Лунное пробуждение - Монро Люси - Страница 36

Друстан опустил руки, словно больше не мог сжимать ее плечи.

– Хочешь сказать, что с первым мужем было лучше? Что любила того, кому отдал тебя брат? Может быть, с ним ты тоже кричала в экстазе и молила о новых ласках? – В зеленых глазах Друстана светился не один лишь гнев.

Кэт почувствовала, что перестаралась: ответ слишком больно хлестнул по самолюбию. Наверное, ей хотелось отомстить за недоверие и невнимание к чувствам. Довольно. Отмщение состоялось. Простое сознание того, что ей удалось больно обидеть мужа, сгладило острые углы.

И все же расставаться с обидой и злостью не хотелось.

– Нет. Я не любила Фергюса, и он меня не любил. И все же не обращался как с собакой.

– Я не делал ничего подобного.

– Еще как делал! Заявил, что навестить подругу смогу только с твоего разрешения. Грубил и унижал на глазах у собственной матери. Фергюс не притворялся, что любит, но ни за что не стал бы так себя вести. Напротив, он с большим вниманием относился ко всем моим делам и непременно старался помочь, если случались трудности и неприятности. – Конечно, при условии, что Кэт рассказывала о трудностях и неприятностях. Душевной близости между супругами так и не возникло, но сейчас это обстоятельство не имело значения. – И он не требовал разрешения на каждый шаг.

– Ты оскорбила мою мать.

– Ничего подобного! Я оскорбила тебя. Она-то как раз сумела понять мое беспокойство – даже несмотря на жестокость сына. Так что не пытайся переложить на нее собственные грехи.

– Я не жесток.

– И при этом готов заставить терпеть близость – когда и ум, и сердце целиком поглощены беспокойством за судьбу подруги, – вместо того, чтобы попытаться облегчить это беспокойство! Да и впрямь: разве мои чувства имеют какое-нибудь значение? Для тебя жена – всего лишь средство, инструмент.

На лице Друстана застыло ледяное выражение.

– Не собираюсь заставлять тебя что-нибудь терпеть, а особенно близость! Сейчас же разыщу Лахлана и попрошу разрешения. Ведь ты ждешь от меня только этого, и больше ничего!

Он вылетел за дверь так стремительно, что Кэт даже не успела ответить на выпад. Да она и не знала, что именно должна сказать в подобной ситуации. Просто очень хотела повидать Эмили. Отчаянно хотела!

Но вот Друстан ушел, и Кэт наконец получила возможность перевести дух. Немного успокоилась и постаралась дать себе отчет в том, что наговорила в пылу обиды и возбуждения. Да, недоверие мужа действительно ранило. Но в то же время собственное тайное желание вернуться в постель – почти такое же непреодолимое, как и желание убедиться в безопасности подруги, – приводило в ужас.

Нет, она никак не готова любить человека, который женился лишь для того, чтобы отомстить неприятелю, а сам ни во что не ставит чувства супруги.

А Эмили тем временем раздумывала, не испытать ли пределы собственной свободы. Самый простой способ для этого – выйти из комнаты, тем более что тяжелый засов не был задвинут. Однако окончательного решения она так и не успела принять: в дверь постучали. Эмили поспешно открыла и увидела Кэт. Та стояла в одиночестве – в темном пледе Балморалов и с выражением глубокой озабоченности на лице. Схватив подругу за руку, Эмили втащила ее в комнату.

– С тобой все в порядке? Чем ты так расстроена? Что случилось?

– Ничего не случилось.

– Вот и прекрасно. – Эмили усадила Кэт на кровать и устроилась рядом. – Лахлан сказал, что сегодня не удастся тебя увидеть. Как хорошо, что он ошибся! Уверял, что раз вы с Друстаном молодожены, то выйдете из спальни не раньше чем через пару дней. Он вообще считает, что знает все на свете. Ты это заметила? Не удивлюсь, если и твой муж окажется таким же. Ведь они оба горцы.

Кэт кивнула. Выражение тревоги на лице сменилось интересом, даже любопытством.

– Но ведь и он способен ошибаться, правда? Я говорю о Лахлане.

Последнее замечание Эмили произнесла с откровенным энтузиазмом и доверительно придвинулась поближе к подруге. Она действительно была очень рада встрече, причем не только потому, что полное одиночество в крохотной комнатке на вершине башни утомляло.

