Адмирал Империи 33 (СИ) - Коровников Дмитрий - Страница 24

Все-таки они принадлежали к царской фамилии, пусть и носить титулы им по закону осталось недолго, все равно достоинство они оба сохраняли до конца. Голубая кровь давала о себе знать — с младенчества их учили сдерживать эмоции, держать лицо в любых, даже самых трагических обстоятельствах. И сейчас, в момент величайшего горя, Таисия и Иван оставались верны этому негласному кодексу аристократов.

В отличие от того же великого князя Михаила Александровича — брата покойного императора, который чуть ли не рвал на себе волосы, демонстрируя, как переживает. Высокий мужчина средних лет в парадном мундире метался по залу, то заламывая руки, то прижимая их к груди в картинном жесте скорби. Его громкие всхлипы и стоны эхом отдавались под сводами огромного помещения.

Вот этот точно переигрывал сейчас. Птолемей скользнул по нему презрительным взглядом, едва сдерживая усмешку. О, он прекрасно знал цену этим притворным слезам и показушному горю. Михаил всегда был мастером политической игры, умело манипулируя чужими эмоциями. И сейчас, без сомнения, он уже просчитывал, как извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации.

Что касаемо Артемия Константиновича, то на надменном и каменном лице княжича вообще трудно было найти хоть какое-то проявление эмоций. Он стоял чуть в стороне от остальных, скрестив руки на груди и холодно взирая на разворачивающуюся перед ним драму. Его острые скулы и тонкие губы словно были высечены из мрамора искусным скульптором.

Казалось, Артемия вообще не поразила весть, принесенная первым министром. Впрочем, это было неудивительно. Все знали о непростых отношениях между Артемием и его отцом-императором. Возможно юный Романов даже испытывал облегчение от того, что этот день наконец настал.

— Своей последней монаршей волей, заверенной в завещании, наш усопший император и повелитель, — между тем торжественно продолжал министр Птолемей Граус, поднимая в руке планшет, — повелевает всем своим подданным склониться и приветствовать нового императора… Императора… Ивана Седьмого!

После этих слов Птолемея слезы высохли даже у самых безутешно рыдающих фрейлин. Казалось, время на мгновение остановилось. В огромном зале повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами и шорохом платьев. Все собравшиеся изумленно повернули головы в сторону маленького наследника, пока не решаясь ни на что, тем более ему поклониться.

Мальчик и его старшая сестра, если честно, абсолютно не ожидавшие такого поворота событий, и в миг оказавшись в центре внимания, стояли сейчас как две бледные восковые фигуры. Иван крепче вцепился в руку Таисии, словно ища у нее защиты от обрушившейся на него реальности. Девушка инстинктивно обняла брата за плечи, прижимая к себе, ее глаза метались по залу, выражая смятение и растерянность.

Придворные смотрели то на Ивана, то на старшего сына императора — Артемия, так же растерянно озирающегося по сторонам, то снова переводили взгляды на первого министра, не совсем понимая, как такое возможно, законно ли это вообще и что же им делать. В воздухе повисло напряжение, готовое вот-вот разрядиться громом.

Артемий стиснул зубы, на его скулах заходили желваки. Казалось, еще мгновение — и он сорвется, выплеснет свой гнев, ярость и недоумение. Но нет, старший княжич сдержался. Лишь его глаза полыхнули такой неистовой злобой, что стоявшие рядом вельможи невольно отшатнулись.

— Вы не услышали меня, дамы и господа⁈ — грозно повысил голос Птолемей Граус, поднимая вверх планшет и демонстрируя всем голограмму завещания с личной электронной подписью монарха. — Милостью Бога и волей усопшего монарха, приветствуйте нашего нового императора и господина — Ивана Седьмого Константиновича!

Голос первого министра, усиленный динамиками, раскатисто пронесся под сводами зала, заставив всех вздрогнуть. На мгновение показалось, что это сам покойный император взывает к своим подданным из загробного мира, требуя подчинения своей последней воле.

Птолемей первым встал на одно колено и склонил голову в почтении перед изумленным мальчиком. Вставать на колено в этой ситуации было не совсем правильно и не вовсе нужно, однако первый министр сделал это для пущей важности момента и для того, чтобы показать остальным, насколько серьезны его слова. Его примеру тут же последовала группа высокопоставленных сановников, стоявших ближе всех к министру.

