Соль под кожей. Том второй (СИ) - Субботина Айя - Страница 127

— А у тебя всегда была блестящая интуиция, — прищелкивает языком Марина и, перестав ломать комедию, усаживается напротив.

Мой взгляд упирается в ее роскошную грудь, сегодня довольно прилично оформленную в квадратное декольте элегантного и темно-синего платья. Когда у женщины такие сиськи, любая одежда без воротника-стойки, застегивающегося в районе носа, будет смотреться на ней как наряд из сексшопа. А Марина всегда умела пользоваться всеми своими достоинствами, немногочисленными, но выдающимися. В данном случае — буквально.

— А помнишь ты говорил, что больше никогда не хочешь меня видеть? — Она, наплевав на этикет, ставит локти на стол и упирается подбородком в ложе из скрещенных пальцев.

— Если бы я знал, что это твой ресторан, то обошел бы его десятой дорогой, — откладываю меню, потому что буду выглядеть идиотом, пытаясь и дальше игнорировать ее присутствие. — Но на входе не написано имя владельца.

— Вообще-то я планировала это сделать, но потом подумала: а вдруг однажды мимо будет проходить сам Дмитрий Шутов, испугается и даже не зайдет, чтобы потравить байки о прошлом?

Она намеренно меня провоцирует, намекая на то, что я реально мог бы зассать снова встретиться с ней лицом к лицу. Обычно я не прощаю такие гнилые подъявы, но в случае с Мариной, какую-то корону она не надела сейчас себе на голову, это будет просто избиение младенца. Так что пожимаю плечами, делая вид, что она может быть и права, и не права в равной степени.

Тем временем Марина подзывает официанта и просит бокал вина. Название хорошо мне знакомо — приятный чилийский сорт, не из дешевых, но и не дорогой, для ценителей качественных сухих напитков без лишнего вкусового мусора. Интересуется, составлю ли я ей компанию.

— Только стаканом минералки.

— Здоровье пошаливает? — Она оценивает меня взглядом и с легким презрением дергает уголком рта. — Прости, но выглядишь ты не очень.

— Зато ты просто цветешь. — Бодаться с женщиной, а тем более отвечать на ее откровенно детсадовские шпильки — уровень обиженных мальчиков. Я себя к таким не отношу. — Хорошее место, кстати, поздравляю.

— Хорошее? — Она фыркает в ответ на мою вежливость. — Лучшее в городе, Шутов.

— Слишком много позолоты, как на мой вкус.

— Ты и хороший вкус — вещи, не пересекающиеся в одной плоскости.

— Рад слышать, что ты до сих пор используешь мои любимые словесные конструкции, — не могу не поддеть ее попытку ужалить меня моими же словами.

— Поверь, Шутов, я бы очень хотела забыть все, что с тобой связано, вообще все, — подчеркивает явно не просто так, — но некоторые люди — хуже яда. Просачиваются в кровь и спиной мозг, и выкорчевать их можно только по-живому, вместе с мясом.

Я понимаю, что она пытается казаться этакой серьезной теткой, но ничего не могу поделать, когда рот сам собой растягивается в издевательскую ухмылку, щедро сдобренную смехом. Марина может говорить и корчить из себя кого угодно, но глядя на нее я до сих пор вижу ту полуголую девицу, которая скакала на мне сверху в тот ёбаный вечер, когда нас застукала Алина.

Горькие воспоминания мгновенно стирают улыбку с моего лица.

— Кстати, я вдова, — буднично и невпопад, как будто озвучивает прогноз погоды посреди футбольного матча, говорит Марина. — Уже полгода как.

— Поздравляю с замужеством. — Беру секундную паузу. — Поздравляю со свободой.

— Мой муж был хорошим человеком.

— Плохой парень никогда бы не связался с бывшей эскортницей, — озвучиваю то, что думаю, заранее зная, что меня ждет бурная реакция обиженной на весь мир женщины.

— Вы такие… конченные, — Марина явно хочет использовать более грубое слово, но вот так сходу не может его вспомнить. — Сначала ходите к девочкам, покупаете их услуги за большие деньги, дарите подарки, катаете на яхтах и светите перед бывшими женами. А потом мы вдруг становимся грязным прошлым, которое нужно во что бы то ни стало замазать, чтобы не испортить блестящую карьеру новоиспеченному политику и благочестивому отцу семейства.

