Обычная жизнь обычного японца (СИ) - Баковец Михаил - Страница 7

— Не сметь так ко мне обращаться, — пискнула она и бочком-бочком обошла меня по стенке, после чего стремглав выскочила за дверь.

Через пару минут ко мне заглянул Мичи.

— Что ты с ней сделал, Кудо? Накамура-сан выбежала отсюда вся красная и растрепанная, — спросил он.

— Так, давай не придумывай того, чего не было, — нахмурился я. Ещё не хватало, чтобы про меня пошёл слух, что я пристаю к женщинам на рабочем месте. — Мизуки решила лично проверить мою работу. То, как я привёл в порядок комнату.

— Мизуки? О-о, — охнул парень. — У вас всё так серьёзно?

— Твою японскую мазер, — выругался я под нос

— Что? — спросил толстячок, не разобрав мои слова.

— Ничего. Молюсь Будде, чтобы он избавил моё окружение от остолопов. Ты сюда зачем пришёл?

— Узнать про Накамуру-сан. Думал, что ты мне расскажешь, что у вас было. Знаешь, — его тон изменился, став вдруг каким-то слащаво-шпионским, — мне показалось, что она вышла без трусиков отсюда. Ты же знаешь, какие тесные она юбки носит? Там всё видно. А сейчас не увидел ничего.

М-да, не я один пялюсь на задницы сисястого начальства, оказывается. А ещё выяснилось, что приятель у Кудо тот ещё извращенец, раз решил поделиться с ним подобными своими наблюдениями.

— Когда кажется, креститься нужно. Дай пройти, мне ещё другие комнаты убирать нужно, — я прошёл мимо Мичи, демонстративно не обращая на него внимания.

Глава 5

ГЛАВА 5

Мои надежды на то, что я достаточно смутил Мизуки своими объяснениями и тоном не оправдались. Может, как личность, именно как Мизуки она в глубине души вся трепещет и боится ко мне приближаться. Но как Накамура-сан в лице маленького японского начальника она нашла в себе силы и желание дать отлуп наглому подчинённому.

Когда я пришёл на следующий день на работу — почти что за полчаса до начала моего рабочего дня, к слову сказать, ознакомившись с неписанными правилами, царящими в японских офисах — то вскоре рядом со мной оказалась Мизуки.

— Ознакомьтесь и распишитесь, что всё поняли из написанного, — ледяным тоном произнесла она и протянула мне стандартный лист. При этом она избегала смотреть мне не то что в глаза, а просто в лицо. И бумагу подавала с максимально дальнего расстояния.

— И что это значит? — поинтересовался я, пробежавшись взглядом по столбикам иероглифов, списку имён и количеству печатей.

Настроение у меня было чуть меньше, чем отвратительное. Найденные одноразовые станки оказались непривычными, и я несколько раз порезался. Не помогла моторика тела. С ней только, блин, поклоны бить перед начальственными шишками. Да пин-коды вспоминать с кредиток, где кроме долгов больше нет ничего. Пришлось вместо завтрака возиться с прижиганием ранок, замытием их и замазыванием. Вроде получилось спрятать все следы. Но в итоге ел на ходу. А без завтрака было не обойтись. Я просто не продержусь полдня до обеденного перерыва. И тут вдруг вот это!

— А то, что вы с сегодняшнего дня и до четверга включительно переводитесь в качестве стажёра в архив номер четыре, — быстро сказала она. — Распишитесь, Ото-сан!

— Это вообще законно? — уточнил я, не торопясь ставить автограф рядом со своей напечатанной фамилией.

— Вы разве ослепли? Не видите подписи Ямада-сана? Или моей? Или забыли, как выглядит личная печать начальника нашей офисной группы?

— Ладно-ладно, я всё понял, Мизуки, — произнёс я. Положив лист на ближайший стол, черкнул загогулину подписи и протянул бумагу девушке. — Держи.

— Немедленно прекрати относиться ко мне с неуважением, Ото-сан, — прошипела она.

— А то что?

— А то, а то… — она стиснула кулачки, подыскивая ответ. Так и не найдя подходящих слов, вырвала у меня бумагу, повернулась спиной и бросила. — Следуйте за мной.

