Вспомнить себя - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 13

– А вот этого не могу пообещать, – многозначительно произнесла она, захохотала и, оттолкнув Антона, побежала вперед, сверкая голыми ногами. – Догоняй, уже близко!..

Небольшой ресторанчик в самом конце Припортовой улицы оказался очень уютным, несмотря на то что антураж его условиям элементарного уюта никак не отвечал. Это был большой парусник – может, шхуна, может, бригантина, – вытащенный на берег, подальше от кромки воды, и закрепленный с помощью растяжек, как крепятся обычно спускаемые на воду корабли. На палубу вел узкий трап. В иллюминаторах вдоль борта светились огоньки. Романтично, подумал Плетнев. И внутри тоже было все – под старину. Грубо выскобленные и покрытые лаком столешницы возлежали на стоящих бочках. Сиденья тоже представляли собой бочонки поменьше. В качестве приборов подавались грубые ножи и широкие, трезубые вилки, которыми можно было, наверное, стрелять из подводных ружей. В общем, чудно и странно.

Кормили тут исключительно морепродуктами, в том ассортименте, который мог предложить любой серьезный, даже московский, ресторан. Ну, рыбы разных сортов, другая морская живность типа кальмаров и устриц. Но дело в том, что все они были не замороженные, а предлагались свежими, будто только что выловленные из моря.

А из спиртных напитков, естественно, весь магазинный набор, однако открывал «карту вин», разумеется, ром с Ямайки. Настоящий, как всерьез, но, старательно пряча усмешку, заявила Мила. И горит синим пламенем, и достает так, что «мама, не горюй!». Последнее замечание особо понравилось Плетневу. Вообще-то говоря, при всем своем нежном и даже, возможно, трогательном отношении к этой девушке, по-настоящему взволновавшей его, он рассчитывал, что сегодня она не будет столь щепетильной и недоступной, как это было во время их прежнего ночного купания.

Заказали какое-то «чумовое» ассорти, куда, по уверению Милы, входило ВСЕ, причем Антон предоставил ей право самой распоряжаться столом, как ей заблагорассудится, отдельно – свежезасоленную скумбрию и жареную ставридку, немыслимый запах которой так разволновал Плетнева, что у него едва не начались желудочные судороги. Ну и, естественно, ром! Пиратствовать, так уж по всем правилам!

И пока готовили заказ, Антон решил приоткрыть для себя давно интересующую его тему.

– Я слышал от вашего «сисадмина», – он хмыкнул по поводу своего «независимого» обращения с этим молодежным сленгом, – что ты, по существу, высококлассный, как он заметил, «программер». То есть сплошной супер. Это что, в самом деле?

– А почему это тебя так волнует? – Мила подняла брови «домиками».

– С удовольствием отвечу. Я ведь сюда прибыл с совершенно определенным заданием: отыскать Сашку.

– Я знаю, ты говорил, и напрасно отказался от моей помощи. С мобильной связью, я имею в виду.

– Ты только не обижайся. Ну, во-первых, я его нашел на другой же день, и уже вчера и сегодня мы с ним работали рука об руку...

– Помирились?

Антон вспомнил, что рассказывал Миле о причине размолвки с Турецким, приведшей к таким вот последствиям. Да, рассказал, больше под влиянием момента, чем для собственного оправдания.

– Не то чтоб... Но... Объяснимся, он поймет. Уже понимает. Что-то я попытался объяснить, а что-то и он сам уже понял. Не в этом теперь суть. А получилось так, что одно мое дело поневоле и как-то плавно перетекло во второе. Из Москвы поступила команда срочно помочь местным следственным органам разобраться с той диверсией, которая произошла в электрических сетях вашего города. То, что диверсия, уже не обсуждается, потому что за эти два дня мы уже насчитали пять трупов, представляешь?

– Ничего себе! – Мила по-мальчишески присвистнула. – И молчат! Ничего не сообщают! Как понимать?

– А вот так и понимать, милая моя, что работает следственно-оперативная группа, и возглавляет ее, по существу, недавний первый помощник генерального прокурора страны. Который не мог за год, прошедший после его ранения, растерять ни мастерства, ни прыти, заявляю ответственно. Не фунт изюма!

– Уж это точно! – хмыкнула она. – И долго будете работать? Ну, с изюмом-то?

