Варька и вурдалаки - Полякова Маргарита Сергеевна - Страница 59

Глава шестнадцатая,

в которой Варька говорит Коррелю решительное «нет», сражение с вурдалаками заканчивается победой, а победа – неожиданным приездом черта к графине в гости

Варвара в очередной раз поймала себя на том, что глупо улыбается собственному отражению в зеркале, и поняла, что чувствует себя счастливой. Абсолютно. Безумно. До такой степени, что никакие проблемы типа активизировавшихся вурдалаков и назревавшего всеобщего совета абсолютно ее не трогали. Более того, если бы не Нарк, который ее на этот самый совет вытащил, самостоятельно Варька Рюриков замок ни за что не покинула бы.

Ну вот кто ей скажет, почему так получается, а? Только-только она начала получать удовольствие от пребывания в данном измерении, как тут же нарисовалась очередная проблема. Неужели вурдалаки не могли подождать еще дней несколько? Или, еще лучше, недель несколько? Или, что было бы совсем хорошо, просто подождать? На фига надо вылезать в самый неподходящий момент? Почему, ну почему, как только она заводит себе мужика, обстоятельства сразу же складываются так, что ему надо тащиться на какую-нибудь очередную глобальную войну, рискуя собственной жизнью?! Может, уговорить Рюрика плюнуть на все и смотаться куда-нибудь в другое измерение? Пусть они сами тут разбираются… Ага, уговоришь его, как же… В жизни он свой любимый замок на произвол судьбы не кинет. И своих многочисленных подданных тоже. Варька нахмурилась. О чем она думает? Можно подумать, она сама способна на то, чтобы кинуть собственных друзей в такой неподходящий момент. Графиня вздохнула и помотала головой. Да нет, конечно же, не будет она никого кидать! И никуда уезжать, разумеется, она тоже не станет. Просто… Так хотелось бы, чтобы судьба подарила им с Рюриком еще немного времени. А тут на тебе пожалуйста – общий сбор. Который, кстати, по ее милости, задержался на целых два дня. Или три? Варька настолько потеряла счет времени, что не могла точно сообразить, сколько же дней провела в гостях у Рюрика. А уточнять у посторонних как-то не решалась. На нее и так уже Диса с легким недоумением смотрит.

Надо сказать, повод для недоумения у Дисы действительно был. И еще какой. Насколько Диса знала, Варвара никогда не манкировала своими графскими обязанностями, особенно в тяжелое для родины время, и не игнорировала военные советы. Напротив. Варька сама частенько их собирала, периодически воодушевляла соседей на всякие авантюры и, уж разумеется, никогда не сбегала от проблем пить пиво. Даже с Рюриком. Интересно, что же такое случилось на сей раз, если она проторчала у лэрда в гостях почти неделю?! И если бы не вернувший ее буквально за уши в родные пенаты Нарк, неизвестно, сколько бы еще проторчала… Совсем Варвара от рук отбилась! Да и лэрд тоже… ничем не лучше… Зачем он так демонстративно подчеркивает свое дружеское расположение к графине? На фига? Чтоб Корреля на место поставить за то, что на балу по поводу помолвки Сирены и Элля русал (как говорят) имел неосторожность не так на лэрда посмотреть?! Так ведь принц же на Варваре жениться собирается. И разумеется, ему не понравилось, что графиня с лэрдом весь вечер провели рядом друг с другом, да еще и с бала вместе уехали. А если учесть, что Варька после этого бала еще и зависла у Рюрика почти на неделю, ее вообще можно считать безнадежно скомпрометированной. Хорошо, что к подобным Варькиным фердебоблям все давно уже привыкли и не обращают на такие мелочи внимания.

