Африканский след - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 36

– Что за ресторан? – уточнил Меркулов.

– «Арбатский», в центре... Там я с ним и познакомился, он ко мне за столик подсел... Или я к нему... Честное слово, не помню... Очень приличный на вид человек, клянусь!.. Разговорились, он мне показал диплом, даже вроде как коллегой оказался... Шампанское заказал, помнится... Потом еще что-то... Потом я ему телефон дал, поскольку он, по его словам, искал работу: не постоянную, а что-нибудь типа подработки... Я подумал, почему бы и не помочь? И когда он мне через пару дней позвонил, я согласился порекомендовать его кое-кому...

На этом месте Селюкин отвел глаза в сторону и тяжко вздохнул.

– Кто мог подумать? Такой приличный на вид мужчина, и не то чтобы молоденький, явно с опытом работы...

Меркулов, так же как и Яковлев, пристально наблюдавшие за Валентином Евгеньевичем, одновременно и с одинаковой уверенностью подумали о том, что «согласился порекомендовать приличного мужчину» чиновник явно отнюдь не бесплатно: у них тоже был свой «опыт работы» с подобными Селюкину типами... Правда, в том, что за рекомендации свои он брал взятки, Валентин Евгеньевич вряд ли так вот с ходу признается.

– Опишите, пожалуйста, – продолжил дознание Муркулов, – как он выглядит. Если можно, подробнее.

Селюкин вздохнул и взглянул на Константина Дмитриевича почти с отчаянием:

– Я видел его всего один раз, тогда, в ресторане... И не могу сказать, что хорошо запомнил, ведь прошло несколько месяцев! К тому же мы тогда выпили... немного...

– То есть как – один раз? Брови Меркулова поползли вверх.

– Потом он мне просто звонил... – прошептал Селюкин и покаянно опустил голову. – Помню, что брюнет, довольно смуглый... Глаза темные и... пристальные такие...

Присутствующие молча переглянулись. Яковлев усмехнулся: чего-то подобного он, собственно говоря, и ожидал.

– Сколько он платил за твои услуги?! – неожиданно грубо рявкнул Колокатов.

– Мне?.. Платил?! – Валентин Евгеньевич едва не подпрыгнул на стуле, забыв о едва не случившемся сердечном приступе. – Да как вы... Как вы смеете меня подозревать в подобной низости?.. Меня!..

В его голосе немедленно вновь появились интонации глубоко оскорбленного честного человека, а Яковлев бросил на Дмитрия сердитый взгляд: грубость на его памяти никогда не приносила нужного результата! В данный момент она и вовсе сыграла роль палки, сунутой в колесо... Прав был Валера Померанцев: напрасно Меркулов ввел в опергруппу этого идиота Колокатова... Пусть бы и дальше бездельничал в своем международно-правовом управлении, самое ему там место! Неужели никого более приличного на должность помощника не нашлось?

Сотрудников упомянутого управления их коллеги в принципе дружно недолюбливали, а порой и откровенно завидовали их легкой и безбедной жизни. Хотя никто бы не отказался пожировать за счет государства, раскатывая в загранкомандировки, цель которых, что было ясно всем, недостижима... Одна из обязанностей сотрудников управления, в сущности, сводилась к тому, чтобы убеждать власти стран, в которых скрывались обвиняемые Россией в тяжких и особо тяжких преступлениях персоны, выдать их нашим правоохранительным органам... Дело, как известно, занудное, а главное – длительное даже в случае, если между обеими сторонами имеется соответствующее соглашение... Не говоря о таких странах, как Великобритания, с которой договориться пока что не получилось ни разу!

В общем, ни Володю Яковлева, ни, насколько он знал, Поремского с Померанцевым ничуть не удивляла та бездеятельность, которую уже успел продемонстрировать за последние недели старший советник юстиции Дмитрий Сергеевич Колокатов. В конце концов, взяли-то его сюда временно, в отсутствие Сан Борисыча, в чье выздоровление Яковлев твердо верил. Так чего ж ему, спрашивается, пупок-то рвать? Однако сегодняшний финт в адрес Селюкина назвать проявлением бездеятельности было трудно! Скорее, неуместное вмешательство в ход дознания, вполне способное сорвать допрос.

