"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Барчук Павел - Страница 240

Эпизод номер два. Поселок Вижай, туристы ночуют в комнате т. н. «гостиницы» (на самом деле это рабочее общежитие, но не важно). Кроватей не хватает, двое вынуждены спать на холодном полу. И кто же эти двое бедолаг? А это Колеватов и Кривонищенко, вновь «аристократы». Опять случайность? Вторая подряд? Пусть так, посмотрим, что будет дальше.

Надо отметить, что к Колеватову у руководителя группы особо «теплое» отношение, выделяющее Александра из прочих «аристократов». В чем причина? Может, в происхождении Александра, которое мы до сих пор не разобрали? Сейчас исправим упущение.

Разумеется, Александр Колеватов происходит не из рабочих, не из крестьян и не из гулаговских зеков, иначе спал бы в ту ночь на кровати, как белый человек. Его отец служил главным бухгалтером на крупных предприятиях Свердловского совнархоза. Наверняка имел неплохие связи в верхах, коли уж его сына после окончания техникума в Свердловске распределили аж в Москву (в УПИ Александр перевелся позже). Обычно транзит молодых выпускников совершался в обратном направлении: из столицы в провинцию. Старшие сестры Колеватова тоже землю не пахали и у станка не стояли, устроились в жизни вполне комфортно: одна — домохозяйка, другая — завуч в школе, третья вообще пробилась в профессуру, заведовала кафедрой химии в машиностроительном институте.

Таким образом, перед нами очередной представитель «советской аристократии»? И снова не все так просто…

Дело в том, что Александр — поздний ребенок. И его родители еще до революции уже были состоявшимися людьми. Отец служил все тем же бухгалтером, но обслуживал, разумеется, интересы не рабоче-крестьянского государства, а кровопийц-эксплуататоров. И жил по меркам тех давних дней вполне зажиточно, даже богато.

Если наши догадки о подспудном социальном расслоении в группе Дятлова верны, то подсознательная неприязнь руководителя к Колеватову должна быть сильнее, чем к его сотоварищам по фракции «аристократов»: вдобавок ко всему, ещё и родители Александра из «бывших»! Должна, но так ли это на самом деле? Смотрим.

Третий эпизод случается уже в автономном походе и описывается в общем дневнике группы (автор записи не подписался, предположительно Дубинина). Первая ночевка в полевых условиях, на Лозьве, в ночь с 28 на 29 января. В палатке тепло, печку хорошенько протопили — и оттого лежать непосредственно под печкой дискомфортнее всего: слишком жарко. И кого же поместили в это самое неудобное для ночлега место? Вполне закономерно там оказались те, кто две ночи тому назад спали на холодном полу гостиницы: Колеватов и Кривонищенко! Пускай, дескать, отогреются в качестве компенсации. Кто-то еще настаивает на версии о случайностях, с завидной регулярностью происходящих именно с этой парочкой?

Автор записи на редкость тактичен и пишет во множественном числе: «решили», мол, уложить ребят именно там, под самой печкой. Но мы-то помним, какие принципы руководства практиковал Дятлов: единоначалие со своей стороны и безропотное подчинение со стороны всех прочих. До поры до времени решал все он и только он.

А еще — в качестве вишенки на торте — мы узнаем, что на завтрашний день Колеватов назначен дежурить. Это первое полноценное дежурство — до того группа двигалась населенными местами, и дятловцы дежурили номинально, почти не имея обязанностей. Теперь же дежурному Колеватову предстояло вкалывать по-взрослому.

Казалось бы, если заступать на трудовую вахту все равно предстоит всем по очереди, то какая разница, первым ты будешь или вторым? Но есть тут одна маленькая хитрость, Дятлов ее прекрасно знал и понимал, что делает. Дело в том, что равное число раз туристы отдежурят лишь в том случае, если число дней в походе будет кратно четырем (дятловцы дежурили парами, а себя от этой почетной обязанности руководитель освободил). Но если число дней похода на четыре ровно не делится, то кто-то отдежурит меньше других: может быть, одна пара, или даже две или три. Фокус в том, что дежуривший первым в число этих счастливцев ни при каких раскладах не попадет: либо у него дежурств наберется столько же, сколько у остальных, либо больше.

