Африканский след - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 34

От генерала Петр Ильич Щеткин вышел разочарованным, с одной стороны, ас другой – преисполненным решимости так или иначе доказать свою правоту. Тем более что после разговора с Вячеславом Ивановичем уверенность в ней только укрепилась. Что ж, возможно, Меркулов, вопреки утверждениям Грязнова, окажется сговорчивее и отнесется к словам Щеткина с большим пониманием?

Погруженный в эти размышления, майор не сразу среагировал на то, что кто-то обращается к нему, окликая его на полупустой в это время дня улице:

– Товарищ майор... Товарищ майор, на минуточку!..

Сэр Генри слегка вздрогнул и, обернувшись, обнаружил нагонявшего его весьма приличного на вид молодого мужчину.

– Вы это мне? – немного растерянно поинтересовался Петр Ильич, хотя и так было ясно, что ему: никаких иных прохожих в форме вокруг не просматривалось.

– Да-да, вам, – подтвердил незнакомец и, нагнав майора, заговорил почти жалобно: – Очень вас прошу... Не можете разменять мне тысчонку – хотя бы пополам?.. Курить хочу – умираю, а ни в одном киоске сдачи нет... Что за район?!

Щеткин глянул на обиженное лицо мужчины и усмехнулся, подумав, какое это счастье, что сам он бросил курить много лет назад. И, открыв барсетку, с которой не расставался, заглянул в одно из ее отделений:

– Сейчас глянем, сумею ли... По-моему, у меня не хватит... Хотя нет – есть, похоже, вы везучий!..

– Спасибо, вы так меня выручили... – Мужчина благодарно улыбнулся, протягивая Щеткину тысячную купюру. – Представляете, брат два года мне долг не отдавал, я уж плюнул и забыл... А сегодня взял дай отдал!..

Петр Ильич вежливо кивнул в ответ, почему-то испытав на мгновение некоторый дискомфорт. Однако мужчина, попрощавшись и еще раз улыбнувшись ему, уже спешил в другой конец улицы, к табачному киоску. Щеткин отчего-то отправился своей дорогой не сразу, несколько секунд постояв на месте и пытаясь понять, почему это ему вдруг сделалось как-то неуютно.

Наконец, решив, что все дело в одолевавших его размышлениях и в том, что незнакомец так неожиданно их прервал, отправился дальше, к ближайшему метро. На машину, стоявшую поодаль с опущенным водительским стеклом, Петр Ильич не обратил ни малейшего внимания, и совершенно напрасно. Сидевший за рулем Цветков, дождавшись, когда Щеткин скроется из виду, включил движок, медленно отъехал задним ходом к арке, ведущей в один из здешних дворов, и приоткрыл переднюю пассажирскую дверцу.

Почти сразу же из глубины арки вынырнул давешний курильщик, даже не удосужившийся спрятать в карман полученные от Щеткина две пятисотки.

– Ну как? – поинтересовался он, забираясь в салон неприметного «жигуленка». – Получилось?..

– Отличный кадр вышел! – ухмыльнулся Цветков, кивая на лежащий на его коленях фотоаппарат. – И не один! Убери-ка его на заднее сиденье... Ага, мерси! Молодец ты, паря, свою сотню отработал на пять с плюсом... Ладно, поехали!

Спустя пять минут улица под раскаленными лучами полуденного июльского солнца действительно опустела.

Галя Романова, капитан милиции и одна из любимых оперативниц Александра Борисовича из Первого департамента МВД, так же как Володя Яковлев часто работавшая в команде Турецкого, выглядела, сидя в кабинете Меркулова, не лучшим образом. Тут же находился и Яковлев, из следователей присутствовал только Колокатов: и Поремский, и Померанцев, насколько знал Константин Дмитриевич, отсутствовали по уважительным причинам. Оба мотались по городу в связи с «рейдерским делом», развитие которого так волновало лежавшего в госпитале и все еще абсолютно беспомощного «важняка».

Яковлев сочувственно глянул на бледное, осунувшееся за эти дни Галочкино лицо и подумал, что ей сейчас куда тяжелее, чем ему. Грязнов-старший был для нее не просто шефом, она ведь знала его с детства – так же как и Дениску, считала их в этом огромном и в общем-то и впрямь не верившем слезам мегаполисе самыми близкими ей людьми... Помимо этого, ей, так же как и Володе, было здорово не по себе оттого, что вместо привычного и любимого обоими Турецкого руководит опергруппой сам Меркулов...

