Некромантика по любви (СИ) - Красовская Марианна - Страница 44

'Я — эгоист.

Увы, даже сделав тебе предложение стать моей женой, я думал только лишь о себе. Ты совершенно правильно мне отказала, и я не ропщу, лишь робко надеясь на то, что не успею надоесть тебе слишком быстро.'

Эгоист он! Конечно! Смахнув каплю с кончика носа, ярко вообразила себе сцену, как я выгоняю из спальни до смерти надоевшего мне Эдвина. Он медленно поднимается с нашей постели, зябко сутулится и выходит за дверь. Прямо голый. Да уж. Моей выдержки хватит ровно на три минуты, и то если особенно разозлюсь. А потом побегу за ним вслед. Тоже голая.

«Все мои мысли сейчас о тебе. К своему великому стыду должен сознаться, что даже дети для меня отошли на задний план. Видимо, я действительно не гожусь в роль заботливого отца… »

Всё ясно, он не ужинал. А ещё, видимо, толком не спал, поэтому завтрак наверняка тоже пропустит. Голодные некроманты всегда преисполнены серой тоски и самобичевания.

«Не сердись, я стараюсь не предаваться унынию. Но без тебя получается откровенно паршиво.»

Я знаю, мой милый, я знаю.

'Я люблю тебя, золотая моя. Безумно, отчаянно, так как и представить себе раньше не мог. Жалею сейчас лишь о том, что не повторял этих слов так часто, как ты того заслуживала. Что меня останавливало? Боязнь показаться навязчивым. Видишь, как глупо. Теперь мне приходится портить казённую бумагу запоздалыми признаниями старого холостяка.

Сердце моё, ты заставила полюбить сильнейшего в королевстве некроманта. Вместе с тобой я научился ценить саму жизнь. Мне теперь есть что терять.

Что бы со мной ни случилось, знай это и помни. Обещаю бороться, постараюсь больше не унывать и не сдаваться под бременем обстоятельств. Я готов абсолютно на всё только ради того, чтобы ты никогда больше не плакала.

И это совсем не метафора.

Береги себя, милая, и прости ещё раз. Твой Э. А. Г. Морроуз

S. А глаза у тебя совершенно ореховые, и не спорь, мне виднее.'

Слёзы вдруг высохли. Взамен им в моём сердце рождалась решимость. Хмельная, искристая и весёлая злость.

— Вот вы где, миледи Адель! — звонкий голос Люси раздался за спиной. — Насилу вас отыскала! Вот пояс. Мобиль канцелярии ждёт у крыльца. Миха готов, ожидает за дверью.

Я усмехнулась. Пояс Люси приготовила мне специальный, вшила в него несколько бусин: «От сглазу, от порчи и от несчастной любви». Я не стала рассказывать ей о том, что на магов не действуют эти глупости. На людей, впрочем, тоже. Искренняя забота подкупала и обезоруживала.

— Если придёт вчерашний старик — прими его обязательно, покорми, будь с ним ласкова, — пряча смущение, бормотала я последние распоряжения. — Если с ним будет дочь или зять…

— Третий раз повторяете, леди. И про плющ, который нужно пересадить к крыльцу, и про ужин. И про корреспонденцию помню. Адель… я хотела тебя попросить…

Закончив обвязывать меня широким поясом, расшитым серебряной нитью, Люси отступила на шаг, и тон её разительно изменился.

— Фрэй? — я сразу же догадалась.

— Передать записку прямо в суде не получится, я уже узнавала. Но… он ведь поймёт. Ему достаточно даже взгляда.

Вспомнив письмо Эдвина, я снова едва удержала слёзы.

— Да. Люси. Я сделаю всё, что могу.

И мы крепко обнялись.

Выйдя в холл, я перевела дух и приложила ладони к щекам, с немалым трудом вспоминая заклинание утренней свежести, одно из немногих, выученных ещё в юности. Против подобной универсальной магии матушка никогда не возражала. Ощутила холодное покалывание на коже, бросила взгляд в круглое зеркало, украшавшее выход из дома. Вполне симпатично, и цвет платья мне очень идёт. Цвет глаз сразу стал отливать бирюзовым. Ореховый? Пусть Эдвин как хочет, так его и называет. Хоть серо-буро-малиновым. Уф!