Кэт внимательно посмотрела на Эмили бархатными карими глазами.

– Я очень волновалась за тебя.

– А я – за тебя. – Эмили ответила таким же пристальным взглядом, опасаясь увидеть следы переживаний, а может быть, чего-то худшего. Однако ничего подобного заметить не удалось.

– Скажи правду, не скрывай. Это было ужасно? Как ты себя чувствуешь?

– «Это»? – переспросила Кэт с едва заметной улыбкой.

– Ну, брачная ночь, – пояснила Эмили и выразительно закатила глаза. Можно подумать, подруга не поняла, о чем речь.

Кэт осмотрелась, словно искала ответ в каменных стенах круглой комнатки. Взгляд наткнулся на неплотно прикрытую дверь. Она проворно вскочила, захлопнула дверь и снова уселась на кровать.

– Ну так что же? – нетерпеливо подсказала Эмили. Молчание явно затягивалось.

– Прошедшая ночь стала самой удивительной, самой восхитительной в моей жизни. – В голосе Кэт явственно звучали печальные нотки – они никак не гармонировали со словами.

– Можно подумать, что тебя это вовсе не радует. – И все равно Эмили почувствовала, как с сердца упал тяжелый камень.

– Совсем не радует. Потому что для него все оказалось иначе – уж в этом-то я уверена.

– Он тебе сам сказал? – возмутилась Эмили. Неужели мужчина, пусть даже суровый воин, способен на такое бесчувствие?

– Нет. Но он мне не доверяет. Не верит, что Сусанна сказала, будто бы ей разрешили охотиться на земле Синклеров.

– Почему женщина вообще пошла на охоту в одиночестве? Разве добыча не главная обязанность мужчин?

В этих краях все было иначе. Кэт печально покачала головой:

– Ничего странного. Ей действительно разрешили. Потому она и отправилась охотиться в одиночестве. Ну а потом спари… встретила Магнуса, и все закончилось свадьбой. Беда лишь в том, что Друстан считает, будто Магнус сам явился на остров и захватил Сусанну против воли.

– Просто смешно! Разве воин может переплыть море, появиться здесь и украсть женщину – так чтобы никто его даже не заметил? Если бы Сусанна оставалась за крепостными стенами, ее вообще никто бы не смог схватить. Может, они думают, что она пошла прогуляться по берегу и попалась?

– Нет. О, все так запутанно, так сложно!

– Что запутанно? Что сложно?

– Запутанно похищение. А сложно объяснить, что к чему.

– Прости. И все же постарайся. Я не буду перебивать.

– Да нет, дело вовсе не в этом. Просто, видишь ли… ты не все знаешь.

– А ты не можешь рассказать?! – воскликнула Эмили. Как обидно, что подруга не доверяет в полной мере – настолько, чтобы раскрыть секреты клана.

– Если бы могла! Непременно бы все рассказала!

– Ну так и не переживай. Скажи лишь то, что можно.

– Так вот. Ты знаешь, что меня увезли в отместку за похищение Сусанны. По законам гор Талорк или Магнус должны были обратиться к Лахлану или Друстану за разрешением оставить Сусанну в клане Синклеров.

– Но они этого не сделали.

– Нет. Не сделали потому, что решили, будто Балморалы пренебрегли священной обязанностью охранять свою женщину. А значит, недостойны уважения и чести.

– Понятно. В Хайленде живут очень гордые люди, так ведь?

– Конечно. А крикты особенно самолюбивы.

– Крикты? Я слышала, как Лахлан называл себя этим словом. Что оно означает? У нас в Англии его никто не знает.

Кэт взглянула с искренним удивлением:

– Лахлан произнес это слово… в твоем присутствии?

– Да. А что здесь странного?

– Ничего. Я просто удивилась. Впрочем, думаю, рассказ о нашем прошлом тебе не повредит. Еще примерно сто лет назад в Хайленде жил народ, который называл себя крик-тами. А римляне звали нас пиктами.

– «Нас»?

– Я тоже отношусь к криктам.

– О, понятно! О пиктах мне кое-что известно. Они носили татуировки… наверное, такие же, как на руке и спине Лахлана. – Эмили начала сопоставлять факты. – А что, у Талорка тоже татуировка на руке?