Интересно, на какой день Саша Колеватов пожалел, что напросился к Дятлову в поход к Мертвой горе?

Эпизод номер четыре. Прошли сутки с лишним, наступило утро после ночевки с 29 на 30 января, описанное в дневнике «Колмогоровой». По лагерю туристов дежурит… догадаетесь, кто? — да, именно он, наш старый добрый друг Александр Колеватов. Дежурит второй день подряд. Наказан (не один, на пару с Тибо) за то, что слишком медленно все делал вчера.

Надо полагать, Тибо попал под раздачу случайно, за компанию с Колеватовым. Дежурил бы потомок французскоподданного с кем-то другим, мог бы отделаться менее суровым наказанием. Устным выговором, например.

Игорь Дятлов в армии никогда не служил. Но выражение «сгноить в нарядах» явно от кого-то слышал. И осознанно гноил Колеватова. Ни о какой подсознательной неприязни речь уже не идет. С нее все началось, но затем Колеватов, очевидно, совершил ошибку — например, отозвал Дятлова в сторону и попытался выяснить, что происходит.

Дятлов не привык ни к возражениям, ни к подобным вопросам. Чем могла закончиться такая попытка выяснить отношения?

Любопытно вот что: Рустем Слободин — единственный из четверки «аристократов», чье участие в конфликтах — ни с фракцией «плебеев», ни с Игорем Дятловым — походные дневники не фиксируют. Почему? Возможных ответов два, причем диаметрально противоположных.

Рустем мог быть бесконфликтным человеком. Не в том смысле, что он был бесхребетным и со всеми соглашался, — просто умел сглаживать острые углы в разговорах, разряжать шуткой ситуации, потенциально способные обернуться ссорой и т. д.

Либо, наоборот, нрав он имел крутой и руку тяжелую, и попусту задевать его опасались все, даже Дятлов. Речь не об агрессивности — склонный к агрессии человек не задержался бы в турсекции, вылетел бы оттуда после первого или второго похода, — о способности постоять за себя в случае несправедливого «наезда», дать жесткий ответ. В любом случае «профессорский сынок» был самым спортивным и физически сильным среди дятловцев старого состава (Золотарева, как «темную лошадку», в этом контексте пока не рассматриваем).

Подведем промежуточные итоги.

Ростки напряженности на социальной почве в группе Дятлова имелись. Слабенькие, практически незаметные, даже толком не осознаваемые их носителями. Стать основанием для смертоубийственого конфликта они никак не могли — при обычных условиях похода.

Внешними проявлениями напряженности стали конфликты между Тибо-Бриньолем и Дубининой, а также между Дятловым и Колеватовым. И первый, и второй были конфликтами бытовыми и не особенно глубокими и едва ли были способны перерасти в нечто криминальное.

Рассмотренная линия разлома не могла сама по себе стать главной причиной трагедии. Но в условиях экстраординарной ситуации, разрушения сложившихся между туристами связей и, мягко выражаясь, утраты частью дятловцев адекватности — уровень напряженности мог вырасти резко и спонтанно и стать одной из многих причин (лишь одной из многих), заставивших события происходить именно так, как они происходили.

А ведь по итогам событий найденные тела дятловцев с учетом деления на две «фракции» распределились весьма характерным образом.

Четверка, найденная в овраге: два «аристократа» и два «плебея».

Пара, найденная под кедром: один «аристократ» и один «плебей».

Тройка, найденная между палаткой и кедром: один «аристократ» (зато самый физически сильный) и два «плебея».

Любопытно, правда?

Глава 7. Линия разлома-2, или Отчего старушки 80-х были такие сварливые

Если дятловеды-конспирологи практически не обращают внимания на различия в социальном происхождении туристов группы Дятлова и все проистекавшие из этого факта коллизии либо игнорируют, либо объясняют иными причинами, то другая линия разлома ими обмусолена весьма дотошно. Обсосана до косточек, потом косточки расколоты, костный мозг извлечен и съеден. Поживиться здесь, казалось бы, нечем. Но все-таки тему надлежит отработать. Потому что практически все измышления дятловедов родились на свет без привязки к историческому контексту, так что ценность их чуть меньше, чем ноль. Отрицательная.