– Ах ты язвочка, – засмеялся Плетнев. – Наверное, свою часть работы мы сделаем скоро, несколько дней еще потребуется. Но есть одна серьезная закавыка.

– Это какая? – уже с интересом спросила девушка.

– Думаю, такая, разобраться в которой может помочь только одна очень мне симпатичная девушка, дочка известного в городе Слона.

– Это ты про кого? – наивно спросила Мила.

– Это я про тебя, дорогая моя, – засмеялся Антон. – Вот послушай, что скажу... А чего нам так долго не несут? Я же собственной слюной захлебнусь!

– Сейчас, не волнуйся, рассказывай, мне интересно!

– Ты понимаешь, – становясь серьезным, начал Плетнев, – следствие очутилось в совершенно непонятной ситуации. Произошла ошибка, которой реально не существует. Ты можешь себе представить?

– Интересно. Очень интересно! Ну-ну?

– Приглашенные откуда-то местными товарищами эксперты внимательно, как они говорили, просмотрели всю программу компьютеризации... Это из-за нее якобы произошел сбой, после чего и началось веерное отключение. Такой случай и у нас, в Москве, уже был, когда из-за пожара целый городской район вырубился. Да ты сама знаешь.

– Естественно, в Южном округе. Но там причина – на тарелочке. А здесь что?

– Вот то-то и оно, что непонятно что. Короче говоря, ничего не было, но тем не менее было. И операторы там, разработчики – под следствием. Один даже арестован. Статья – диверсия. А никаких доказательств – ни за, ни против – у нас нет. Вот я и подумал, что, наверное, здесь нужен совсем посторонний, объективный специалист, который взглянул бы на это дело непредвзятыми глазами.

– Ага, и ты немедленно вспомнил обо мне и решил, что я – подходящая кандидатура уже по той причине, что мой папа – ветеран цементного производства? – В голосе девушки слышалась откровенная ирония.

– Не хочу врать, и поэтому тоже. Тоже, понимаешь? Но главное – в другом. Ты же программист. Тебя похвалил этот «сисадмин-ака» со своей дурацкой эспаньолкой, а потом я почему-то тебе верю. Тут ведь нужны не только знания, но и смелость.

– Это в каком смысле?

– В человеческом. Не могу забыть, перед глазами стоит, как ты мотоцикл свой вздыбила! Просто чудо! Вот где характер!

– Да?.. – она странным взглядом посмотрела на Антона, лукаво усмехнулась и вдруг решительно тряхнула головой, взвихрив свои волосы веером вокруг головы, – это у нее здорово получалось. Ничуть не хуже, чем она умела взнуздывать своего железного коня. – А что, давай попробуем? Только захотите ли вы меня позвать? Кто я?

– А кто ты?

– Ведущий разработчик отдела коммуникационных сервисов.

– Да быть того не может! – словно подначил Плетнев.

– А ты позвони в компанию «Яндекс» и спроси Слонютину. Знаешь, что ответят?

– Что? – продолжал улыбаться Плетнев.

– Предложат изложить вашу просьбу в письменном виде...

– Ага, и подождать, когда госпожа ведущая сотрудница фирмы освободится, чтобы найти время для консультации. Так, наверное?

– Ну, ты жук! – восхитилась Мила. – В смысле – гусь! Сознавайся, уже проверял?

– Честно? – Она кивнула. – Рискнул. И понял, что надо хвататься за ниточку, которая ускользает между пальцами. Вот и...

– Ухватил?

– Так точно. И заметь, очень рад, что успел.

– Да, – задумчиво сказала Мила, – кажется, девушка согласна... А вот и море!

Официант, одетый пиратом, с повязкой на правом глазу и в хлопающих по икрам неудобных ботфортах, нес большой поднос, уставленный тарелками. Понимая, что все это – типичная имитация, Плетнев, кивая на лицо пирата, сказал Миле:

– Слышала, может быть, учитель спрашивает ученика: «Еся, а скажи мне, кто человек с повязкой на правом глазу?» «Великий полководец Моше Дайян, учитель», – отвечает мальчик. «Нет, Еся, – говорит учитель, – великий полководец Моше Дайян – с повязкой на левом глазу, а на правом глазу – великий полководец Моше Кутузов». Впрочем, я не помню, у кого из них какой был здоровым. А вы из каких будете, господин пират?