Шоу для богатых - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 25

Также аккуратно задвинув ящик, он открыл секретер и вдруг почувствовал, как отпускает понемногу то самое нервное напряжение, которое до этого момента тисками сжимало его голову. И усмехнулся саркастической ухмылкой.

В его документах рылись, видимо, просматривали их, перелистывая странички, после чего также аккуратно водворяли их на прежнее место, и судя по тому, что из секретера ничего не пропало, в том числе и деньги, лежавшие отдельно от документов в белом конверте, далее можно было содержимое «стенки» не проверять.

Теперь, правда, вставал другой, не менее важный вопрос. Кому вдруг приспичило рыться в его прошлом и настоящем, рискуя при этом быть пойманным на месте преступления?

Впрочем пассаж относительно «риска» и «места преступления» можно было бы отбросить, как совершенно надуманный. Прежде чем забраться в его берлогу, за ним следили, и когда рылись в этих ящичках, хорошо знали, где он находится в это время, и как скоро вернется домой. И если все это действительно так, то...

И далее многострадальное отточие, за которым скрывался самый главный, пожалуй, вопрос.

Что пытались найти в его домашнем секретере, перебирая один за другим его документы?

Нервное напряжение, которое не отпускало Агеева с той самой минуты, когда он переступил порог своей квартиры, отпустило его окончательно, однако от этих «что», «зачем» и «почему» кругом пошла голова, и он, понимая, что в данный момент необходимо хотя бы немного прийти в себя, чтобы не наломать дров, вернулся в свое любимое кресло и чисто машинально потянулся рукой за бутылкой. Необходимо было в срочном порядке прочистить мозги, а лучшего способа он пока что не знал.

Приложившись губами к горлышку, сделал пару «булек», невольно скривился – водку самой высокой очистки могли позволить себе в России или высокооплачиваемые чиновники, жирующие на «откатах», или же полные дебилы, в карманах которых вдруг забренчала монета, и поставил бутылку на пол. Теперь, уже на просветленную голову, можно было попытаться ответить на это проклятое «что», которое зависло в его секретере.

Однако вместо ответа на это самое «что», назрел еще один вопрос, сформулировав который, Агеев вдруг почувствовал пробежавший по его коже озноб.

Те люди, которые рылись в его документах, нашли то, что искали, или нет? И как это «нашли – не нашли» может отразиться на нем лично?

Он даже не сомневался, что негласное проникновение в его квартиру как-то завязано на «Глории», точнее, на одном из дел, которые он вел в последнее время. И возможно незваные гости все-таки обнаружили в пачке с документами то, что думали найти, или еще точнее, нашли подтверждение тому, в чем его, Агеева, кто-то подозревал...

Накручивался бесконечный ребус, в котором каждый ответ порождал новый вопрос, и Филя снова приложился к бутылке. И снова поморщился, опуская ее на постоянное место у правого подлокотника кресла. Еще раз, уже с профессиональной стороны, оценил факт проникновения в его «берлогу», после чего рывком поднялся из кресла и прошел на кухню, где оставил свой мобильник. Покосился на часы и набрал номер Голованова.

Когда, наконец-то, прошел сигнал и мобильный телефон отозвался слегка приглушенным голосом друга, Агеев негромко произнес:

– Не спите, надеюсь?

– Да нет, вроде бы. А что?

– Найдется пара минут?

– Да хоть десять, – хмыкнул Голованов. – Кстати, ты что, загулял где-то?

– Тебе бы мои «загулы», – с обидой в голосе пробурчал Агеев. – Дома я, дома!

– Так, может, по телефону в таком случае перезвонишь? – резонно заметил Голованов, который никогда не был жмотом, однако цену копейке знал.

«Тоже мне, умник, хренов!» – усмехнулся Агеев, однако вслух произнес:

– Лучше будет, если по мобильнику. Да и то боюсь, что... Он замолчал, однако Голованов уже «въехал в тему».

– Случилось что? Боишься прослушки? – Теперь в его голосе звучали тревожные нотки.

– Не знаю, как насчет прослушки, но...

