Адмирал Империи 33 (СИ) - Коровников Дмитрий - Страница 25

Эти мысли немного приободрили Таисию. Она расправила плечи и обвела глазами зал. Лица придворных постепенно разглаживались, громкие рыдания стихли. Люди перешептывались, бросая любопытные взгляды на юного императора и его сестру. В этих взглядах был целый спектр эмоций — от искреннего сочувствия до плохо скрываемого торжества и алчного предвкушения…

Завещание Константина Первого действительно стало шоком для большинства, как знатных семей, так и обычных колонистов во всех без исключения звездных системах. Весть о последней воле покойного императора разлетелась по Галактике со скоростью солнечного ветра, она же фотонная почта, сея смятение и тревогу в сердцах подданных. На улицах городов-полисов, в кают-компаниях космических кораблей, на далеких планетах-колониях — везде люди только и говорили о неожиданном решении Константина Александровича.

Многие отказывались верить услышанному, считая это какой-то нелепой ошибкой или злой шуткой. Разве мог государь, мудро правивший Империей более тридцати лет, совершить столь опрометчивый шаг? Оставить трон малолетнему сыну, обойдя закон? Это казалось немыслимым, противоречащим всем традициям и устоям.

Однако вскоре стало ясно, что это не ошибка и не розыгрыш. Официальные сообщения, транслируемые по всем новостным каналам связи, подтверждали правдивость завещания. И тогда недоумение в массах сменилось другими эмоциями. Кто-то испытывал искреннюю скорбь в связи с кончиной Константина Первого, кто-то тревожился за будущее страны. Нашлись и те, кто потирал руки в предвкушении грядущих перемен.

В отличие от простого колониального населения, которое, как правило, покорно принимало любое решение, исходящее из Императорского Дворца на «Новой Москве», аристократические семьи Империи, чьи власть и влияние, как в столице, так и в отдаленных провинциях, восприняли завещание очень неоднозначно. В их кругах известие о назначении Ивана наследником произвело эффект разорвавшейся бомбы. Шок, недоумение, гнев — вот лишь малая толика чувств, обуревавших высшее сословие Российской Звездной Империи.

Прежде всего, многие князья и сановники начали консультироваться с юристами и судьями Конституционного Суда о законности последней воли усопшего императора. И когда все они поняли, что данное решение незаконно, или скорей не совсем законно, так как не имело до этого прецедента, многие представители олигархических семейств и кланов начали в разных формах высказывать свое неприятие новой власти. Сначала робко, исподтишка, опасаясь возмездия. Но постепенно голоса недовольных крепли, обретая силу и смелость.

На закрытых приемах и вечерах, в аристократических салонах и будуарах, даже на торжественных заседаниях Сената — повсюду шептались о неслыханном самоуправстве покойного монарха. Как он посмел нарушить вековые устои? Как мог пойти против собственных же законов о престолонаследии? Это возмутительно, недопустимо, в конце концов, просто глупо!

Открытого мятежа на «Новой Москве» и в соседних звездных системах пока еще не случилось, так как все ожидали решения об утверждении, либо о неутверждении нового императора членами Государственного Совета Старейшин — единственного верховного органа власти на этот момент после кончины Константина Александровича Романова. Эти убеленные сединами мужи, так называемые хранители традиций и мудрости предков, сейчас держали в своих руках судьбу Российской Империи. От их вердикта зависело, признают ли Ивана полноправным монархом, или же завещание будет оспорено.

Конституционные судьи официально молчали, как и все в Империи, ожидая, что скажут самые авторитетные сановники и знать. Но по сектору уже поползли слухи, что и среди них нет единства. Якобы часть старейшин склонялась к тому, чтобы утвердить юного Ивана на престоле, а часть намеревалась вступиться за права Артемия. Нешуточные страсти кипели за кулисами большой политики, невидимые простым обывателям.