Константин Дмитриевич, результаты трудов которого Колокатов только что пустил насмарку, поморщился:

– Подождите минуточку, Дмитрий Сергеевич... – и, хмуро уставившись на Селюкина, заговорил медленно, словно давая тому почувствовать вес каждого слова: – Валентин Евгеньевич, во взятках вас никто не обвиняет. Но прошу вас вдуматься в то, что я сейчас скажу. Дата вашего знакомства с точностью до нескольких дней нам известна. Ваша зарплата, прошу прощения, тоже... Подождите! – Он жестом прервал собравшегося что-то произнести Селюкина. – Кроме того, у нас есть возможность проверить ваши счета – в динамике, как вы понимаете... Так что будет лучше, если вы в связи с серьезностью ситуации станете говорить правду. Мы же при этом постараемся учесть, что в наше нелегкое время бесплатно ни одна услуга не предоставляется...

Селюкин на этот раз молчал долго – не менее минуты, действительно, видимо, обдумывая слова Меркулова. Наконец нехотя, с явным трудом заговорил:

– Я ничего от него не требовал, он сам, по собственной инициативе... И, поверьте, до сих пор не могу понять, как это вообще вышло... Он словно околдовал меня!..

Последняя фраза была произнесена с отчаянием.

– Что ж, – вздохнул Меркулов, – возможно, вы и недалеки от истины...

Селюкин робко глянул на Константина Дмитриевич, явно не поняв, что тот имеет в виду.

– Есть основания считать, что этот ваш Юрий Николаевич владеет гипнозом... – И, не обращая внимания на то, что у Валентина Евгеньевича от изумления вытянулась физиономия, быстро спросил: – Какую сумму он вам платил?

Селюкин ответил и виновато опустил голову.

Володя Яковлев всегда отличался похвальной сдержанностью в проявлении своих эмоций. Однако на сей раз не утерпел и, когда Меркулов, дождавшись ухода окончательно раскисшего и объятого паникой Селюкина, произнес: «А вас, Дмитрий Сергеевич, попрошу остаться!» – бросил на Колокатова взгляд, преисполненный откровенного злорадства. И лишь убедившись, что тот его взгляд перехватил, покинул кабинет Константина Дмитриевича.

На взгляд Коли Щербака, Сева Голованов в компании с Алексеем Петровичем Кротовым занимались, когда он вошел к Всеволоду, несколько странным делом.

Кротов, склонившись над большим листом бумаги, старательно прижимал к нему кончик карандаша. В руках у Голованова была линейка и тоже карандаш. Как раз в тот момент, когда Николай перешагнул порог комнаты, Всеволод Михайлович приложил линейку к бумаге и, стараясь не задеть и не подтолкнуть Кротова, провел по ней прямую линию.

Щербак хихикнул: действия, а главное – сосредоточенность коллег выглядели со стороны довольно-таки забавно.

– Что, решили в инженеры-конструкторы пойти? – поинтересовался он и только тут разглядел, что бумага была вовсе не бумагой, а картой Москвы. И, тут же посерьезнев, с интересом уставился на Севу.

– Погоди, не мешай! – поморщился тот, бросив на Щербака сердитый взгляд. – Нам осталось немного, всего две точки, верно?

– Верно, – подтвердил Алексей Петрович и, быстро глянув на лежавший поверх карты раскрытый блокнот, продолжил: – Дальше у тебя метро «Первомайская»... Это от Пироговского центра надо, по-моему, провести... Та-а-ак... И... и... – Он внимательно вгляделся в карту и переставил свой карандаш на новое место. – Вот оно, это кафе!

На этом странный процесс был завершен. Всеволод Михайлович остался стоять, задумчиво глядя на результат совместных трудов, а Кротов, отойдя от стола с заметным облегчением, расположился в кресле.

– Слушай, Сева... – заговорил Щербак. – То, что ты занят, я вижу, хотя чем именно, пока не совсем понял... Я хотел насчет Плетнева доложить...

Голованов оторвался наконец от карты и взглянул на Колю:

– И что там насчет Плетнева?

– В том-то и дело, что ничего. Живет как жил, а вчера и вовсе из города свалил в свою деревню, у него там дом. Хибара полуразвалившаяся... Демидыч мне только что позвонил, судя по всему, Плетнев и там продолжает свой любимый образ жизни реализовывать...