Долг самурая - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 46

– Служу России, – сказал Турецкий.

– Что ж... – Спиваков выпустил руку Турецкого из своих железных пальцев. – Тогда до вечера?

– До вечера.

Турецкий повернулся, чтобы идти, но генерал его окликнул. Александр Борисович обернулся.

– Что-то еще?

– Я вот еще что спросить хочу, – глухо проговорил генерал. – Откуда там отец этого Икэды взялся?

– Меркулов передал мне, что вы не хотите своих ребят во Владивосток посылать. Я решил подстраховаться и подключил свои связи. Я должен был действовать наверняка.

– Понимаю, – кивнул Спиваков. – Вы куда сейчас?

– К жене, в изолятор.

– Она еще в изоляторе? – изумился генерал.

– К сожалению, да, – сухо ответил Александр Борисович. – Еще не все формальности улажены.

Спиваков поднял руку и посмотрел на часы.

– До следственного изолятора вы доберетесь минут за сорок. Я прослежу, чтобы к этому моменту все формальности были улажены. Всего доброго вам и вашей жене.

Турецкий кивнул и вышел из кабинета.

29

Завидев вышедшую на крыльцо больницы Машу, Такеши и программист Дрюля бросились ей навстречу.

– Ну, как? – крикнул, не доходя до Маши, взволнованный Такеши. – Что тебе говорить врач?

Маша молчала, сжимая в руках сумочку и растерянно глядя на мужчин.

– Ну, говори! – страдальчески возопил Такеши. – Иначе я умирать от тревога!

– Говори, не темни! – потребовал и Дрюля. – Что сказал врач?

Усталое личико Маши осветилось радостной улыбкой.

– Он сказал... сказал, что с ребенком все будет хорошо.

Такеши хотел что-то сказать, но горло ему сдавило волнение.

– Отлично! – заорал Дрюля. – Просто замечательно! Такеши, давай!

Такеши вытащил из-за спины букет роз и протянул его Маше.

– Это тебе, – сказал он смущенно. И пояснил: – Цветы.

А Дрюля крикнул:

– Бери, чего жмешься? Та-да-дам!

Маша взяла букет и зарылась в нем лицом. Затем отвела букет в сторону, быстро приникла к Такеши и поцеловала его в щеку.

– Спасибо!

– Нет за что, – ответил японец, сияя от радости. Затем посмотрел на Машин живот и сказал: – Это мальчик?

Маша засмеялась и покачала головой:

– Не знаю. Еще не известно.

– Ну, а если девочка, то что с того? – весело возмутился Дрюля. – Девочка даже лучше. Дочь героя нашей корпорации!

– Дочь самурая! – торжественно произнес Такеши. – Настоящая японка. Японская и красивая, как ее мать.

– Интересное сочетание, – заметил Дрюля. – Погодите... – Он вдруг наморщил лоб, затем улыбнулся и радостно объявил: – Если твоя дочь будет японка, то ты, Маша, будешь япона мать! Япона мать!

Маша и Дрюля заливисто рассмеялись. Такеши растерянно ни них посмотрел, не поняв шутки, затем, заразившись их весельем, рассмеялся тоже.

– Япона мать, – повторял он, смеясь. – Настоящий япона мать!

Это хорошо, что погода наладилась. И хорошо, что в небе ярко светило солнце. В противном случае Ирина Турецкая не зажмурилась бы так смешливо и так по-детски, глянув на залитую солнцем улицу. Она стояла на пороге следственного изолятора, смотрела на яркое солнце, на белый снег, на цветы в руках мужа и его друга Кости Меркулова.

– Ну, здравствуй, свободный мир! – весело сказала Ирина.

Она шагнула по ступеньке вниз и покачнулась. Турецкий, всучив букет Меркулову, тотчас подхватил ее на руки.

– Ой! – воскликнула Ирина со смехом. – Шурик, ты настоящий рыцарь! А вы не рассыпетесь, уважаемый? Вам ведь уже не двадцать пять.

– Своя ноша не тянет, – возразил Александр Борисович, влюбленными глазами глядя на жену. – Я соскучился, Ирка. Страшно соскучился!

– Я тоже.

Ирина обхватила колючие щеки мужа узкими ладонями и поцеловала его в губы.

– Только не теряй сознания от радости, – предупредила она. – Иначе ты упадешь, и мы кубарем покатимся по ступенькам.

– Этот не упадет, – заверил Иру Константин Дмитриевич и протянул ей букеты – свой и Турецкого. – Держи! Это тебе от нашего стола!

Ирина взяла цветы, вдохнула их аромат и зажмурилась от удовольствия.

– Вот, оказывается, как братки встречают тех, кто освободился, – сказала она.

– Тогда уж – откинулся! – поправил Турецкий, прижимая жену к груди.

– И не только братки, – заявила появившаяся неизвестно откуда Катя. – Сестрички тоже!

– Ой, как вас много! – удивилась Ирина. – Привет, Катюш!

– Это разве много, – сказала Катя, пожав подруге локоть и чмокнув ее в щеку. – Дома еще Мила с Дрюлей ждут.

– Мила с Дрюлей? – Ирина перевела удивленный взгляд на мужа: – А Дрюля – это?..

– Приедем домой – узнаешь, – сказал Александр Борисович.

Ирина задумчиво и в то же время насмешливо сдвинула брови.

– Н-да, – проговорила она, – вижу, я многое пропустила. Ну, ничего. Наверстаю. Ну, что, едем к нам пить чай?

– Едем! – кивнули Катя и Меркулов.

– Опять чайная церемония, – простонал Турецкий. – Только не японская!..