Вперед в прошлое 7 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 34

Черт, хотел же еще деду в больницу плов передать! Если хлынет ливень, ненадолго сверну торговлю и метнусь к нему. Помимо вопроса, как дотащить, остается открытый вопрос с ментами, позволят ли они мне торговать? Дед им платил две тысячи. Если пристанут, придется раскошелиться. Но, надеюсь, их не будет, ведь все сейчас в центре разгоняют митинг.

И само собой вытекает третье: если все менты там, этим попытаются воспользоваться деклассированные элементы. Наверняка под шумок возрастет процент краж и грабежей.

Значит, придется искать дедов пистолет в надежде, что воспользоваться им не придется.

Пистолет я не нашел, зато обнаружил мешок орехов и фундука на балконе, там же хранился раскладной столик, деревянные ящики с газетами и дождевики.

Что еще нужно? У Наташки и ребят заканчивался товар, значит, помимо прочего, мне предстояло сгонять на оптовый рынок и затариться, время для этого есть только рано утром.

И всегда оставался фантастический вариант развития реальности, когда история пойдет другим путем, и локальный замес перерастет в глобальный с распадом страны. Вот тогда точно всем будет не до торговли, и, возможно, мы с бабушкой и мамой окажемся в разных странах.

По идее, со временем локальных расхождений будет все больше, потому что те, кто должен умереть, остались жить, те, кому суждено жить, умерли раньше срока, взять бандита-грека. Но в ближайшие десять лет точно ничего не изменится.

Пришли на ум троелёшие и слишком активный Лёха-«футболист», юный либерал. Ему ничего не грозит, потому что Ельцин поступает мудро и толпу не собирает, ему хватает военных и ОМОНа. Или это только пока? Если бы я попросил Алекса присматривать за Лёхой, стал бы он его отговаривать идти спасать демократию? Вряд ли. Послушался бы Лёха? Конечно нет.

Ну и еще неплохо бы сходить в контору, где подают заявки на акции, хотя бы узнать, что там, но без взрослых сто процентов не получится.

Сегодня вряд ли случится что-то страшное, а вот завтра… Как раз когда мне на вокзал ехать, товар забирать.

Вспомнилась первая поездка в Москву с бабушкой, это были уже мои воспоминания, а не банк памяти взрослого. Поезд приходит завтра в половине одиннадцатого. За мелочевкой для друзей не с чем ехать — все вложил в запчасти. Значит, в кои то веки выдастся спокойное утро, к деду так рано вряд ли пустят, пойду в библиотеку читать «Коммерсанта», грызть золото науки.

Засыпая, я мысленно молился, чтобы все оставалось, как в привычной реальности. Потому что иначе я потеряю свое преимущество, все пойдет по-другому, и я не буду знать ключевых поворотов истории.

Проснувшись, первым делом я включил телевизор. В ожидании новостей поставил разогревать плов, прибавил громкость радио. Что это за волна, я не знал, меня устраивало, что тут много новостей и мало песен.

А ведь когда-то и «Депеш Мод», и «Агата Кристи» перейдут в разряд музыки для стариков, татуировано-пирсингованная молодежь с розовыми и зелеными волосами станет морщить носы. Потом их прогрессивный гундосый рэп про чикс, братанов и красивую жизнь безнадежно устареет, его станут слушать старики, и так — пока существует человечество.

В новостях было затишье перед бурей, переговоры, депутаты вышли общаться с силовиками, а я буквально кожей ощущал, как разворачивает рукава гигантский смерч, пульсирует, гудит, и око циклона, в котором все мы, вот-вот сместится.

По радио призывали протестующих не верить обманщикам и приходить на Смоленскую площадь сегодня в 11.30. По телевизору говорили о том, что в Доме Советов засели вооруженные беспредельщики, главная задача — заставить их разоружиться.

Не нужно быть пророком, чтобы предположить: сегодня будет то же самое, что вчера, а к вечеру может вспыхнуть локальное противостояние. Ну а я как раз успею сгонять на вокзал, забрать товар и встать возле метро.

Как раз есть все необходимое.

Я сунулся на балкон и мгновенно проснулся: там было очень холодно, и изо рта шел пар. Выглянул в окно. Все деревья враз пожелтели. Малышня каталась на лужах, взявшихся льдом. Через завалы лыж, курток, ящиков, одеял я добрался к градуснику: два градуса тепла.

