Магия белых ночей (сборник) - Серганова Татьяна - Страница 42

– Ох, Никушка, егоза, буде тебе. Вовкулаки тебе и так всё дадут и добавят ещё блох от щедрот мохнатых, – проворчал призрак деда, который по виду больше старых русских богатырей напоминал.

– Дед, ну дед, – я заёрзала.

Сегодня что-то скреблось в душе, мешало сосредоточиться. Нет, это был не страх. И сено не застряло в юбках и панталонах. Скорее… предвкушение? Ожидание? Ну, мяу!

– Как есть кошка, баюнье дитя, – оглушительно зарокотал призрак, – да будет тебе одеяло, королевишна.

– Да, смотрю, затянулось дело, – пробормотала я невесело и опустила очи долу.

Нечего из образа выходить. И так вон мавка дразнится из семнадцатой. А я…

Да, теперь меня зовут Ника Соболевская и мне снова девятнадцать. Спасибо тебе, девочка, за эту жизнь. Я не забуду.

Ника была скромной и тихой, дочерью мещанина, помощника купца. И мать, и отец – люди без магических способностей. А вот Ника всегда мечтала о магии. Сколько романов о колдунах и юных девах были в ночи залиты слезами! Она окончила с отличием местную гимназию, поступила в институт благородных девиц имени великой княжны Милославы Михайловны, но…

Мать умерла несколько лет назад. А спустя два года отец привёл в дом – небольшую квартирку неподалеку от Аптекарского переулка – мачеху. Молодую, всего-то на пять лет старше самой Ники.

С мачехой они не поладили сразу. Но Ника была девочкой скромной. Не умела жаловаться. Отец постоянно пропадал на работе, в командировках. Тянул семью, зарабатывал мачехе на новые камушки и дочке на учёбу.

А теперь мачеха понесла. И решила, что наследство делить между её ребенком и дочкой мужа – это слишком. А тут и ухажёр Никин подвернулся – потерявший берега от вседозволенности дворянин. Сам наследник графский. Мещанка глупая должна на колени прыгнуть и тут же – в постель. А она смеет нос воротить! Да с ним! Вот и сговорились с мачехой. Это мне понятно из воспоминаний Ники, а ей, бедняжке, не было. Просто мачеха велела как-то отправиться по адресу, встретиться с одним её знакомым, забрать у него посылочку. Нике и невдомёк было, что в том доме на Васильевском, между прочим, нумера сдавали. А когда поняла, куда пришла да кто её встречает, – поздно стало. Другое дело, что тихая девушка отбивалась от негодяя с яростью тигрицы. А под конец, когда уже поняла, что всё пропало, что совершится непоправимое… Так и не поняла я, чем она этого мерзавца приложила, но надеюсь, что он навеки останется огурчиком – зелёным и пупырчатым. И тихим.

Только не выдержала Ника огня магии и предательства мачехи. Сдалась. Её светлая душа улетела птичкой на небо, а осталась – я. И угодила в местный «нечистесборник». Отделение для провинившихся нелюдей.

В Российской империи этого мира вполне вольготно сосуществовали наука и маги, обычные люди и колдуны, нечисть и нежить. И…

– Девонька, ну-ка в угол заныкайся. Никак кто-то из жандармов идёт! – проворчал призрак.

Грохот где-то наверху отвлёк от воспоминаний. Посмотрим, кто там у нас явился.

Сердце вдруг бешено забилось. Губы пересохли.

В полутьме отчётливо рисовались силуэты незнакомцев – высокие, сильные.

– По одному на выход – и в портал, – огласили.

Тянулись минуты.

Когда пришла моя очередь, оковы вдруг расстегнулись сами собой, прутья ушли в пол, а через несколько мгновений я уже ошарашенно моргала посреди небольшого светлого кабинета. С непривычки резал глаза дневной свет.

Пахло хлебом. Молоком. И змеиной шкуркой.

– Кто у нас-с здес-сь? Ведьма? Нападение на наследника Подлайских? – раздался весёлый голос с лёгким присвистом. – Милочка, я бы вам премию выписал.

Я резко вскинула голову. Сжала руки в кулачки. И уже хотела высказаться. Но в этот момент раздался негромкий звук. Как будто стук. Или шелест. И изумлённое…

– Князь?

Мужчина за массивным столом в тёмно-сером мундире без знаков различия резко повернул голову вправо. Я дёрнулась вслед за ним.

