Долг самурая - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 36

– Он друг девушки, – объяснил Плетнев.

– Да, друг! Что делать нам? – снова спросил Такеши, подступая к доктору еще ближе.

– Что делать? – Щека доктора нервно дернулась. – Не знаю, что делать. Богу молиться. Если, конечно, вы в него верите.

Такеши хотел спросить еще что-то, но Плетнев взял его локоть и слегка оттащил от доктора.

– С ней можно поговорить? – спросила Мила. Доктор вздохнул и сухо ответил:

– Исключено. Простите.

Он повернулся и зашагал по коридору, но, сделав пару шагов, остановился и посмотрел на Плетнева.

– Да, перед тем как уснуть, она все бормотала про какого-то страшного японца... Похоже, она его сильно боится. – Доктор перевел недовольный взгляд на Такеши. – Это она не про вас говорила?

Такеши растерянно посмотрел на Плетнева.

– Нет, – вступился тот. – Такеши – добрый японец. Он друг Марии.

– Ясно.

– С ней точно нельзя поговорить? Может, через час или два?

Доктор отрицательно покачал головой:

– Нет, до утра она будет под действием анестетиков. Подходите часиков... в семь. Возможно, она уже будет в состоянии говорить. Но не обещаю..

– Ясно. Спасибо, доктор!

– Не за что. Благодарите убийцу. Ударил бы на пару сантиметров ниже или выше – конец. Всего доброго.

Когда доктор ушел, Плетнев обвел взглядом лица Дрюли, Милы и Такеши и сказал:

– Что ж, ребята, значит, до утра.

– Я буду здесь весь ночь, – заявил Такеши не терпящим возражений голосом.

– Вряд ли тебе разрешат, – сказал Плетнев. – Впрочем, попробуй.

15

Когда на следующее утро Плетнев подошел к двери палаты, в которой лежала Маша, Такеши был уже там. Лицо у него было землисто-желтого оттенка, под глазами пролегли темные тени.

– Провел здесь ночь? – спросил Антон, пожимая японцу руку.

– Да, – ответил тот.

– Удалось уговорить старшую медсестру?

– Деньги может уговорить любого, – философически изрек Такеши.

После кратких переговоров с врачом Такеши и Плетнев вошли в палату и подошли к кровати, на которой, укутанная в одеяло до подбородка, лежала Маша. Мужчины остановились в нерешительности. Девушка смотрела в потолок. Казалось, она не замечала гостей, не замечала ничего вокруг.

– Маша, – тихо позвал Такеши. – Маша, ты меня узнать?

Девушка посмотрела на Такеши и улыбнулась побелевшими губами.

– Да. Я тебя... узнала. – Она перевела взгляд на Плетнева. – А это?..

– Я Антон Плетнев, друг Такеши. – Плетнев ободряюще улыбнулся. – Выглядите хорошо. Вы сейчас в состоянии разговаривать?

– Да, – слабым голосом ответила Маша.

– Вы помните, кто вас ударил ножом?

– Я... не знаю его имени.

– Это был японец? – выпалил Такеши. Маша нахмурилась и слегка качнула головой:

– Нет. Русский. Он называл себя Шепот. Он хотел меня... изнасиловать... Потом ударил...

Такеши вспыхнул и попытался что-то спросить, но Плетнев его опередил.

– Это Шепот привез вас в тот дом?

– Да, – ответила Маша.

– Перед тем как уснуть, вы говорили доктору про какого-то страшного японца. В доме Шепота был японец?

– Да. Я его... не видела... Только голос... Он кричал... ругался... Потом ударил... Это было страшно.

– Он ударил Шепота?

– Да... Разбил ему лицо...

– Маша, я... – забормотал Такеши, но Плетнев и на этот раз не дал ему договорить.

– Подожди, – сказал он, положив японцу руку на плечо. – Маша, как выглядит этот Шепот?

Маша наморщила лоб, как бы с трудом извлекая из памяти образ своего мучителя, и ответила:

– Рыжий... Невысокий... Шрам на губе... Больше ничего.

Плетнев записал все, что сказала Маша, в маленький блокнот и, подняв взгляд на девушку, задал самый главный вопрос:

– Кто убил вашего друга Рю?

– Я... не знаю, – мучительно, чуть не плача, ответила Маша. – Они нашли меня. Потребовали скачать информацию...

– Из компьютера Рю? – быстро спросил Плетнев.

– Да.

– И вы скачали?

