Полутораглазый стрелец - Лифшиц Бенедикт - Страница 39

Разбив народные оковы,

Ты рабство обратило в сон :

С отменой преимуществ новый

И дух и смысл обрел закон.

185

Кумир свободного народа,

Ты меньше ведом, чем любим:

И Тибра и Кефиса воды

Гордились именем твоим.

Стремясь к бессмертию ревниво,

И воины и мудрецы

В горах Гельвеции счастливой

Тебе кадили, как жрецы.

И Франклин, победитель молний,

Став у державного руля,

Твоею славою исполнил

Пенсильванийские поля.

Луара, Рона, Сена, живо

Брега украсив, ждут забав:

С челом, увенчанным оливой,

Сойди и празднество возглавь.

О, благотворное светило,

Свой бесконечный свет излей,

Чтоб тирании блеск затмило

Сияние твоих лучей.

Он сгинет в ночи преисподней,

Гонимый славою твоей, —

С тобой и почва плодородней,

И небеса с тобой ясней.

181. ГИМН В ЧЕСТЬ ПОБЕДЫ,

ПРОПЕТЫЙ МОНТАНЬЯРАМИ НА ПОЛЕ СОГЛАСИЯ

20 ПРЕРИАЛЯ II ГОДА РЕСПУБЛИКИ (июнь «st1:metricconverter w:st="on» productname="1793 г"·1793 г«/st1:metricconverter·.)

Мужчины

О, боже сил! Сам у народа

Зажег ты мужество в груди,

Победа — спутница похода —

Несет знамена впереди.

Вершины Альп и Пиренеев

Тиранов гибель зреть могли,

И там, на севере, слабея,

В крови их полчища легли.

186

Мужской хор

Но прежде чем вложить мечи свои в ножны,

Клянемся все, что зло мы истребить должны!

Женщины

Внимайте, матери и девы,

Тому, кто правит всей землей,

Супруги, дети, братья — все вы

Шли за свободу смело в бой.

Когда приспешник преступленья

Жизнь молодую пресекал,

Сын за отца — ему в отмщенье —

Над трупом павшего вставал.

Женский хор

Но прежде чем вложить мечи свои в ножны,

Клянемся все, что зло вы истребить должны!

Мужчины и Женщины

Так будьте, воины, смелее!

Молитесь, девушки, нежней!

Отдайте, матери, скорее

Для дела славы сыновей!

Вы, старики, рукой дрожащей

Не в силах приподнять копье —

Так шлите юности кипящей

Благословение свое!

Хор

Но прежде чем вложить мечи свои в ножны,

Клянемся все, что зло мы истребить должны!

182. ВЗЯТИЕ ТУЛОНА

10 нивоза II года Республики

(30 декабря «st1:metricconverter w:st="on» productname="1793 г"·1793 г«/st1:metricconverter·.)

ГИМН

Опять французским став, Тулон

На пленную волну отныне не взирает

С высот своей скалы, освобожденный, он

Вслед Альбиону угрожает.

187

Огни, которые зажгла врагов орда,

Обрушились на них самих, как сонмы фурий;

Морей тираны, их суда

Теперь преследуемы бурей.

Великого народа злой

Соперник обречен на неуспех заране;

Героями всегда идут французы в бой,

Преступниками — англичане.

Но власть, царящая извечно в небесах,

Под покровительство берет судьбу народа,

И самовластие во прах

Стремится обратить природа.

Твои, о Англия, суда,

Окровавленные под Генуей суровой,

Французскую волну грязнили, навсегда

Суля нам рабские оковы.

А наши, Плимуту неся свободы весть,

Утешат весь Ламанш, разбойником плененный,

Чтоб знамя вольности вознесть

Над Темзой мрачною и сонной.

Напрасно мните вы и впредь,

Цари, священники, наемные солдаты,

Свой самовластный скиптр над морем простереть

Ценой коварства или злата.

Полмира восстает: на нас теперь лежит

Забота вновь обресть народов клад бесценный;

Длань новых римлян сокрушит

Зубцы второго Карфагена.

Восстань, чело свое покрой

Вновь, океана дочь, и лавром и цветами,

Брега Италии и Франции омой

Своими нежными водами,

Неси сокровища на ласковой груди

Из Адриатики, из дальней Византии,

И в наши гавани введи

Обилия дары благие.

Мы торжествующий народ,

Французы, жребий наш вершит судьбу вселенной:

Не солнце ль новое над всей землей встает,

Плодотворящее бессменно?

188

Все сущее с мольбой его взыскует благ —

Светила, чьих лучей зиждительное пламя

Земным тиранам — злейший враг,

Народам — пища, свет и знамя.

183. ГИМН ВЕРХОВНОМУ СУЩЕСТВУ

(«st1:metricconverter w:st="on» productname="1794 г"·1794 г«/st1:metricconverter·.)

Источник истины, кого не чтит хулитель,

Свободы божество и естества отец,

Всего живущего извечный покровитель,

Его хранитель и творец —

Никем не созданный и всем необходимый,

Зиждитель доблестный, законности оплот,

Враг самовластия, вовек неколебимый,

Французы ждут твоих щедрот.

Ты сушу утвердил над зыбкими морями,

Ты правишь молнией и ветры всюду шлешь,

Ты, солнцу сообщив живительное пламя,

Всем смертным пищу подаешь.

Ночная странница заоблачным туманом

Безмолвной поступью идет наперерез:

Ты указал ей путь, и звездным караваном

Равнину населил небес.

Повсюду твой алтарь мы зрим нерукотворный:

В селеньях, в городах, в пещерах дикарей,

В долине низменной и на вершине горной,

И в небе и на дне морей.

Но есть алтарь иной, — твоя святых святая, —

Над эмпиреями тобой взнесенный храм:

Не в сердце ль праведном сам бог живет, вдыхая

Его чистейший фимиам?

В очах у воина, бесстрашия и гнева

Исполненных, твое величие сквозит;

Во взор опущенный неискушенной девы

Ты заложил прелестный стыд.

189

На старческом челе премудрости высокой, —

Твоей премудрости, — след ясно различим;

Осиротевшее дитя не одиноко

Под взглядом отческим твоим.

Ты взращиваешь там, в земли горячих недрах,

Чудесное зерно грядущего плода.

Ты посылаешь ей дождей напиток щедрых

И благостные холода.

Когда же глас весны волшебным наважденьем,

Разлитым в воздухе, воспламеняет кровь,

Все то, что создал ты, — предавшись наслажденьям,

Себя воспроизводит вновь.

От сенских берегов до вод Гипербореев

Природу облачив в слепительный убор,

Несчетные дары своим сынам рассеяв,

Ты внемлешь их умильный хор.

И солнца и миры, путь соблюдая верный,

Простерты пред тобой, твои лишь чудеса

Поют на все лады, гармонией безмерной

Преисполняя небеса.

Под сенью царственной ты в страх приводишь власти,

Но скорбь врачуешь ты под кровлями лачуг;

Гроза преступника, не ты ль во дни несчастий

Защита и последний друг?

Тиранам и рабам ничто твоя опека: