Напролом - Френсис Дик - Страница 22

– Я не думаю, что она чувствовала себя одинокой. пока не появились вы.

– Да?

Она на некоторое время умолкла. Наконец я прозаично сказал:

– Через три минуты будем в Чизике.

– Как, уже? – ее голос звучал несколько разочарованно. – В смысле, я очень рада. Но эта поездка доставила мне такое удовольствие...

– Мне тоже.

Тут я внезапно ощутил присутствие Холли, и перед моим внутренним взором встало ее измученное и встревоженное лицо. Я резко спросил у Даниэль:

– Рядом с вашим офисом есть телефон-автомат?

– Да, кажется, есть... – казалось, она была несколько озадачена моим встревоженным голосом. – Хотя вы можете позвонить и от меня. Вы что, забыли что-то важное?

– Нет... я... это... – Я понял, что объяснить логически это невозможно, и сдался. – У меня такое чувство, – неуклюже сказал я, – что мне надо позвонить сестре.

– Чувство? – с любопытством переспросила она. – У вас был такой вид, словно вы по меньшей мере забыли про встречу с президентом.

Я покачал головой.

– Вот и Чизик. Куда нам надо?

Следуя ее указаниям, я подъехал к зданию, похожему на склад, и поставил машину на стоянке, у въезда на которую висела табличка "Только для персонала". На часах было двадцать минут седьмого – еще десять минут в запасе.

– Идемте, – сказала Даниэль. – Предоставить возможность поговорить по телефону – это самое меньшее, что я могу сделать для вас.

Я неуклюже выбрался из машины, и Даниэль виновато сказала:

– Наверно, мне не следовало заставлять вас вести машину всю дорогу...

– Ну, это немногим дальше, чем до моего дома.

– Наглое вранье. Мы проехали поворот на Ламборн пятьдесят миль назад.

– А, пустяки!

Она смотрела, как я запираю дверцу машины.

– Нет, серьезно, с вами все в порядке?

– Ничего такого, чему не могла бы помочь горячая ванна.

Она кивнула, повернулась и повела меня в здание. У здания были стеклянные входные двери, а за ними – холл, уставленный креслами и растениями в кадках. У регистрационного стола сидел охранник в форме. Она назвала мое имя, охранник записал меня в книгу, выдал мне пропуск на прищепке и указал на тяжелую дверь, которая открывалась по звонку.

– У нас тут как на военной базе, вы уж извините, – сказала Даниэль.

– Компания сейчас панически боится террористов.

Мы прошли коротким коридором и оказались в большом офисе, где стояло штук семь столов. Сидевшие за ними люди по большей части собирались уходить домой. Еще в комнате было море зеленого ковра, с десяток компьютеров и, вдоль длинной стены, ряд телеэкранов на уровне выше человеческого роста. По всем экранам показывали разные программы, но звук был выключен.

Даниэль и прочие обитатели офиса обменялись непринужденными приветствиями. Про меня никто не спросил. Она провела меня через комнату к своим владениям. Это были два письменных стола, поставленных под прямым углом друг к другу, и между ними – удобное вращающееся кресло, которое позволяло сидеть за обоими столами. На столах находились несколько ящиков с карточками, компьютер, пишущая машинка, пачка газет и телефон. За креслом на стене висела большая таблица, на которой можно было писать фломастером, а потом стирать. Графы таблицы были озаглавлены: "СОБЫТИЕ", "ГРУППА", "МЕСТО", "ВРЕМЯ", "ФОРМАТ".

– Садитесь. – сказала Даниэль, указывая на кресло. Она сняла трубку и нажала на светящуюся кнопку на телефоне. – О'кей. Звоните.

Она обернулась, чтобы посмотреть на таблицу.

– Так, ну-ка глянем, что произошло в мире, пока меня не было.

Она просмотрела графы. В графе "Событие" кто-то написал большими черными буквами: "Посольство".

– Хэнк! – окликнула Даниэль. – Что там за история с посольством?

Ей ответили:

– Кто-то написал красной краской на дверях американского посольства:

"Янки, убирайтесь домой!", и охрана устроила шухер.

– Беда какая!

– Тебе нужно будет дать дополнительное сообщение в "Ночную линию".