— В тот день, когда я я пойду в политику, разрешаю тебе прийти и плюнуть мне в рожу без последствий для своего здоровья и благополучия.

— Слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой.

— Марина, слушай, давай так. — Я вспоминаю, что где-то у меня в арсенале была вежливая холодная улыбка и натягиваю ее на свою каменную рожу. — Я наперед согласен со всеми своими выводами и умозаключениями, ты имеешь полное право считать меня кем угодно, но озвучивать все это вслух не обязательно. Не потому, что меня это хоть каким-то боком может задеть, а как раз наоборот — мне правда все равно, а ты просто потратишь время и силы, чтобы в итоге не получить никакого удовлетворения.

— А вдруг получу? — Марина откидывается на спинку стула, оценивая меня еще раз с ног до головы.

Не знаю, каким образом ей это всегда удавалось, но она умеет делать это так, будто у нее вместо глаз — странная адская конструкция из сканера и сварочного аппарата. Как будто если я оглянусь, то увижу на противоположной стене выжженный контур собственного тела.

— Как Алина? — как гром среди ясного неба спрашивает она.

— В могиле.

— Что? — Наконец-то на лице Марины появляется что-то похожее на живые человеческие эмоции. Хотя, на известие о смерти даже на глухо отбитые люди обычно реагируют сдержанно. — Это опять какой-то твой черный юмор, Шутов?

— Что именно в словах «в могиле» по твоему мнению должно звучать смешно?

— Господи, да ты издеваешься? — Марина выпрямляется, тянется за бокалом с вином и делает пару жадных глотков. — Только не говори, что это после того, как она…

— Намекаешь на то, не умерла ли она от несчастной любви после того, как застукала нас с водной койке?

Марина в тот вечер успела исчезнуть быстрее, чем джин из бутылки, но она как минимум была в курсе, что случилось что-то серьезное, иначе я не стал бы вызывать «скорую». С тех пор мы ни разу не виделись и не контактировали. Моя психика наглухо вычеркнула ее из памяти, потому что в какой-то момент я настолько обезумел, что даже начал подозревать Марину в том, что без ее вмешательства не обошлось. Слишком много о ней ходило всяких «разговоров» в том числе о том, что она решила завязать и как раз подыскивает среди своих клиентов претендента на роль будущего мужа.

Что ж, как минимум она этого добилась, и судя по тому, что сейчас живет не в столице и управляет собственным рестораном — мужа она выбрала правильно. И главное — вовремя от него избавилась.

— Мне очень… жаль, — выдавливает из себя обескураженная Марина.

— Это было давно, так что забей. — Отмахиваюсь, чтобы она не дай бог не подумала, что мне хоть каким-то боком уперлись ее соболезнования.

— Ты же так ее любил, а говоришь как о… потерянной вещи.

— Марина, знаешь, — я бросаю взгляд на часы, — у тебя тут конечно очень красиво и на западный манер, но нужно что-то делать с обслуживанием: сижу здесь уже полчаса, а ко мне до сих пор никто не подошел, чтобы принять заказ. Представляешь, что будет с твоей блестящей репутацией, если я вдруг где-то об этом упомяну?

Она еще несколько секунд находится в ступоре, потом криво улыбается, встает из-за стола и официальным вышколенным тоном интересуется, не готов ли я сделать заказа. Мою шутку про то, что теперь я в курсе, откуда у нее такая регалия, просто игнорирует.

— Спасибо, но я уже не голоден, — бросаю на стол салфетку, которую за время нашего разговора успел измять до размеров крохотного шарика, встаю. Подумав. Оставляю на столе пару купюр. — Это чаевые, Марина. Ты их заслужила. Удачи.

По дороге домой звоню Авдееву, прикидывая, не слишком ли бестактно беспокоит чувака в семь вечера, но судя по тому, что он моментально отвечает, с личной жизнью дела у него обстоят примерно так же, как и у меня. Предлагаю перенести нашу встречу в какое-то другое место по его выбору.

— Слишком шумное для меня место, — озвучиваю причину, хоть он и не спрашивает. Скорее всего, он не горел желанием встречаться в «Éclat de Saveur» по той же причине, по которой и меня теперь туда не затащить. Все мужики определенного уровня достатка пользуются услугами одних и тех же проверенных «агентств».