Надо сказать, что в последнем своем предположении Диса была не совсем права. Привыкнуть к Варькиному поведению воспитанные в лучших средневековых традициях рыцари никак не могли. Просто, долго общаясь с графиней, смирились и старались не принимать ее выходки близко к сердцу. Хотя иногда Варвара чересчур уж увлекалась. Вот как сейчас, например. Казалось бы, к такому предприятию, как война с вурдалаками, хочешь не хочешь надо отнестись серьезно… Ан нет! Легкомысленная графиня выкинула все эти условности из головы и продолжила пить пиво с Рюриком! Из-за нее даже военный совет два раза переносить пришлось…

Однако показавшаяся в зале Варька, похоже, никаких угрызений совести по этому поводу не чувствовала. Она перецеловала в щечку всех своих подруг, поприветствовала мужчин и даже (в качестве извинения за то, что ее пришлось так долго ждать) предложила рассказать сказку. Ну и кто был способен дуться на графиню после всего этого? Разумеется, никто, потому что публика тут же придвинулась ближе и зачарованно приготовилась слушать очередную историю.

Вершаевская сага. Сказка № 6

Стояла в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, в Козлопыркинском уезде деревня Вершаевка. И жили в этой самой деревне дед Никифор с бабкой Фросей, дед Прокопий с бабкой Марусей, дед Федор да дед Селиван. И случилась однажды в их мирной деревеньке следующая история.

Было гнусное утро, поднималось мерзкое солнце, весело щебетали птички, а из деда Прокопия лезла борода. Причем делала она это столь разнообразно, что узнавать Прокопия с каждым днем становилось все труднее и труднее. В доме стояла гнетущая тишина, изредка нарушаемая не умеющими держать театральную паузу мухами.

Селиван умирал. Умирал уже в который раз, наивно надеясь, что это наконец насовсем. Он лежал на роскошной постели, а вокруг стоял рыдающий люд. Волосы деда Селивана были разметаны по подушке, и поэтому никто не заметил, что экономный Прокопий положил ему под голову вместо подушки валенок.

Губы Селивана пересохли от недостатка пива, нос заострился, зубы, впрочем, тоже.

– Подойди ко мне, – сказал дед Селиван кому-то, сверкнув взглядом.

Прокопий и Никифор посмотрели друг на друга, выясняя, кто сей счастливчик. Наконец решился подойти дед Никифор. Ударом кулака выдавив из себя пару слез, он принял печальный вид.

– Ёксель-моксель, Селиван, ну сколько уже помирать можно?

– И хоть бы раз завещание написал, гад! – поддержал Никифора дед Прокопий. – Нет, чтоб с собственной бабушки пример взять.

И дед Селиван вспомнил, как однажды в один прекрасный день он выяснил, что получил в Италии богатое наследство. Счастливчику можно было бы позавидовать, да вот беда, написавшая в его пользу завещание бабушка, эксцентричная итальянская миллионерша, вложила все свое состояние в коллекцию галош на левую ногу. И на деда Селивана неожиданно обрушилось огромное количество резиновой обуви. Не зная, что делать с «левым» состоянием, Селиван пристрастился проигрывать галоши в карты деду Никифору. Последний поступил с галошами более практично и стал продавать их на рынке, снабдив фирменной наклейкой «Адидас».

В общем, бабка у Селивана была мудрая, и не грех было последовать ее примеру. Селиван напрягся и завещал:

Прокопию – купить водки и готовиться к десятому воскрешению.

Никифору – всех еще оставшихся в живых бабок, которых он любил.

Федору – путеводитель по монастырям.

Марусе – клок своих волос на долгую память.

Фросе – пару калош (обе на левую ногу).

А также положить ему в могилу ящик пива и компакт-диск Ван Халлена.

И тут все внезапно поняли, что дед Селиван помер.

– Ну вот, Селиван мертвый, одна штука, – тяжко вздохнув, подвел итог дед Прокопий. И тут все задергались в горьких рыданиях. Причем больше всех рыдал и трясся дед Никифор. Может, он и не хотел, но так получалось. Его всегда слегка поддувало сквозняком. Слезы Прокопия скапливались в бороде, а потом мутными каплями скатывались в пустую сковородку. «Нашел когда помирать, – думал дед Прокопий. – В доме ни водки, ни хлеба… хоть бы сала на помин души оставил, сволочь…» Все молча поддержали деда Прокопия, но сделали вид, что просто грустят по Селивану. Причем так, что дед Федор даже собрался затянуть печальную поминальную песню. Однако в этот самый момент в комнату влетела жена Прокопия, бабка Маруся, узрела, что никто не собирается отмечать международный праздник последнего четверга на неделе, и возмутилась.