Непобедимый 4. На излом (СИ) - Тыналин Алим - Страница 49

Продолжай, — сказал Хамид, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно. Внутри же его разум лихорадочно просчитывал возможные последствия.

Фархад рассказал о неудачной попытке схватить шпиона, который оказался неожиданно ловким и хорошо подготовленным. С каждым словом лицо Хамида становилось все мрачнее. Он провел рукой по бороде, жест, который всегда помогал ему сосредоточиться.

— Что ж, это усложняет дело. Но не меняет воли Аллаха, — произнес он после долгой паузы, в течение которой в комнате слышалось только тихое бульканье кальяна.

Хамид оглядел комнату, встречаясь взглядом с каждым из своих соратников. В их глазах он искал ту же решимость, которую чувствовал в себе.

Джавад Шариф, бывший имам, сидел, скрестив ноги на потертой подушке. Его худое, аскетичное лицо с глубокими морщинами выражало непоколебимую веру. Пальцы быстро перебирали янтарные четки — привычка, выработанная годами молитв и медитаций. Джавад думал о своей закрытой мечети, о прихожанах, оставшихся без духовного руководства, и его решимость только крепла.

Рядом с ним находилась Фарзана Ахмади, единственная женщина в группе. Ее глаза, единственное, что было видно из-под строгой чадры, горели фанатичным огнем. Фарзана вспоминала своего брата, его последние слова перед казнью: «Сражайся за истинную веру, сестра». Эти слова стали ее мантрой, ее движущей силой.

В углу комнаты, почти сливаясь с тенями, сидел Рашид Бахтияр. Его некогда холеные руки, теперь огрубевшие от тяжелой работы, крепко сжимали потрепанный Коран. Рашид думал о своем разоренном бизнесе, о семье, которую едва мог прокормить, и ненависть к режиму шаха и западным компаниям, которые, как он считал, были причиной его бед, разгоралась в нем с новой силой.

— Братья и сестры, — обратился к ним Хамид, его голос, тихий, но полный внутренней силы, заставил всех поднять головы. — Мы все знаем, зачем мы здесь. Годы морального разложения, западного влияния и отступничества от истинной веры привели нас к этому моменту.

Он сделал паузу, давая каждому время осмыслить свои слова. В воздухе повисло напряжение, смешанное с запахом специй и горячего хлеба, доносившимся с кухни чайханы.

— Да, риск велик, — продолжил Хамид, его глаза блестели в полумраке комнаты. — Но разве не готовы мы пожертвовать всем ради установления праведного исламского правления? Разве не для этого Аллах привел нас всех сюда, в этот момент истории?

Его слова нашли горячий отклик в сердцах присутствующих. Каждый из них прошел свой путь сомнений и страха, прежде чем оказаться здесь. Теперь же, слушая своего лидера, они чувствовали, как их решимость крепнет.

— Вспомните слова нашего духовного лидера, — Хамид понизил голос, словно сам великий наставник мог услышать его. — Он говорил, что наш долг — противостоять тирании и установить исламское правление. Мы — лишь первая волна грядущей революции.

Фарзана тихо произнесла молитву, ее глаза наполнились слезами. Она представила Иран будущего — страну, живущую по законам шариата, где ее дети смогут вырасти в истинной вере, не боясь преследований.

— Да, нас могут схватить, — Хамид не скрывал опасности. Его взгляд стал жестким. — Но если мы отступим сейчас, мы предадим нашу веру и наш народ. Мы станем шахидами, чья кровь напитает почву для будущего исламского государства.

Джавад резко поднялся, его худая фигура словно выросла.

— Лучше погибнуть на пути джихада, чем жить под властью неверных! — воскликнул он, его голос дрожал от эмоций.

Хамид почувствовал, как волна религиозного пыла захлестнула комнату. Даже обычно осторожный Фархад, казалось, преобразился, его глаза горели решимостью.

— Наш план — это испытание, посланное нам Аллахом, — добавил Хамид, понизив голос до шепота. — Кто мог подумать, что мы осмелимся нанести удар прямо на глазах у всего мира, используя их греховные игры как прикрытие?

Рашид медленно кивнул, его пальцы все еще сжимали Коран.

— Воистину, это так.