Да я околею! Мороз на улице, а у меня обычные кеды. Как непривычно, у нас еще в море купаются и в обед ходят в футболках!

Придется одолжить у деда две пары теплых носков. Ничего, прорвемся, где наша не пропадала!

В этой реальности я в эпицентре событий и точно их запомню. Так хотелось посмотреть собственными глазами, как оно было на самом деле, но здравый смысл останавливал. Не для того мне дали второй шанс, чтобы вот так глупо лишиться жизни.

Глава 17

Брат на брата

Баулы, которые передала бабушка вместе с деньгами, оказались неподъемными. В оставленной записке-накладной, написанной от руки, было: 'Вин. белый — 13 кг, вин. черный — 11.500, груши жел. — 12 кг, груши крас. — 13.500. Пятьдесят килограммов! И еще маленький, точнее большой нюанс — виноград объемный, его не утрамбуешь. Если взгромоздить все ящики и сумки друг на друга, получится гора выше меня. Потому я разделил товар на две части, благо кравчучек было тоже две: одну я взял у деда, вторую передала бабушка. Первую партию оттарабанил в камеру хранения. По пути за второй заскочил в туалет и пересчитал деньги в конверте: триста пятьдесят долларов разными купюрами.

Вторую партию, более объемную, я повез в свой район, и все равно товара было выше крыши, так что околеть не получилось: грузчики не мерзнут. Еще и надо пересесть на желтую ветку с такой горой, и не помог никто спустить груз с эскалатора, все только матерились, что из-за меня не пройти.

Зато не одряхлею, тренироваться-то негде, разве что на турниках с парнями, и то если после рабочего дня силы останутся. Еще ж учиться надо! Когда вернусь в школу, придется сдавать все, что пропустил.

Сойдя с эскалатора на Марксистской, я двинулся к своей платформе; увидев поезд, прибывающий с той части кольца, где находится Баррикадная, ускорился, опасаясь, что хлынет толпа и придется уворачиваться от людей.

Распахнулись дверцы вагонов, высыпала порция людей и устремилась мне навстречу, народу оказалось меньше, чем я рассчитывал, все-таки суббота и обеденный час. Последними ковыляли два парня с красными повязками на руках, эти двое помогали идти мужчине с окровавленным лицом, прижимающим к голове какую-то тряпку, уже пропитавшуюся кровью.

Ну вот, живое свидетельство разгона очередного митинга. Раньше я прошел бы мимо, теперь хотел знать подробности исторического события, которое в прошлой жизни прошло мимо меня.

— Что там, на площади Восстания? — спросил я, когда демонстранты поравнялись со мной.

Побитый мужчина буркнул, указав на свою голову свободной рукой:

— Вот так. Мясо там, мальчик, не ходи. Лупят всех без разбора.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что парень постарше очень похож на этого мужчину, очевидно, его сын. Он вздернул подбородок и заговорил:

— Но наши не сдаются, отбиваются, строят баррикады! Нас много, больше ментов, и мы дадим им отпор! — В его голосе звенел фанатизм, а где фанатизм, там здравый смысл напрочь отсутствует, как и инстинкт самосохранения.

— Убью, — прорычал отец, глянув на сына волком, перевел взгляд на меня и покачал головой: — Не ходи.

— Да куда мне? — я кивнул на кравчучку.

Второй парнишка, коротко стриженный и усыпанный веснушками по самые уши, признал во мне своего и помог тащить груз по ступеням. Наверху мы пожелали друг другу удачи и разошлись.

Уже на улице я задумался над тем, почему не чувствовал в метро запах гнили, как в самый первый раз. Видимо, чутье включается не всегда, иначе ж задохнуться можно.

Домой заходить я не стал, все для торговли взял заблаговременно, вытащил из кустов так же заблаговременно припрятанный прут арматуры — все-таки неспокойно было, ментов, которым можно заплатить за охрану, нет, и высок шанс, что найдутся желающие меня обокрасть. Конверт с деньгами положил в пустой ящик и прикрыл газетами, рядом пристроил арматуру. Проверил, в кармане ли нож.