Лунное пробуждение - Монро Люси - Страница 37

– Да. Но только рисунок совсем не такой, как у Балморалов.

– А у пиктов был свой король? Прежде чем Макалпин объединил Хайленд и Лоуленд и объявил себя шотландским монархом?

– Был. После того как он провозгласил объединение и обманом истребил членов королевского рода криктов, наш народ оказался разоренным и обездоленным. После долгих размышлений и споров совет старейшин решил присоединиться к кельтским кланам. Печальная история произошла больше сотни лет назад, и все же крикты до сих пор не смогли забыть предательство вероломного Макалпина.

– Понятно. Потому-то они не хотят признавать власть нынешнего короля Шотландии. Даже несмотря на то что его никак нельзя обвинить в измене.

– Никто из жителей Хайленда никогда не признавал и не признает иной власти, кроме власти собственного вождя. А нынешний король вдобавок больше англичанин, чем шотландец. Если бы не сопротивление народа, он давно превратил бы Шотландию в норманнский аванпост.

Чувства подруги ничуть не обижали и не раздражали Эмили. Она понимала горечь и боль. Шотландия не Англия, а потому вовсе не обязана мириться с правлением короля, который всеми силами пытался насадить чуждый образ жизни. Точно так же в самой Англии многие открыто возмущались увлечением двора Францией, ее обычаями и языком.

– Да, теперь я гораздо лучше понимаю поведение Талорка. Еще бы! Король, которого он едва терпит, смеет приказывать, на ком жениться! Конечно, твой брат оскорблен до глубины души!

– Оскорблен? Слишком мягко сказано. А к тому же не забывай, что чувства брата в полной мере разделяет весь наш клан.

– Кроме тебя.

Кэт негромко рассмеялась:

– О, и я тоже чувствовала себя глубоко оскорбленной до тех пор, пока не познакомилась с тобой. И сразу тебя полюбила.

Эмили смущенно смахнула непрошеные слезы. Глупая сентиментальность.

– Спасибо. Очень приятно. Ты мне тоже понравилась с первой встречи.

Кэт крепко сжала руку подруги.

– Даже если ты и не выйдешь замуж за брата, я буду всегда считать тебя своей сестрой.

Одна слезинка все-таки умудрилась капнуть на руку. Эмили торопливо ее стерла и лишь после этого ответила таким же искренним рукопожатием.

– Спасибо. Для меня ты тоже стала родной.

– Эмили?

– Да?

– У меня были серьезные основания для беспокойства.

– Какие? То, что Лахлан запер меня в этой башне? Спасибо за участие, но волноваться, право, не стоит. Сама видишь, что со мной все в порядке, да и дверь больше не заперта.

– Если честно, то испугало не только это. – Кэт замолчала, словно пыталась подобрать нужные слова. – Мойра сказала, что сегодня утром Лахлан водил тебя на озеро и учил плавать.

Эмили вспомнила героическое достижение – ведь она научилась лежать на воде – и улыбнулась.

– Да. И это было прекрасно. Он учит меня плавать, чтобы я больше не боялась воды.

– Вот как? – Кэт даже не пыталась скрыть изумление. – Чтобы ты не боялась?

– Да-да. И только представь: грозный вождь Балморалов оказался очень терпеливым учителем. Трудно даже представить, что так может быть, но он даже ни разу на меня не закричал.

– Понимаю… кажется, начинаю понимать. – Кэт нахмурилась, а потом вздохнула. – А если честно, то совсем ничего не понимаю.

– О чем ты?

– О доброте и терпении на уроках плавания… никак не вяжется с тем, что я думала о Лахлане.

– А что ты думала о Лахлане? – искренне заинтересовалась Эмили.

Растерянность подруги вовсе не удивила. Ей и самой никак не удавалось примирить противоречивые поступки. Разве такое возможно? Вождь приказывает похитить двух ни в чем не повинных и беззащитных женщин – лишь для того, чтобы потешить собственную гордыню – и тут же бросает все дела, чтобы помочь одной из них справиться с закоренелым страхом. Когда-то она читала об одном странном существе… кажется, оно называется хамелеон, которое способно менять окраску в зависимости от окружения. Так, может быть, Лахлан нечто подобное?

