Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК - Маркел Ховард - Страница 44

Через несколько часов после описанной выше стычки Джеффри и Анджела Браун пригласили подавленного произошедшим Уилкинса покататься на лодке по реке Кем. Франклин в небольшой компании плавала на другой лодке. В какой-то момент Уилкинс увидел, что к ним стремительно приближается эта другая лодка и Франклин, вздымающая лодочный шест высоко над головой, несется на них с безумным, как ему показалось, видом. Уилкинс воскликнул: «Теперь она пытается меня утопить!» Все рассмеялись – разумеется, за исключением Уилкинса и девушки с шестом{561}.

Вернувшись в Лондон, Уилкинс, будучи в очень угнетенном состоянии, обратился за помощью к психотерапевту, практиковавшему подход Юнга, который посоветовал помириться. Поскольку к тому времени регулярные субботние трапезы в отеле Strand Palace прекратились, врач убедил Уилкинса пригласить Франклин на ужин вдвоем с целью примирения. Тот долго разыскивал ее и наконец обнаружил распростертой на полу лаборатории в грязном рабочем халате: она была поглощена соединением электрических проводов, питающих рентгеновскую трубку. Прочистив конструкцию бензолом, Франклин удостоила Уилкинса своим вниманием. У того было впечатление, что она и сама не прочь поговорить. Однако из-за тяжелой работы, жары и тесноты в комнате Уилкинса оттолкнул запах ее тела – он ничего не смог с собой поделать и воспротивился самой мысли о том, чтобы сидеть рядом с Розалинд за столом. Ее самоотверженное отношение к делу и умение работать руками вызывали у Мориса всяческое уважение, но он был не в силах преодолеть свои ощущения и просто сбежал{562}. Через полвека с трудом верится, что приведшее к серьезнейшим последствиям научное разногласие можно было бы уладить, если бы оказался под рукой дезодорант.

Несмотря на этот случай, Уилкинс не оставил надежды как-то разрядить ситуацию. Вскоре после семинара в Кембридже он написал Франклин, предложив ряд подходов к решению проблемы спиральной структуры, поделившись идеей использовать функции Паттерсона и некоторыми многообещающими новыми наработками. Подпись была самая сердечная: «Надеюсь, вы приятно провели выходные. М. У.»{563} К сожалению, ни одна из его попыток примирения не увенчалась успехом, и пропасть между ними ширилась.

В 1970 г. в беседе с Энн Сейр Уилкинс, стараясь свести проблему к несходству характеров, печально заметил: «Не понимаю, почему нельзя обсуждать рабочие вопросы мирно, цивилизованно». По его словам, Франклин «просто громила чужие идеи, так что дискутировать с ней было немыслимо… Вероятно, кто-то предпочитает мир любой ценой, но есть вещи, с которыми я не обязан сталкиваться. Вся эта непримиримость, насупленность, резкость – совершенно невозможно было ничего обсуждать». Ему оставалось только отступить и отложить свою работу с ДНК, пока она не уйдет из Королевского колледжа{564}.

Сейр видела в Уилкинсе скрытую страстность, нередко отличающую депрессивные натуры: «Он ненавидит ее так, словно она до сих пор жива и каждый день работает в соседнем кабинете, ежеминутно его расстраивая. ‹…› Редкая ненависть длится с такой силой больше десятилетия после похорон»{565}. Ненависть – сильное слово и сложное чувство, особенно если переплетается с любовным притяжением, из которого ничего не вышло. Видимо, Франклин так и не покинула его истерзанную душу. Всю оставшуюся жизнь Уилкинс терпел гневные слова о том, как плохо он с ней обращался. Человек порядочный, он, однако, многого не видел в Розалинд и вообще в женщинах, вражда с ней угнетала и унижала его во всех отношениях. Уилкинс был одержим Франклин.

К октябрю 1951 г. они перестали разговаривать друг с другом, и Рэндаллу пришлось установить своего рода соглашение: Франклин должна была продолжать изучение ДНК путем рентгеноструктурного анализа, а Уилкинс – методами микроскопии. Рэндалл изрек свой вердикт так, что Уилкинс, по его словам, «почувствовал себя непослушным ребенком»{566}. Уилкинсу даже привиделся фрейдистский сон в связи с этим: «В своем кошмаре я был рыбой на прилавке в магазине: "Не желаете ли отличное филе, мадам? Или предпочитаете с костями?"»{567}

Мать Франклин утверждала, что даже после того, как Рэндалл все урегулировал, Уилкинс отравлял ей жизнь{568}. Письмо Франклин к Адриенн Вайль от 21 октября 1951 г. подтверждает мнение ее матери:

[13]

Доклад

Среда 21 ноября 1951 г. началась для Розалинд Франклин как обычно. Она рано проснулась в своей двухкомнатной квартире на четвертом этаже Донаван-Корт – восьмиэтажного здания из красного кирпича с отделкой из песчаника, возведенного в 1930 г., по адресу: Дрейтон Гарденз, строение № 107. Эта тихая улочка, застроенная шикарными трех- и четырехэтажными особняками с террасами и многоквартирными домами, протянулась с севера на юг между Олд-Бромптон-роуд и Фулем-роуд в лондонском районе Южный Кенсингтон.

Ее скромные «апартаменты» отличались вкусом и стилем. Друзьям, привыкшим к крохотным квартиркам с общей ванной, новое место жительства Франклин казалось роскошным{572}. Она не сразу решилась подписать договор аренды из опасения, что плата слишком высока при ее зарплате. Но ее убедили, что подобная ложная экономия – просто глупость, если имеешь возможность тратить деньги благодаря частному доходу – наследству от поместья деда, которым она до сих пор пренебрегала{573}.