– Какая яркая душ-ша. Какое с-сильное сияние дара. Какая ш-ше это ведьма, Александр. Это баюний потомок. Подойди ко мне, девица, – властный низкий голос с отчетливыми шипящими нотками околдовал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я обернулась. И застыла, как встопорщенный птенец, под взглядом золотых змеиных очей. Он чаровал. Вызывал безотчетное восхищение. Ощущение узнавания.

Защищённости.

Я уже видела эти широкие плечи, резкие скулы, раскосые глаза, тёмные волосы, словно присыпанные серебром снега.

– Я ни в чём не виновата! – произнесла как можно твёрже. – А молодой наследник Подлайских хам, подлец и насильник! Я требую нормального разбирательства!

– Это серьёзное обвинение, барышня, – заметил где-то за моей спиной тот самый Александр.

– Она не солгала ни словом, – в голосе мужчины напротив появился холод.

Пополз позёмкой по кабинету. Снова – глаза в глаза. Не знаю, в какой момент тело меня всё-таки предало – только вовсе не так, как в романах. Колени подогнулись, живот протяжно заурчал, в голове поселилась вата – и я всё-таки рухнула в свой первый позорный обморок.

Последнее, что успела заметить, – это серебристый блеск и громкий шлёпающий звук. А после – меня обхватили плотные змеиные кольца.

Пришла я в себя под тихий и возмущённый бубнеж.

– Янхард, но ведь дознание проводить всё равно придётся? У нас заявление от Подлайских, их род – опора трона. Ведьма заманила наследника, хотела оженить на себе, но молодая, с силой не совладала. Подлайский не приходит в себя уже четвёртые сутки, и…

Чужой голос перебило резкое, холодное:

– Не дури, Алекс. Ты снова вперёд мысли бежишь. У меня иные сведения. Заявление от Глафиры Ситкиной, кухарки в гостиничном доме на второй линии Васильевского острова. И записка от её домового.

– Но показания жандармов… – голос некоего Александра не дрогнул.

Скорее, в нём был лёгкий исследовательский интерес.

Голоса слились в гул. Бу-бу. Жандармов подкупили, те рядом дежурили. Бу. Околоточный взяточник.

Я завозилась. Разлепила с трудом глаза. Почему-то мне было очень уютно. Настолько, что хотелось и правда мурлыкать. Из горла вдруг вырвался урчаще-тарахтящий звук.

Я чётко осознавала и где я, и кто я. И поэтому попыталась резво встать.

Но не смогла. Что-то мешало. Тяжёлое, жёсткое…

– Это что, настоящий змеиный хвост? – вырвалось у меня. – Какой тяжёлый! Тёплый. Спасибо большое, что не бросили, милостивый господин, но мне бы встать!

Язык мой – враг мой. Но не каждый день себя обнаруживаешь в кольцах змеиного хвоста. Длинного, чешуйчатого, гибкого и очень приятного на ощупь. Самый его кончик придавил мне ноги – видимо, чтобы я не убежала.

Но интереснее всего, что я была чистой и одетой в тёплое свежее платье.

Так. Это начинало немного пугать.

Серебро хвоста лениво шевельнулось.

Миг – и надо мной склонился знакомый мужчина. Змеиные глаза с вертикальным зрачком ярко сияли. Торс у него был вполне человеческим – и облачённым в чёрный мундир с алым кантом. Алая лента пересекала грудь.

Единственный орден. Незнакомый. «За следование долгу и верность».

– Князь Янхард Полоз к вашим услугам, барышня, – сверкнули золотые глаза.

Наверное, от меня ждали какой-то реакции. Но в памяти было пусто. Может, Ника и знала это имя, но всего не упомнить.

– Вы действительно Полоз? Настоящий? – вырвалось у меня.

Я протянула руку – и положила ладонь на хвост. Показалось, что кольца сжались туже. Приятно.

– Ваша свет… – кто-то закашлялся.

– А есть с-сомнения? – Тягучий янтарь глаз сиял, засасывал.

– Нет. Но я никогда не видела Полозов… Ваша светлость! – спохватилась.

Тоже правда.

Полоз. Царь змей. Редкостная птица в империи. Полозы не любят людей и не селятся в больших городах. Господа, это неправильный полоз!

– И правда. Баюнова дочь. Ты ещё ни разу мне не солгала, – как-то удовлетворённо заключил мужчина.

Он чует ложь?

– Ты ведь так и не поняла, кто я, да? – спросил спокойно, без крика. Как будто его всё это более чем устраивало.