После этого один за другим все присутствующие робко начали низко кланяться, а некоторые, повторяя за Птолемеем, опускаться на колени перед княжичем Иваном. Это напоминало падение костяшек домино — стоило первой фигуре склониться, как остальные уже не могли устоять. И вот спустя минуту уже почти весь зал склонил головы в знак почтения перед своим новым господином. Лишь Артемий и горстка его сторонников оставались стоять, демонстративно скрестив руки на груди и всем своим видом выражая немой протест. Но их никто не замечал — все взоры были прикованы к застывшему в изумлении Ивану.

Раздались первые робкие крики приветствия и восхваления нового императора. Сначала несмело, словно пробуя эти непривычные слова на вкус, затем все громче и увереннее. Через несколько мгновений под сводами Тронного Зала уже гремело громогласное «Слава Ивану Седьмому! Многая лета новому императору!»

Таисия, как и ее младший брат, еле державшаяся на ногах от переполнявших ее эмоций, наверное, лучше всех остальных понимала опасность произошедшего. Девушка стояла неподвижно, словно статуя, лишь ее пальцы судорожно теребили подол платья, в которое Тасе пришлось облачиться, сняв с себя столь полюбившуюся военную форму. В голове Таисии роились тысячи мыслей, каждая мрачнее предыдущей. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, какие потрясения ждут Империю в ближайшем будущем.

Смерть отца и неожиданное решение о престолонаследии грозили ввергнуть государство в пучину хаоса и смуты. Таисия знала историю досконально и понимала, что прецедентов такому завещанию не было. Все прежние императоры Российской Звездной Империи избирались Государственным Советом и Сенатом, но точно сами не назначали наследника из числа ближайших родственников, тем более несовершеннолетним.

Однако сейчас, когда она увидела завещание в руках первого министра, когда она наблюдала, как покорно и во многом радостно принимают это люди вокруг, Тася не желала думать о последствиях. Слишком много всего обрушилось на нее в последние часы. Известие о смерти горячо любимого отца, пусть и не слишком близкого в последние годы, все равно стало для нее страшным ударом. А уж провозглашение Ивана новым императором и вовсе повергло ее в шок.

Мысли путались в голове девушки, которая с тревогой смотрела на своего маленького брата. Иван стоял рядом с ней, бледный и напряженный. Его огромные карие глаза смотрели на окружающую толпу со смесью страха и растерянности. Таисии очень хотелось обнять его, прижать к себе, защитить от всех опасностей мира. Но она знала, что сейчас не время для проявления эмоций. Сейчас они оба должны держаться с достоинством, подобающим их новому статусу.

Постепенно до Таисии начало доходить, что произошло нечто действительно невероятное, из ряда вон выходящее. Завещание покойного императора перевернуло все с ног на голову, спутало все карты. Теперь будущее виделось ей туманным и пугающе непредсказуемым. Куда повернет Империя под властью юного монарха? Сможет ли Иван удержать бразды правления в своих неокрепших руках? Найдутся ли у него верные соратники и мудрые советники? Или же страну ждут междоусобицы, дворцовые перевороты и кровавая борьба за власть?

Таисия тяжело вздохнула, пытаясь отогнать мрачные мысли. Сейчас не время предаваться страхам и сомнениям. Что бы ни случилось дальше, она будет рядом с братом. Будет поддерживать его, оберегать и помогать по мере сил. Он не останется один на один с этим тяжким бременем. У него есть она. А вместе они справятся с любыми трудностями.

Словно почувствовав ее эмоции, Иван повернулся и посмотрел на сестру. В его глазах плескалась бездонная печаль, но губы тронула слабая, едва заметная улыбка. Таисии вдруг показалось, что брат стал выглядеть старше и как-то увереннее, словно принял какое-то важное решение. Сердце ее дрогнуло, наполняясь одновременно гордостью и жалостью. Боже, какое непосильное испытание выпало на долю этого ребенка! Но она верила — Иван справится. В нем чувствовался стержень, хоть и еще неокрепший. Возможно, когда-нибудь из него действительно выйдет достойный император.