Вентилятор больше не работал, и Михаэлю приходилось ехать как можно быстрее на четвертой скорости, чтобы не дать перегреться мотору. Страшно даже представить себе — застрять здесь прямо посреди степи, где нам пришлось бы несколько дней добираться пешком, чтобы призвать кого-нибудь на помощь. Поэтому мы и мчались как угорелые, не разбирая дороги, с ходу влетая в лужи, оставшиеся здесь в каждой впадине земли после последнего ливня.

Стадо из 80, а может быть, даже 100 кафрских буйволов разделилось и почтительно пропустило нас. Подумать только! Там, в верховьях Узле, нам приходилось в день проделывать по 30 километров, вышагивая под палящим зноем с целой свитой носильщиков, чтобы увидеть хоть нескольких кафрских буйволов, здесь же они сами чуть ли не лезут нам под колеса, а мы не можем остановиться из-за какого-то смехотворного ремня в моторе! Мы утешали себя только тем, что в этой местности нам наверняка еще часто будут попадаться кафрские буйволы. Но разумеется, «по закону подлости», нам больше ни разу не пришлось увидеть их так близко…

Я вполне допускаю, что на Земле есть места столь же прекрасные, как это. Потому что во многих еще странах мне, увы, не удалось побывать и с красотами их я, к сожалению, не знаком. Но более прекрасного места, чем это, просто не может существовать на нашей планете!

Берег обрывается вниз пятидесятиметровой отвесной стеной, озеро столь огромное, что могучие вулканы Киву на противоположном берегу кажутся бледными тенями… Внизу из озера вытекает река Семлики, ее стремительное течение уносит избыточные воды озера за 200 километров в озеро Альберт. И повсюду, насколько хватает глаз: на берегу озера, на всем огромном пространстве мелководья, посреди Семлики, на его песчаных островках и прибрежных косах — повсюду лежат бегемоты. Их здесь много: стоя на одном месте, я однажды насчитал одновременно целую сотню! А на другом берегу реки в тени дерева дремал слон. В саванне, которая отсюда, сверху, хорошо просматривалась, паслись стада антилоп. Позади нас, на некотором отдалении, степенно прошествовало шесть слонов со слоненком. На горизонте, там, где равнина переходила в холмы, виднелись маленькие черные точки — это были стада кафрских буйволов. Совсем рядом с нами бородавочник рылся в раскопанном термитнике. Водяные козлы спускались вниз к Семлики, на водопой. А внизу на прибрежной отмели — бесчисленное множество бело-розовых пеликанов с ярко-желтыми клювами и светлозобых больших бакланов; там и сям — ибисы с длинными изогнутыми клювами. Парочка орлов-крикунов, сверкая белоснежными манишками, неподвижно сидела на гигантских молочаях. Аисты-клювачи в планирующем полете обследовали водную поверхность. И повсюду, до самой бескрайней дали, — только степь, вода, облака и животные. Ни одного человека. Хотелось закрыть глаза, чтобы полнее ощутить это чувство безграничного блаженства.

Начиная с того места, где Семлики вытекает из озера Эдуард, и до Каланде, то есть на протяжении первых 5,5 километра, как-то насчитали 1045 бегемотов: это значит — одного на каждые 5 метров! В целом же на первых 32 километрах Семлики обитает 2087 бегемотов по одному на каждые 15 метров!

Говорят, что именно поэтому здесь совершенно нет крокодилов. Бессчетное множество бегемотов затоптало бы все кладки крокодильих яиц в прибрежном песке. Устье же реки, впадающей 300 километрами ниже в озеро Альберт, наоборот, славилось богатством этих рептилий.

Отсюда, сверху, хорошо просматривалась четкая, прочно утоптанная «дорожная система» бегемотов под водой. Они ведь придерживаются мелководья, где удобно могут расхаживать по дну и в любой момент набрать в легкие воздуха. Тропа, ведущая от берета, имеет свое продолжение в воде.

Сверху нам было видно и многое другое. Например, дно одной мелкой бухты сплошь покрыто гнездами, вырытыми в песке какими-то большими рыбами. Эти рыбины, достигающие в длину три четверти метра, защищали свои кладки икры наподобие колюшек и нападали на каждого, кто неосторожно приближался к их гнездам. А поскольку все дно бухты было буквально усеяно этими гнездами, примыкающими одно к другому наподобие пчелиных сот, то рыбе, отлучившейся на прогулку, было непросто вернуться к своей кладке. Co всех сторон ее толкали и щипали, и вообще непонятно, как такая рыба способна найти среди многих сотен гнезд свое собственное?

По спине лежащего в воде бегемота взад и вперед прогуливалась какая-то птица. Внезапно из воды выскочила большая рыба и запросто перемахнула через спину бегемота на другую сторону — явно этих гигантов здесь не очень-то боятся. В этот момент Михаэль испустил радостный вопль: оказывается, ему удалось заснять всю эту маленькую сценку на кинопленку. Захоти мы нарочно снять нечто подобное, наверное, надо было бы годами дожидаться такого случая.