– Знаешь, я все-таки не верю, что Сусанна способна на ложь. Для этого она слишком мила и обаятельна. – Кэт словно пыталась убедить Эмили. – Да и зачем ей врать? Если, конечно, она не боялась, что Магнус мог плохо о ней подумать. Да, пожалуй, такое объяснение возможно, даже правдоподобно. Вот только я уже успела убедить себя в том, что лгал Лахлан.

– Что? Зачем же Лахлану лгать?

– Да затем, что ему не терпится пойти войной на наш клан. И в то же время он боится, что сородичи обвинят его в агрессивности. Потому-то он и отправил Сусанну в полном одиночестве. А потом, когда случилось неизбежное, изобразил праведный гнев.

– Не понимаю, с какой стати он решил, что охота непременно должна была закончиться свадьбой.

– И все же поверь: в этом случае сомнений не остается.

– Хм… но даже в этом случае ты приписываешь Лахлану невиданное коварство. Вряд ли он настолько плох.

– Думаешь, он не способен на обман?

– Не то чтобы совсем так, и все-таки, на мой взгляд, вождь слишком самолюбив и горд, чтобы суетиться. Реши он пойти на вас войной, так сделал бы по-своему и даже не задумался. Господину его склада никогда не пришло бы в голову обманывать свой народ. Я хорошо понимаю его характер: ведь мой отец так же властен.

– Правда? – Кэт так заинтересовалась, что даже на время забыла о своих проблемах.

– О да! Из-за его непреклонности я и попала в эту историю. Он, разумеется, предпочитает всегда и во всем сваливать вину на мачеху, но на самом деле поступает по-своему.

– И что же он сделал на сей раз?

– Король потребовал, чтобы все вассалы прислали воинов, а отец отправил непростительно мало. Жадность рассердила его величество, и в наказание он приказал отцу отправить одну из дочерей на север Шотландии и выдать замуж за твоего брата.

– Так, значит, ваш король считает, что стать женой моего брата – суровое наказание? – Кэт не смогла скрыть обиду.

– Наказание состояло в том, что вассал потерял дочь – выдал замуж без всякой выгоды для себя, – дипломатично успокоила Эмили. – Видишь ли, вождь из Хайленда вряд ли когда-нибудь станет союзником английского барона – даже если женится на его дочери.

– Теперь понятно. – Кэт немного повеселела, по крайней мере внешне. – Но ты сказала «одну из дочерей». У тебя есть сестры?

– Целых три. Две сводные, а самая маленькая, Марджори, – единокровная. У нас с ней общий отец. А еще у меня два единокровных брата.

Кэт нахмурилась:

– Так, значит, у тебя есть и мачеха?

– Да, причем очень вредная. Но она не предаст отца так, как ваша с Талорком мачеха предала клан Синклеров. Сибил любит мужа и ужасно ревнива.

– Тебе, наверное, было нелегко жить с ней?

Эмили кивнула.

– Но я очень любила сестер и братьев. А особенно Абигайл. Из-за нее я не смогу вернуться в дом отца.

Эмили просто и искренне рассказала подруге о тревоге за сестру, о том, что непременно должна остаться в Шотландии и выйти замуж за Талорка – даже против собственной воли.

– А тебе хотелось бы чего-нибудь иного? – уточнила Кэт, когда Эмили наконец замолчала.

В вопросе не было ни подвоха, ни намека на ехидство, и все же Эмили почувствовала, как неумолимо краснеет. Подруга понимающе улыбнулась:

– Ты неравнодушна к Лахлану.

– Откуда ты знаешь? Неужели так заметно? Ведь этого не должно быть! Он груб, угрюм, нетерпелив – всегда, кроме уроков плавания. Никогда не думала, что влечение так трудно спрятать.

И правда: сколько раз Эмили была готова придушить своего похитителя! И вот Кэт утверждает, что на самом деле он ей нравится.

Подруга, конечно, права, и все же чувства лучше скрывать.

– Хм. Видишь ли, дело в том, что плавать в одежде невозможно, – сухо заметила Кэт.

– О! Ты права. Действительно невозможно.

– Если вождю удалось убедить тебя раздеться, то ему никак нельзя отказать в настойчивости и красноречии.

– Так оно и есть.

На лице Кэт снова отразилось волнение.

– Но ведь Талорк ни за что не женится, если тобой овладеет Балморал.