На полголовы впереди - Френсис Дик - Страница 58

Она внезапно замолчала, испуганно взглянула на меня и вскочила со скамейки:

– Я совсем забыла. Я забыла, что вы...

– Это ничего, – сказал я, тоже вставая. – Правда, ничего.

– Наверное, я слишком много болтаю. – Она была смущена и встревожена.

– Вы не...

– Нет. Ни слова, никому.

– Кит говорил, что мне надо бы придерживать язык, – сказала она с обидой. – Он не знает, каково это – жить как в склепе, когда все злятся друг на друга, а папа старается улыбаться. – У нее перехватило дыхание. Что бы вы сделали на моем месте? – спросила она.

– Сделайте так, чтобы ваш отец смеялся.

Это ее озадачило.

– Вы хотите сказать... сделать его счастливым?

– Ему нужна ваша любовь, – сказал я и указал на тропу, которая вела к отелю. – Если хотите идти первой, я некоторое время пережду.

– Давайте пойдем вместе, – сказала она.

– Нет, лучше не надо.

Обуреваемая противоречивыми чувствами, в которых я вряд ли помог ей разобраться, она нерешительно пошла по тропинке и, раза два оглянувшись. скрылась за поворотом, а я снова сел на скамейку, хотя уже становилось прохладно, поразмыслил о том, что она рассказала, и, как всегда, возблагодарил судьбу за то, что у меня была тетя Вив.

Ничего особенно плохого про Занте сказать нельзя, подумал я. Одинокая, терзаемая сомнениями и тревогами, только наполовину понимая мир взрослых, нуждаясь в поддержке, она больше всего жаждет того, чего хочет и Мерсер, – жить в дружной, сплоченной семье. Изливая душу какому-то официанту, она не собиралась бросить вызов родителям – как раз наоборот. Поставить меня в трудное положение она не хотела, никакой задней мысли у нее не было. Я бы ничего не имел против, если бы у меня была младшая сестра вроде нее, которую я мог бы водить во всякие места, чтобы ее развлекать. Я надеялся, что она научится спокойно относиться к своим деньгам, и подумал, что для ее воспитания ей полезнее всего было бы с месяц поработать, обслуживая других, в какой-нибудь хорошей команде – например, вместе с Эмилем, Оливером и Кейти.

Через некоторое бремя я осмотрел в бинокль весь отель и сад, но Филмера нигде не обнаружил, в чем не было ничего удивительного, и в конце концов отправился дальше, дошел до подножия ледника и прошелся по серо-буро-зеленому краю ледяной реки, изборожденной трещинами и хрустевшей под ногами.

Кто-то из пассажиров, который все знал, говорил, что один из последних великих полярных ледников, покрывавших большую часть Канады двадцать тысяч лет назад, называют Лорентайдским ледником. Даффодил, кивнув, сказала, что ее муж дал такое имя лошади, потому что интересовался доисторическими временами, а следующую свою лошадь она хочет назвать Кордильерским Ледником – этот ледник покрывал Скалистые горы. Ее муж был бы доволен, сказала она. Я подумал, что, возможно, сейчас стою на этом самом доисторическом Кордильерском леднике. Хотя, если ледники движутся быстрее, чем течет история, то, может быть, и нет. Во всяком случае, все это позволяло взглянуть на заботы Джулиуса Аполлона под каким-то новым углом зрения.

Вернувшись в "Шато", я поднялся наверх и набросал новую сцену для представления. Едва я закончил, как в дверь постучал Зак, который пришел за ней. Мы пошли в его номер, где уже собралась на репетицию труппа, я окинул взглядом всех семерых и спросил, можем ли мы еще использовать Бена-попрошайку, которого в комнате не было. Нет, не можем, сказал Зак, он вернулся в Торонто. А это важно?

– Не особенно. Он мог бы пригодиться нам в качестве вестника, но, наверное, вы можете просто сказать, что кто-то принес вам сообщение.

Они кивнули.

– Верно, – сказал Зак, взглянув на часы. – Наш выход через два с половиной часа. Что мы играем?

– Прежде всего, – сказал я, – Рауль затевает ссору с Пьером. Рауль в ярости, потому что он разоблачен – стало известно, что он муж Анжелики. Он говорит, что доподлинно знает – у Пьера из-за неудачной игры на ипподроме многотысячные долги, которые он не может выплатить, и он знает, кому Пьер должен, и говорит, что этот человек известен тем, что избивает до полусмерти людей, которые не отдают ему долги.

