Прекрасная пастушка - Копейко Вера Васильевна - Страница 11

— Что же делать? — говорила Рита, рассматривая голову зверя, пытаясь понять, не попорчено ли еще что-то.

Ушки с кисточками не тронуты — прекрасно. Она расправила несколько волосков и почувствовала при этом легкое удовлетворение. Бачки в порядке, кожаный нос гладкий и ровный, вибриссы торчат как положено, они, словно живые, готовы уловить самые тончайшие запахи. И этот запах солярки тоже? При этой мысли щеки Риты порозовели от — негодования.

— Слушай, порода есть порода, хмыкнул Захар Петрович. — А мастер есть мастер. Если сделано талантливо, то даже без глаз твоя рысь — самая натуральная королева леса.

— А если бы ей лапу оторвали? — усмехнулась Рита.

— Лапу? — Словно прикидывая, как бы выглядела рысь без лапы, Захар Петрович сощурился. — Ну, ежели до половины, то ни дать ни взять — вышла бы рысья Венера Милосская.

— Ох!.. — От неожиданного полета фантазии прагматичного Захара Петровича Рита села на пол, обхватила колени руками. Ну, вы иногда и скажете, — покачала она головой, чувствуя, что столь парадоксальное заявление чуть-чуть ослабило напряжение. Шея, которая еще минуту назад угрожала покрыться горячим потом, остыла. — Захар Петрович, а сколько у нас времени до открытия? Я выскочила из дома без часов.

— Я думаю, — хмыкнул он. — Ты ведь не спишь с часами?

— Не-а.

— Сообщаю, открытие таксидермического салона назначено на двенадцать. И оно состоится. — Старцев шумно вздохнул. — Так что у тебя есть немного времени. Но имей в виду, в двенадцать открытие под фанфары. Телевидение прикатит. Твой знакомец уже позвонил.

— Алик? То есть Олег Сергеевич?

— Да. — Захар Петрович наклонил голову. — Ты знаешь, он спросил, нет ли каких-то неожиданностей, вовремя ли состоится открытие, нет ли чего-то такого, что может оживить сюжет.

— А что он имел в виду? — Рита нахмурилась.

— Он спрашивал про Даниэлу, будет ли она вовремя.

— Ага, не тормознули ли ее машину какие-нибудь пацаны на трассе, да?

Сейчас все помешаны на детективах, сама знаешь. — Захар Петрович пожал плечами.

— А вы ему… сказали, что у меня неприятности? — Рита взглянула снизу вверх на Старцева.

— Ни в коем случае. Вот когда удачно выкрутишься, на этом можно будет сыграть. Ему понравится поворот сюжета. И нам на пользу пойдет.

— Опять про рекламу, да?

— Да. Чтобы все знали: у нас не бывает проколов, мы их все превращаем в удачи.

Рита фыркнула:

— Вашими бы устами…

— Ладно, телезвезда. Давай-ка ворочай мозгами.

— И вы туда же — телезвезда.

— А еще кто?

— Да этот, охранник. Лучше бы не спал, а дежурил как положено.

Захар Петрович пожал плечами:

— Он официально нас не охраняет. Сама знаешь. Мы ему не платим.

— И не будем. Не за что, — проворчала Рита. — Но может, он знает, кто сюда влез?

— Судя по приоткрытой двери, которую я обнаружил, когда пришел сюда, то кто угодно. Но я тебе сейчас не советовал бы отвлекаться от главного. И потом — если глаза украли ради глаз, мы узнаем. Наш мир тесен. Если для того, чтобы потрепать нам нервы, мы тоже узнаем. Но после.

— Ага, когда на нас уже наедут по-серьезному, да? Если сейчас не удалось?

Да. Тогда мы начнем действовать. Я тебе обещаю. И мы победим. — Он подмигнул ей.

И хотя Рита не знала, на чем держится его уверенность, она почувствовала себя гораздо спокойнее. Она придвинулась к рыси и снова провела пальцем по краю нижнего века.

— Может быть, поискать что-то среди ваших запасов? — спросила она, с надеждой глядя на Петровича.

— Ты знаешь, нет ничего подходящего. Особенно по размеру. Ты ведь не вставишь ей чужие глаза? Допустим, медвежьи или волчьи?