Вся Империя затаила дыхание в ожидании исхода этой подковерной борьбы. Никто не знал доподлинно, чем она завершится и какой силы раскаты грома сотрясут галактические просторы, когда одна из сторон одержит верх. Ясно было одно — Российская Звездная Держава стоит на пороге больших перемен. И от того, в какую сторону качнутся весы, зависит ее дальнейшая судьба…

Как до этого и предполагал Птолемей Граус, внутри Совета, в котором он был уже не первым министром, а всего лишь одним из представителей, не существовало единства по данному вопросу. Заседание Государственного Совета Старейшин, посвященное судьбоносному решению о престолонаследии, началось в атмосфере напряженности и взаимного недоверия. Птолемей, сидя за массивным овальным столом из красного дерева, внимательно всматривался в лица своих коллег, пытаясь уловить малейшие нюансы их настроения.

Вокруг стола расположились двенадцать человек — цвет аристократии Российской Звездной Империи. Их парадные мундиры были увешаны орденами и медалями, а на груди каждого сиял золотой знак принадлежности к Совету — двуглавый орел с короной и скипетром. Однако сейчас все эти регалии и знаки отличия меркли перед накалом политических страстей, бушевавших в зале. Птолемей буквально кожей ощущал сгустившееся напряжение, словно перед грозой. Так называемые «старейшины» Империи готовы были вцепиться друг другу в глотки, отстаивая свою сугубо личную позицию и своих ставленников. Амбиции, интриги, жажда власти — вот что двигало этими людьми, прикрывавшимися маской государственной мудрости.

Граф Орлов-Давыдов, наследник древнего дворянского рода и по совместительству министр промышленности, вскочил со своего места, грохнув кулаком по столу. Его лицо побагровело от гнева, а голос сорвался на крик:

— Завещание покойного государя — это насмешка над всеми законами и традициями Империи! Как мы можем признать императором несмышленого мальчишку? Это нонсенс, господа!

Птолемей стиснул зубы, сдерживая желание осадить не в меру горячего оппонента. Он знал, что Орлов уже давно состоит в сговоре с Великим Князем Артемием и всеми силами стремится возвести того на престол. Но не стоит обнажать раньше времени все карты. Сперва надо посмотреть, как будут развиваться события.

Канцлер Шепотьев, напротив, поднялся со своего кресла неторопливо, с достоинством. Его проницательные холодные глаза обвели собравшихся цепким взглядом, после чего он заговорил спокойным, хорошо поставленным голосом:

— Друзья мои, не будем спешить с выводами. Последняя воля монарха — это святое, как бы она ни расходилась с нашими чаяниями. Возможно, в решении Константина Александровича есть здравый смысл, неведомый нам, но который откроется со временем. Предлагаю не делать поспешных шагов, а взвесить все «за» и «против».

Птолемей мысленно усмехнулся. Хитрый лис Шепотьев, как всегда, ведет двойную игру. Но хоть первый министр и недолюбливал канцлера, сейчас тот был в стане его союзников…

По итогу дебатов, несколько раз переходивших в рукоприкладство, а также закулисных договорняков, абсолютное большинство членов Государственного Совета отказалось признавать Ивана законным наследником трона. Накал страстей в зале заседаний достиг апогея. Казалось, что еще немного — и дело дойдет до дуэлей.

Князь Трубецкой, как мы знаем, являющийся действующим боевым адмиралом, и видимо, не без оснований рассчитывавший на то, чтобы попытать счастья среди кандидатов на пост нового императора, в сердцах швырнул на пол свой орденский знак, заявив, что не желает более состоять в Совете, предавшем традиции и поправшем Конституцию…

Птолемей сидел, внешне сохраняя ледяное спокойствие. Но внутри у него все клокотало от еле сдерживаемого бешенства. Как он и предполагал, Совет превратился в скопище склочных стариков, озабоченных лишь собственной выгодой. Ни один из них не думал о благе государства, о будущем Империи. Все их помыслы сводились к тому, чтобы подгрести под себя кусок пожирнее, пока трон пустует. При этом Птолемей, не менее других желавший, если не занять трон, то по крайней мере сохранить за собой власть, себя с этими дерущимися князьями и министрами конечно же на один уровень не ставил…