Рауль и Пьер кивнули.

– Я добавлю кое-какие подробности, – сказал Рауль. – Скажу, что он делал ставки в подпольном тотализаторе, поэтому у него и долги, а мне об этом рассказали, потому что он ставил на лошадей Брикнеллов. Годится?

– Годится? – спросил меня Зак.

– Годится. Потом Рауль насмешливо говорит Пьеру, что единственный его шанс раздобыть деньги – это жениться на Донне, а Уолтер Брикнелл говорит, что если Донна сделает такую глупость и выйдет за Пьера, то он не даст ей ни цента. И ни при каких обстоятельствах не станет выплачивать за Пьера его долги.

Все кивнули.

– В этот момент в зал с воплем вбегает Мейвис Брикнелл и говорит, что все ее роскошные драгоценности украдены.

Все буквально разинули рот. Мейвис рассмеялась и зааплодировала.

– И кто же их украл? – спросила она.

– Все в свое время, – улыбнулся я. – Рауль обвиняет Пьера, Пьер обвиняет Рауля, и они начинают наскакивать друг на друга, дав волю взаимной ненависти. Наконец Зак вмешивается, прекращает их стычку и говорит, что все сейчас пойдут и устроят обыск в обоих номерах – и у Пьера, и у Рауля. Зак, Рауль, Пьер и Мейвис уходят.

Они кивнули.

– В зале остаются Донна, Уолтер Брикнелл и Джайлз. Донна и Уолтер продолжают ссориться из-за Пьера, Донна старается скрыть слезы, и тут из публики выходит Джайлз и говорит, что ей нелегко приходится, и не пора ли всем проявить немного доброты.

– Ладно, хорошо, – сказал Джайлз. – А дальше?

– Потом Зак и все остальные возвращаются.

Драгоценностей они не нашли. Джайлз принимается утешать еще и Мейвис.

Мейвис говорит, что ее коллекция драгоценностей – это вся ее жизнь, она так любила каждую из них. Она ужасно расстроена. Некоторое время она предается отчаянию.

– Замечательно, – сказала Мейвис.

– Уолтер, – продолжал я, – говорит, что не видит никакого смысла в том, чтобы покупать драгоценности. Его драгоценности – это его лошади. Он живет только ради своих лошадей. Он даже говорит, что если бы не мог участвовать в скачках и смотреть, как выступают его лошади, то предпочел бы умереть. Он покончит с собой, если не сможет иметь лошадей.

Уолтер слегка нахмурился, но с готовностью кивнул. До сих пор его роль была довольно скромной, а тут он получал большой собственный эпизод, пусть даже убедительно сыграть его будет нелегко.

– Потом Уолтер говорит, что Рауль отравляет ему все удовольствие, которое он получает от лошадей, и портит всем путешествие, и официально увольняет его с должности своего тренера. Рауль протестует и говорит, что не заслужил увольнения. Уолтер говорит, что Рауль скорее всего убийца и что это он украл драгоценности и мошенничает с его лошадьми. Рауль в ярости хочет наброситься на Уолтера. Зак оттаскивает его и велит всем успокоиться.

Он говорит, что устроит обыск во всех номерах – не найдутся ли драгоценности, и посоветуется со службой охраны отеля, а если надо, то вызовет полицию. Похоже, что никто не хочет, чтобы он вызвал полицию. Конец сцены.

Я ждал критических замечаний и пожеланий, но их было очень мало. Тогда я передал свой набросок Заку, который снова прошел его по частям со всеми актерами, занятыми в каждом эпизоде, и все они принялись что-то бормотать себе под нос, сочиняя текст своих ролей.

– А что произойдет завтра? – спросил в конце концов Зак. – Как мы все это распутаем?

– Этого я еще не написал, – ответил я.

– Но вы это себе представляете? Сможете написать это сегодня вечером?

Я дважды кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Нам, наверное, надо будет собраться здесь завтра утром, после завтрака и как следует все пройти, может быть, два или даже три раза, чтобы наверняка все было как надо, чтобы никакие концы не остались болтаться в воздухе. И не забудьте, что завтра мы играем снова в вагоне-ресторане. Там не слишком много места для драки и тому подобного, так что сегодня постарайтесь действовать поэнергичнее.