И он вкратце рассказал о «гостях», которые посетили его квартиру. Замолчал, вслушиваясь в реакцию друга, однако молчал и Голованов, видимо, переваривая услышанное и соотнося рассказ Агеева с реально существующей действительностью. Наконец, спросил негромко:

– А ты, случаем...

– Ты хочешь сказать, не поехала ли у меня крыша? – усмехнулся Агеев. – Так вот, должен тебя заверить, не поехала. Хотя, если честно признаться, поначалу подумал о том же.

– Ладно, прости, – буркнул Голованов и тут же спросил: – Есть какие-нибудь зацепки?

– В том-то и дело, что ничего, сучки позорные, не оставили. Хотя, надеюсь...

– Пальчики?

– Угадал, командир. По крайней мере имею право надеяться, что если они их и постарались зачистить, то не везде.

– Дай-то Бог, – отозвался Голованов, хотя и не понимал, что именно могут дать им отпечатки пальцев, если, конечно, таковые остались в доме Агеева. Следы домушников здесь явно не просматривались, а если в документах Агеева рылись более серьезные люди, то вряд ли их пальчики знают, что такое «откатка», и вряд ли их следы можно найти в Центральной картотеке МВД. И все-таки... Попытка, не пытка, как говаривал некогда всеми уважаемый Лаврентий Павлович, забираясь на очередную столичную красавицу, хотя и догадывался, что с сексом на этот раз ничего не получится; лимит исчерпан полностью, да и спасительной «Виагры» в те времена еще не было.

– Порошка, естественно, у тебя дома нет? – как о чем-то само-собой разумеющемся спросил Голованов, имея ввиду специальный порошок для снятия отпечатков пальцев.

– С чего бы я стал его дома держать?

– И то верно, – согласился Голованов. – Тогда слушай сюда. Я сейчас еду в «Глорию», беру порошок и еду к тебе. А там уже покумекаем, что делать дальше.

– Годится, – отозвался Агеев. – Только вот еще что... захвати по дороге бутылец «кристалловской». Душа горит, а светиться сейчас на улице нет никакого желания.

Он замолчал было, однако тут же добавил с горькой иронией в голосе:

– Вот уж никогда не мог подумать, что подобная хренотень может выбить меня из колеи. Старею, видать.

На этот Агеевский всплеск, похожий на крик души, Голованов мог ответить только молчаливой, столь же горькой ухмылкой. Видимо и он стал стареть, коли придал рассказу Филиппа столь серьезное внимание...

Положив на стол уже молчавший мобильник, Филя снова прошел в комнату, задернул шторы, долго, очень долго смотрел на открытый зев секретера, размышляя о том, какие действия могут быть предприняты в отношении его личности в ближайшее время, после чего прихватил с пола обе бутылки и вернулся на кухню. Всеволод Михайлович Голованов, как и всякий уважающий себя спецназовец, любил не только водочки выкушать, но и закусить как следует, причем не только холодной дребеденью в виде колбасы с сыром, но желательно и мясцом поджаренным.

Как это ни странно, но «опыление» ровным счетом ничего не выявило ни на ручке входной двери, ни на фасадной стороне «стенки», ни на корочках документов, что лежали в секретере. Кроме, естественно, отпечатков пальцев явно сникшего хозяина квартиры, который уже клял себя за то, что позвонил Голованову. Когда все было закончено и в итоге образовалась огромная фига, Голованов не удержался, чтобы не спросить:

– И все-таки, ты точно уверен?

Агеев молчал, насупившись, и только покрасневшие скулы выдавали его состояние. Наконец, поднял на Голованова глаза и как-то очень тускло спросил:

– Не помнишь, сколько лет мы с тобой одну лямку тянем? Я имею в виду и там, – кивком головы он показал куда-то в сторону окна, – и тут.

– И что с того?

– Ничего, – с обидчивой язвинкой в голосе отозвался Агеев. – Если, конечно, не считать того, что я ни разу за все эти годы не запаниковал. Ни разу!

Он с силой произнес последние два слова и на скулах обозначились вздувшиеся кругляши.

– Так ты, дорогой мой, и сейчас олицетворяешь олимпийское спокойствие, – вынужден был ухмыльнуться Голованов, чтобы хоть как-то сбросить нарастающее напряжение.