— Итак, мы продолжаем по воле Аллаха, — подвел итог Хамид. Он раздал последние указания, каждое слово звучало как священный приказ.

Когда все разошлись, унося с собой тяжесть предстоящей миссии и пламя религиозного рвения, Хамид остался один в полутемной комнате. Он совершил вечерний намаз, его лоб касался потертого молитвенного коврика.

Закончив молитву, он подошел к маленькому окну. Солнце садилось, окрашивая небо Тегерана в кроваво-красные тона. Шум города доносился словно издалека — крики торговцев, гудки автомобилей, далекий призыв муэдзина к вечерней молитве.

— Завтра начнется новая эра, — прошептал Хамид, глядя на город, который вскоре должен был измениться навсегда. — Иран станет оплотом истинной веры.

С этой мыслью он начал готовиться к предстоящему дню. В его сердце смешивались страх, решимость и непоколебимая вера в праведность их дела. Скоро они изменят ход истории, или погибнут, пытаясь это сделать.

Глава 24

На грани

Вечерний Тегеран встретил нас с Фаридой прохладным ветром и шумом редких автомобилей. Мы встретились в небольшом кафе «Шахерезада» недалеко от моей гостиницы. Заведение, несмотря на поздний час, было наполнено негромкими разговорами и ароматом свежезаваренного кофе. Тусклый свет старинных ламп создавал атмосферу уюта и секретности.

Фарида сидела за дальним столиком, нервно теребя край своего шелкового шарфа. Ее обычно безупречно уложенные темные волосы были слегка растрепаны, а в карих глазах читалось беспокойство. Когда я подошел, она вздрогнула и подняла взгляд.

— Виктор, слава богу, ты в порядке, — сказала она, когда я сел напротив. Ее пальцы, державшие чашку с остывшим чаем, слегка дрожали. — Расскажи, что произошло?

Я оглянулся, убедившись, что нас никто не подслушивает, и тихо начал рассказывать о событиях вечера. С каждым словом лицо Фариды становилось все серьезнее. Она делала короткие заметки в маленьком блокноте, который достала из своей потертой кожаной сумки.

— Нам нужно действовать быстро, — сказала она, когда я закончил. В ее голосе звучала решимость, смешанная со страхом. — У меня есть несколько идей.

Следующие несколько часов пролетели незаметно. Мы разработали план действий, стараясь предусмотреть все возможные сценарии. Фарида предложила использовать свои журналистские связи, чтобы получить доступ к расписанию мероприятий на стадионе и списку важных гостей.

— Я могу попробовать пообщаться с работниками стадиона под предлогом подготовки статьи о безопасности на крупных спортивных мероприятиях, — предложила она, нервно поправляя прядь волос. — Это не вызовет подозрений, потому что у нас уделяют этому огромное внимание.

Я кивнул, чувствуя, как усталость начинает брать свое.

— А я постараюсь незаметно осмотреть стадион во время утренней тренировки. Может быть, удастся заметить что-нибудь подозрительное.

Мы договорились о системе сигналов на случай экстренной ситуации и способах быстрой связи. Когда мы наконец вышли из кафе, небо на востоке уже начинало светлеть, окрашивая минареты ближайшей мечети в нежно-розовый цвет.

Вернувшись в гостиницу около пяти утра, я чувствовал себя выжатым как лимон. Голова гудела от переизбытка информации и недостатка сна. До утренней тренировки оставалось всего три часа, и я понимал, что нормально выспаться не удастся.

Лежа в постели, я не мог сомкнуть глаз. Перед внутренним взором проносились картины прошедшего дня: напряженные лица заговорщиков, погоня по узким улочкам Тегерана, тревожный взгляд Фариды. Все это смешивалось с мыслями о предстоящем поединке и страхом за безопасность людей на стадионе.

Когда в семь утра зазвонил будильник, я чувствовал себя разбитым. Каждое движение давалось с трудом, словно тело налилось свинцом. Я с трудом заставил себя встать и начать собираться на тренировку.

Спортивный комплекс «Арьямехр» встретил меня привычным гулом голосов и запахом резины. Огромный зал с высокими потолками и яркими флуоресцентными лампами казался сейчас слишком большим и шумным. Я начал разминку, но тело двигалось словно на автопилоте.