Рита снова отстранилась от рыси, засунула в карманы ветровки руки, которые отяжелели от напряжения. Сейчас, сейчас что-то придет в голову. Осенит. Всегда осенит, если ты чего-то хочешь по-настоящему. Ведь даже с Ванечкой осенило…

Напряженно думая, Рита перебирала пальцами ключи в правом кармане, потом нащупала что-то странное. Не вынимая вещицы, она попыталась догадаться, что это может быть. Раздалось теньканье, которое она слышала дома, надевая ветровку, но отмахнулась от него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Рита вынула кругляшок, желая посмотреть наконец, что это такое. Она разжала ладонь и увидела десятирублевую монету. Нечасто попадаются такие. Да откуда она у нее?

Рита пошевелила Пальцами в другом кармане и вынула еще одну.

«Десятчики… У Пашки много десятчиков… Я с ним поменяюсь…»

Вот откуда! Ванечка надевал ее ветровку перед отъездом в лагерь.

Мысль, которая пришла в голову, показалась Рите совершенно шальной. Даже наивно-детской, как будто ее подарил Ванечка. Только ребенку может прийти в голову такая мысль…

Но чем дольше Рита смотрела на монеты, тем чаще и чаще колотилось сердце. Монета была не гладкая, не сплошная, она словно составлена из двух видов металла. Цифра «10» в середине на светлом серебристом фоне, а по краям монеты коричневато-бурый металл. Она подняла ее повыше, обратив к свету. Монета заиграла.

— А… если… вот так? — Она приложила к зияющим глазницам рыси по монете и повернулась к Захару Петровичу.

Тот открыл рот, потом расхохотался.

— Если меня спросить, то мне такое в кайф! — простонал он. — Другого слова не подберу. Если бы я мог при тебе выразиться по-настоящему…

— Не надо. — Рита подняла руку. — Я вот что подумала. Даниэла сказала, что эта рысь — для банка. Как думаете, западные люди оценят шутку?

— Уверен, — коротко бросил Старцев.

Рита вскочила и побежала в подвал за инструментами. Она притащила пинцеты, ланцеты, крошечные керны. Старцев не отрываясь наблюдал за работой Риты, а когда она взяла тонкую иглу, чтобы поправить ресницу правого глаза зверя, он не удержался:

— Узнаю Сысоя Агеевича.

Она молча кивнула.

А он продолжил:

— Слушай, Рита, если те, кто это сделал, хотели навредить, то они слезами обольются от зависти.

— Так им и надо, — сказала она и отошла подальше. — Кстати, американцам бы такая шутка понравилась.

— А ты знаешь работы американцев? — спросил Старцев, с интересом посмотрев на Риту.

— Да. Когда я жила на Чукотке, к нам приезжали люди с Аляски, они устраивали в Анадыре выставку. У них вообще таксидермия поставлена на поток.

— То есть?

— Вы можете купить в магазине или заказать мастеру проволочный каркас с нужными вам контурами животного в определенной позе. Берете шкуру — вам ее выделают, и готово!

— Лихо. Но мне в таком случае больше нравится французский вариант. Я прошлой осенью был в Париже и оказался в Музее истории природы, это на площади Трокадеро. Обычно оттуда все пялятся на Эйфелеву башню, а в музей ходят ради бесплатного сортира. — Он хмыкнул. — Но я воспользовался еще и экспозицией, пока коллеги скалили зубы насчет того, что все естественное и природное для человека должно быть бесплатным. Так вот, там как раз проходила выставка африканских животных. Чучел, конечно. То было настоящее искусство таксидермии. А парень, который все это чудо сотворил, сидел на стуле и раздавал визитные карточки. Если хочешь, могу дать его адрес.

— Не читаю и не пишу по-французски, — покачала головой Рита.

— Ты по-немецки, слава Богу, говоришь. Иначе разве мы могли бы Даниэлу завлечь? Тот парень мне подарил свой каталог. Советую посмотреть.

— Так вы с ним поговорили?

Старцев усмехнулся:

— Да нет. Он просто высоко оценил мою стойку у витрины. И сделал подарок.

— А что за стойка? — поинтересовалась Рита, осторожно работая с глазами рыси.

— Да очень простая стойка поклонника искусства, который пытается разглядеть, что находится на самой нижней полке. Он наклоняется… — Захар Петрович, Кряхтя, переломился пополам и сказал, подняв покрасневшее лицо: — Вот она, стойка. У нас в юности она называлась позой «зю».

Рита расхохоталась.

— Да почему же «зю»?

Он распрямился и пожал плечами:

— Наверное, похожа на собачью. Знаешь, когда собаке говорят: «зю»? '