Я и в этот раз не смог не посмотреть на её попку, как всегда обтянутую узкой юбкой. Которая заодно облегала нижнее бельё так, что можно было понять даже то, что в этот раз на японке были узкие трусики с большим количеством кружев. Наш путь неожиданно пролёг рядом со стеклянным «загоном», где сидел Мичи. Тот с полуоткрытым ртом смотрел за тем, как впереди меня важно шагает Мизуки, а в двух шагах позади чеканю шаг я, уставившись взглядом на женскую пятую точку. Когда я оказался напротив него, то подмигнул ему.

Мизуки привела меня к лифтам, где мы дождались кабинки и на ней спустились на шестой этаж. По длиннющему коридору она привела меня к двери с надписью: «Архив №4». Без стука открыв дверь, она шагнула внутрь и придержала её для меня:

— Проходи.

— Ты меня смущаешь, Мизуки. Разве не я должен открывать перед тобой дверь? — улыбнулся я и шагнул вперёд так, что в дверном проёме оказался почти вплотную с девушкой. — Наверное, за тобой никогда не ухаживал настоящий мужчина?

Та мгновенно покраснела, как мак. Чуть ли не отпрыгнула от меня и бросилась вперёд, в узкие проходы высоченных стеллажей из перфорированных алюминиевых или оцинкованных уголков и полок. При этом буркнула под нос:

— Где бы ещё такого мужчину найти.

— Так вот же он! — громко произнёс я, услышав её фразу. — Обернись и увидишь.

Но та не стала следовать моему предложению, только ускорила шаг.

Архив занимал невероятную площадь и был заставлен стеллажами так плотно и запутанно, что будь создан по его плану знаменитый лабиринт с чудовищем, то и монстр в нём заблудился бы сам, никогда не сумев отыскать пересылаемых ему жертв, а тем никакие путеводные нити не помогли бы.

Спустя пару минут блужданий мы вышли на сравнительно просторный пятачок, где стоял большой письменный стол с тремя мониторами, тремя клавиатурами и стольким же количеством «мышек». На соседнем стеллаже стояли три системных блока, два принтера, два сканера, большая настольная лампа с тремя сочленяющимися планками. рядом со столом с одного торца пристроился шредер. Ещё три настольных лампы, но совсем мелких, расположились сбоку от каждого монитора. И четыре небольших офисных кресла на колёсиках с невысокой сильно выгнутой спинкой, обтянутой сетчатым материалом. Один из них был занят полной девушкой с прыщавым лицом и огромными очками в чёрной пластмассовой оправе с внушительными диоптриями, определяемыми, наверное, любым, кто взглянет на них. Это были её самые броские приметы. На соседнем с ней стуле сидела её полная противоположность мужского пола. Только по редким усикам и невероятно куцей, микроскопической бородёнке можно было опознать в нём парня. Рост метр с кепкой в прыжке. Телосложение бесспорного чемпиона мира по анорексии. Лицо ещё более прыщавое, чем у его напарницы и дополнительно покрыто какими-то прозрачными разводами. Может, клерасилом каким-нибудь намазывается?

— Накамура-сан! — первым нас заметил паренёк. Он вскочил со стула и поклонился моей провожатой. — Рад вас видеть, — и опять поклонился.

Вслед за ним поднялась со стула его напарница, хоть и сделала это с ленцой. Но поприветствовать начальницу не забыла.

— Здравствуйте, Накамура-сан, — и поклонилась как того требовал протокол.

— Ёкото-сан, — сказала Мизуки парню, затем толстушке. — Кагава-сан.

— Привет, молодёжь, — просто и незатейливо кивнул я этой парочке.

— Ото-сан, — резко повернулась ко мне Мизуки. — Прекратить кривляться, или вы об этом пожалеете!

— Я не кривляюсь. Наша корпорация позиционирует себя в качестве новой, старающейся идти в ногу с самыми известными европейскими фирмами. А там принято равноправие при общении сотрудников всех возрастов и должностей, — ответил я ей. — Вот я и стараюсь идти в ногу со временем и тенденциями. Что не так-то?

— Да всё…

— В конце концов, — перебил я её, сделав вид, не заметил её попытки высказаться, отвернувшись в сторону, — мы все носим европейские костюмы, пиджаки с брюками и юбками, а не закутываемся в кимоно и не гремим по полу сабо или шлёпаем босиком.

Неожиданно Мизуки прикрыла глаза и принялась делать ровные и протяжные вдохи и выдохи.