Оба они очень хорошо относились к Константину Дмитриевичу, дело было совсем в другом. Драгоценный Сан Борисыч всегда создавал в следственной бригаде обстановку вполне демократичную: никто из них в процессе работы и не думал о субординации, не стесняясь, например, перебить коллегу и даже старшего по званию... Меркулов же, и это было известно всем, либеральные замашки своего друга одобрял отнюдь не всегда. И было не совсем ясно, как теперь следует себя вести, в какой форме докладывать о результатах проделанной работы...

Галочка прерывисто вздохнула, а Константин Дмитриевич, бросив на девушку быстрый взгляд, неожиданно усмехнулся.

– Галина Михайловна, – произнес он очень мягко, – давайте-ка с вас мы и начнем... Как говорится, женщины вперед!..

Капитан Романова тут же вспыхнула и судорожно вцепилась в свой заранее раскрытый блокнот, прежде чем заговорить слегка прерывающимся от волнения голосом.

– Да, конечно... Суть моего задания...

– Галя, – прервал ее Меркулов и с грустью посмотрел на тут же смешавшуюся Романову, – если можно, давайте-ка менее официально... Суть вашего задания я знаю: вам было поручено собрать сведения в Минздраве, по возможности не засветившись... Просто представьте себе, что вы докладываете результаты, как обычно, Саше... Александру Борисовичу...

– Хорошо... – Галя кивнула и действительно взяла себя в руки. – Мне удалось не засветиться и при этом выяснить о господине Селюкине, на мой взгляд, довольно много... Прежде всего, нельзя сказать, что его там любят... Я для начала присмотрела там одну девицу, секретаршу его шефа. Дождалась, когда сам Селюкин уедет на обед, потом только подошла к ней, представилась врачом одной из больниц, той, с которой на этот счет договорился Володя... Володя Яковлев...

– Это я на всякий случай, – вставил Владимир Владимирович, – вдруг да проверили бы?

– И что, пошли навстречу? – улыбнулся Меркулов.

– Дама оказалась понимающая, хотя и с характером. – Яковлев тоже улыбнулся, вспомнив, как невозмутимо отнеслась профессор Лапидо к его просьбе и как деловито предупредила свою секретаршу, буквально вытаращившую в ответ глаза, но, в чем Володя не сомневался ни секунды, наверняка при необходимости выполнившую бы распоряжение начальницы с абсолютной точностью. Вымуштрованности подчиненных Эльзы Юрьевны мог бы позавидовать сам военком!

– Продолжайте, Галя, – кивнул Меркулов.

– После того как я спросила, могу ли видеть Селюкина и «огорчилась» насчет того, что его нет на месте, я с ней разговорилась и намекнула на излишнюю придирчивость этого типа, на то, что во время инспекций цепляется к мелочам... Этого оказалось достаточно, чтобы секретарь мне посочувствовала и сама охарактеризовала Селюкина очень... нелицеприятно...

– И каким образом?

– Сказала, что он зануда, к тому же завистник... Мол, завидует всем, кто получает больше, чем он, всех называет чуть ли не взяточниками в таких... таких... Ну, судя по всему, высокопарных выражениях, хотя секретарь выразилась иначе. А сам в последнее время шиковать начал, по ресторанам ездить: она его в «Савое» лично видела... А цены там сами знаете... Словом, полная противоположность тому, что написано в официальной характеристике: «честный, исполнительный, скромный», – завершила Галочка и с облегчением перевела дыхание.

– Понятно, – задумчиво кивнул Меркулов. – Так, Володя, у тебя по сравнению со вчерашним днем есть что-то новое?

– Только то, что заведующей подмосковной больницей этого Юрия рекомендовал действительно московский коллега из ПНБ, но упомянув при этом фамилию Селюкина, о чем дамочка в первый раз умолчала... Как вы и просили, я связался с коллегами из ФСБ, ничего нового у них нет, проверяют больницы достаточно интенсивно, но больше пока пропавших девушек не нашли... Похоже, акция на данный момент находится в начальной стадии. Четверо девушек, две из которых мертвы. Это, во-первых, наша террористка Майя и другая, что найдена на Горьковском шоссе, Эмма Остроумова.