– Да.

– Кто просил вас это сделать?

– Шепот, – ответила девушка и закрыла глаза.

– Она не может говорить сильно, – взволнованно сказал Плетневу Такеши. – Она устала. Надо уходить коридор.

Маша открыла глаза.

– Нет, я могу, – с трудом проговорила она. – Но я... ничего больше не знаю. Они заплатили мне...

При этих словах Такеши хрипло вздохнул и слегка отшатнулся. Плетнев с тревогой на него посмотрел.

– Такеши, ты в порядке?

– Хорошо, – процедил тот сквозь яростно сцепленные зубы. – Я хорошо. Ты говори.

Плетнев пристально вгляделся в его посеревшее лицо, покачал головой и снова повернулся к девушке.

– Вам заплатили за то, чтобы вы скачали из компьютера Рю информацию, так?

– Так, – отозвалась Маша.

– Вы запомнили что-нибудь из того, что скачивали?

– Нет, – с болью в голосе ответила Маша. – Там были... только иероглифы.

Плетнев нахмурился.

– Так, – сказал он. – Ну, тогда вспомните: может, Рю говорил о чем-то таком в разговоре с вами?

– Нет, – сказала Маша. – Ничего... Почти ничего.

– Почти?

Она сглотнула слюну.

– Я только поняла, что он что-то подозревал... что-то, связанное с корпорацией, или с кем-то там... Что у него есть какой-то долг... Говорил что-то про доказательства. – Она мучительно поморщилась и выдохнула: – Нет, не помню.

Плетнев дал девушке передохнуть, затем спросил:

– А он вам случайно свой кинжал не отдавал?

– Кинжал?... Его что... кинжалом убили? Глаза девушки наполнились слезами.

– Маша, это очень важно, – с нажимом проговорил Плетнев. – Попытайтесь вспомнить, что он вам говорил? Даже если это кажется бессмыслицей. Ерундой какой-то.

– Пытался объяснить про что-то святое для них, но не мог объясниться по-русски... Потом сказал, что все мне расскажет... Скоро... Но не рассказал.

– Ясно. – Плетнев повернулся к японцу. – Ну что, Такеши, думаю, нам нужно дать Маше отдохнуть. Как ты считаешь?

Такеши повернулся и, не говоря ни слова, зашагал к двери. Когда дверь за его спиной закрылась, Плетнев сказал:

– Он сильно за вас волновался. Дежурил тут всю ночь.

– А теперь он презирает меня, – хрипло прошептала девушка и закрыла глаза. – Уходите. Прошу вас.

– Хорошо. Выздоровливайте. Я оставлю на тумбочке свою визитную карточку. Вдруг что-нибудь вспомните. Всего доброго!

Маша ничего не ответила, глаза ее по-прежнему были закрыты. Плетнев положил на тумбочку визитку, повернулся и вышел из палаты.

16

В кабинете Щеткина в МУРе витали клубы табачного дыма. Едва переступив порог, Антон Плетнев закашлялся.

– Ты бы хоть форточку открыл, что ли!

– Не открывается. Замазана на зиму, – ответствовал Щеткин. – У нас планерка была, а кабинет шефа красят, вот и переместились сюда. Ну и надымили. Да расслабься, через пять минут привыкнешь.

Плетнев уселся за стол, все еще морщась от спертого воздуха.

– Кондиционер тоже не работает? – мрачно спросил он.

– Работал. До планерки. А сегодня крякнулся. Починят только вечером.

Антон улыбнулся.

– Везет тебе.

– И не говори, – засмеялся Щеткин. – Ну что, будешь терзать меня вопросами?

– Да уж потерзаю, если не возражаешь. Щеткин кивнул.

– Хорошо. Тогда давай я тебе сам все расскажу. – Он устроился в кресле поудобнее и приступил к рассказу. – Хозяин жулебинской хатенки – некий Иван Старшилин, пенсионер. Сам живет у дочери, а дом сдает.

– Хорошо, когда есть что сдавать, – заметил Плетнев, вспоминая о тех кругах ада, через которые ему пришлось пройти, пока он не решил жилищную проблему.

– Полностью с тобой согласен, – кивнул Щеткин. – Идем дальше. В последний раз Старшилин сдал свою хатенку около месяца назад. Сдал рыжему мужику, который представился Василием Васильевичем Ивановым и в качестве доказательства предъявил военный билет. Паспорта у него при себе не было – сказал, что на регистрации.