Блюстители Неба - Королев Анатолий Васильевич - Страница 50

Полыхнуло из поднебесных кресел молниеносное пламя. Закрутились в воздухе содранные с дерев свежие листья. Стволы молний поддерживали низко нависшее небо. Несколько минут в сухом аду парили только пыль, вихрь, полированный блеск и электричество. Но вот лопнули небесные хляби, и рухнул ошеломляющий ливень. Вода и тьма одновременно опрокинулись на землю, сливаясь в один ребристый поток. Водопады широкими руслами пролегли между небом и твердью. Молнии вставали из волн мирового потопа туловищами золотых колонн.

Ливень смывал миражи.

Над полуостровом вставала радуга.

Золотая маска архонта летела над садом сухим осенним листом.

В мокрой зелени проступали и гасли радужные пузыри величиной с райское яблоко.

Бесконечный полдень перевалил наконец через зенит.

В радужной пляске струй, пузырей, водопадов нарастала веселая кутерьма света, мальчишеская сутолока чудес, свистопляска игры, кувыркание форм. Дом лопнул заодно с миллионом пузырей. Все глубже распахивалось над крымским пейзажем голубое окно чистого неба. Косматая гора тьмы рассеивалась на глазах. Раскаты грома были еле слышны, а вспышки молний стали бледнее и шире, они мерцающими призраками брели за горизонт, они уже не подпирали торжественной колоннадой библейский небосвод, а струились беглыми зигзагами, как капли на ветровом автомобильном стекле. В сырых кустах ожили птицы. Махровая турецкая сирень, качаясь, стряхивала брызги… Мальчишки бежали веселой гурьбой от теннисного корта к спальному корпусу, из сумок торчали рукоятки ракеток, замотанные синей изолентой. Впереди – целая жизнь.

ЭПИЛОГ

В этот день Роман – против своих правил – притормозил у обочины подмосковного шоссе и посадил в машину попутчицу. Случайной пассажиркой оказалась молодая девушка в плаще с пристегнутым капюшоном. Это был довольно малолюдный отрезок воскресного Пятницкого шоссе вблизи от кольцевой автодороги. Девушка одиноко торчала на автобусной остановке. Стоял холодный октябрь. Моросило. И он притормозил, хотя она и не подняла руки… «Вам куда?» – «Спасибо. До ближайшего метро».– «Сходненская, например?» – «Годится». Сложив зонт, она протискивается на заднее сиденье, где у Романа стоит аккумуляторная коробка. Ее прозрачный плащ хрустит, как целлофан, когда из него достают подарок.

Роман трогает машину и косится через зеркальце на пассажирку: девушка спокойно снимает капюшон, убирает со лба мокрые от водяной пыли волосы. Странное чувство внезапно окатывает его сердце, Роману кажется, что он ее где-то встречал, даже больше – хорошо знал и чуть ли не любил безумно вот эту нежную родинку на левой щеке, на краю ямочки.

– Как вас зовут?– торопливо спрашивает он.

– Давайте не будем, а? – хмуро отвечает вопросом на вопрос пассажирка, отвергая малейшие попытки знакомства.

«Что ж, не будем».

Машина летит в серую капель. Взад-вперед по стеклу тоскливо снуют «дворники». Вот его обгоняет мощный БМВ с посольским номерным знаком, и в боковое стекло летит грязь. Девушка молча уткнулась в окно, ей холодно, и она дует на озябшие пальцы. Как назло, у Романа барахлит «печка», и он сам ежится от холода.

– Смотрите, бабочка,– вдруг оживает незнакомка.

Действительно, в машину залетела какая-то фантастическая живучая октябрьская золотая бабочка и сейчас отчаянно колотится о лобовое стекло. Роман пытается поймать трепетный комочек свободной рукой, но бабочка перелетает назад и уже бьется о заднее стекло.

Девушка снова хмуро смотрит на дорогу. Роман то и дело украдкой взглядывает на нее через зеркальце. Волнение постепенно проходит, стук сердца слабеет, неясное воспоминание гаснет, словно тающие следы на морском берегу… кто-то босиком пробежал по самой кромке, а прибой тотчас слизнул узкий след.

Машина исчезает за поворотом.

Моросящий дождь набирает силу. По голым кустам акаций вдоль обочины пробегает осенняя судорога. Сырая ворона низко летит над шоссе в поисках убежища. Начинает темнеть.