– Да, конечно... А у посла интервью уже взяли?

– Нет, до него пока еще не добрались.

– Надо будет попробовать еще раз.

– Конечно, детка! Это теперь твои проблемы! Вперед!

Даниэль весело улыбнулась мне, и я с некоторым удивлением понял, что ее работа куда важнее. чем я думал, и что она тоже чувствует, что живет по-настоящему, когда приходит на работу.

– Звоните, звоните! – повторила она.

– Ага.

Я набрал номер, и Холли сняла трубку после первого же звонка.

– Кит! – напряженно крикнула она в трубку.

– Да, – сказал я.

Холли крикнула так громко, что ее голос долетел до ушей Даниэль.

– Откуда она знала? – удивилась Даниэль. Потом ее глаза расширились.

– Она ждала вашего звонка! Вы знали...

Я коротко кивнул.

– Кит! – говорила Холли. – Где ты? С тобой все в порядке? Твоя лошадь упала...

– Все отлично. Я в Лондоне. Что стряслось?

– Все стало еще хуже! Все ужасно! Мы... мы потеряем конюшню... все...

Бобби куда-то ушел...

– Холли, – сказал я, – запиши мой телефон. – Зачем? Ах, из-за "жучков"? Да плевать мне на "жучки"! С телефонной станции обещали прийти завтра утром, поискать. Но теперь уже все равно. Мы погибли! Все кончено...

– Казалось, она измотана до предела. – Ты не мог бы приехать? Бобби просит. Ты нам нужен. Ты нас поддерживаешь...

– Что случилось? – спросил я.

– Это банк. Новый директор. Мы сегодня ходили к нему, и он говорит, что у нас нет денег даже на то, чтобы в пятницу выдать зарплату работникам, и что они намерены заставить нас продать конюшню... Он говорит, наше имущество стоит меньше, чем мы им должны... и что мы скатываемся все ниже, потому что наших доходов не хватает даже на то, чтобы уплатить проценты на те деньги, которые Бобби занял на покупку жеребят. Ты знаешь, сколько он с нас хочет содрать? Еще семь процентов сверх первоначальной ставки! Значит, всего семнадцать процентов! А они еще начисляют проценты на проценты... долг растет, как снежный ком... это чудовищно... это просто нечестно!

"Бардак! – подумал я. – Впрочем, банки никогда не были благотворительными заведениями".

– Он признался, что это все из-за статей, – плачущим голосом продолжала Холли. – Он сказал, как неудачно... – неудачно! – что отец Бобби не хочет нам помочь ни единым пенни... Это все из-за меня... Это я виновата, что Бобби...

– Холли, прекрати! – сказал я. – Ты городишь чушь. Сиди спокойно. Я сейчас приеду. Я в Чизике. Часа через полтора буду.

– Банкир говорит, что мы должны раздать лошадей владельцам. Он говорит, Бобби не первый и не последний тренер, который прогорел... говорит, такое случается сплошь и рядом... такая жестокость! Я готова была его убить!

– Хм... – сказал я. – Ладно, ты, главное, пока ничего не предпринимай. Выпей. Свари мне шпинату или чего-нибудь такого, а то я голодный как волк. Я выезжаю. До встречи.

Я положил трубку и вздохнул. На самом деле мне вовсе не хотелось ехать в Ньюмаркет, когда все тело ныло от ушибов и в животе бурчало от голода, и мне вовсе не хотелось разбираться со всеми этими проблемами семейства Аллардеков. Но договор есть договор. Мой близнец, моя неразрывная связь, и все такое.

– Что, какие-то проблемы? – спросила Даниэль, внимательно следившая за мной, Я кивнул и коротко рассказал ей о нападках "Знамени" и их тяжелых финансовых последствиях. Даниэль быстро пришла к тому же выводу, что и я.

– Отец Бобби – жопа.

– Жопа – это самое точное слово, – согласился я.

Я медленно встал с кресла и поблагодарил ее за телефон.

– Вы сейчас не в том состоянии; чтобы куда-то ехать! – протестующе заметила она.

– Это только кажется! – Я наклонился и поцеловал ее в душистую щечку. – Вы еще приедете на скачки со своей тетей?

Она посмотрела мне в глаза.

– Возможно, – ответила она.