Крепко зажмурившись, снова похлопала ещё раз себя по щекам. Я должна выглядеть достойно. Как может выглядеть лишь человек, преданно служащий дому Морроузов, и получающий привилегии по заслугам…

Путь к зданию королевского суда я помнила очень смутно. Мобиль, предоставленный канцелярией ловчих, походил на катафалк и был также удобен. Судорожно цепляясь за мускулистую руку Михи, я думала только о том, как бы не выпасть через приоткрытое окно и не разбить лоб о водительское сидение.

Выходя из мобиля, я пошатнулась, но Миха проворно меня подхватил, проявив удивительную для деревенского парня галантность. Я бросила взгляд на него и мысленно удивилась видимым переменам: рядом со мной возвышался не великовозрастный рыжий мальчишка, а симпатичный молодой мужчина в тёмно-синем кителе с рядом серебряных пуговиц и такого же цвета брюках. Наша с ним пара производила внушительное впечатление. Дом лорда Морроуза явно не экономил на своих людях…

Огромное здание с колоннами и львами возле высокого гранитного крыльца. Арка дубовых дверей, далёкий гул голосов там, за высоким порогом. Я сделала шаг, тронула пальцами ручку и окаменела. Что меня ждёт там, впереди? Что ждёт нас всех? Мне совершенно не нравилось ощущать себя мелким кофейным зерном, попавшим между огромными жерновами вершителей человеческих судеб.

— Миледи, нам пора, — осторожно напомнил мне Миха. — Но перед тем как мы войдём, — тут Миха замялся и отвёл взгляд, — лорд Оберлинг просил передать вам дословно, простите…

— Я успела привыкнуть к милорду и его странным манерам, — оглянувшись на телохранителя, я только пожала плечами. — Говори, и пойдём.

— «Ты должна стать звездой этой премьеры, малышка. Не вздумай её провалить, в партере стоит ящик с тухлыми яйцами.» Так, кажется. У меня память хорошая.

Не удержавшись, я рассмеялась и пальцами тронула край рукава куртки Михи.

— Не удивляйся. В старом Льене была такая театральная традиция: за плохую игру актёров закидывали тухлыми яйцами. Он так пошутил, не волнуйся.

Глупая шутка, но нервное напряжение, скопившееся за прошедшее утро, меня разом отпустило. Как будто с души соскользнуло и растворилась в граните крыльца. Я расправила плечи, задрав подбородок, оправила юбку и смело шагнула вперёд. Миха взялся за ручку двери, меня пропуская, и почтительно поклонился.

Темнота холла огромного серого здания тут же вспыхнула яркими молниями десятков фотовспышек.

Раздались громкие возгласы. Вездесущие газетчики ждали именно меня. Вопли: «Она здесь!» должны были напугать юную девушку, выбить из колеи. Но за мной сейчас стоял не только мужественный телохранитель, тут же прикрывший собой от особо назойливых репортёров, но и Крапива, и дети, и Эдвин.

«Он тобой просто дышит».

Нет. Назад пути нет. Не на ту вы напали, столичные крысы. Не опуская взгляда, я спокойно улыбнулась и двинулась в сторону распорядителя, чей белый камзол заприметила сразу же.

Прима так прима. Тем более что в партере стоит приготовленный ящик с протухшими яйцами…

Глава 28

Акт первый

— Миледи? — распорядителем оказался рослый белоголовый старик, древний и невозмутимый, как гранитная колонна, рядом с которой он возвышался.

Оно словно не замечал того хаоса, что продолжал бушевать за нашими с Михой спинами. Слепящие блики вспышек и громкие вопли газетчиков были недостойны внимания королевского распорядителя.

— Аделаида Вальтайн, — представилась я уверенно. — С телохранителем.

— Сударь? — старик изобразил лёгкий поклон в сторону моего спутника.

Миха, бесшумно выросший за моей спиной, тоже кивнул.

— Миха Голимов, личный водитель милорда Морроуза, временно поручившего мне охрану леди Вальтайн.

Я хотела поправить его, заявив, что напрасно они меня так называют, но в эту секунду слева снова вспыхнула вспышка, и я промолчала. Не буду давать новых поводов для сенсаций. Пусть как хотят, так меня и называют.

Старик плавно взмахнул длинной рукой, и в ответ на его странный жест из нас окружавшей разношестной толпы вынырнул юный парнишка, почти подросток. Его сразу же выделяла очень светлая, почти белая форма, уверенный взгляд и короткая стрижка. Старик бросил ему несколько слов и кивнул в сторону зала, а я поняла лишь, что этот мальчишка проводит нас с Михой на места для свидетелей.