"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Барчук Павел - Страница 237

Формально и сын министра, и сын чабана имели абсолютно равное право написать вступительное заявление, например, в МГИМО. А вот шансы на успешное поступление в этот элитнейший из элитных советский вуз у них были разные. Один из абитуриентов, надо полагать, поступил бы, а другой, скорее всего, поехал бы домой, на высокогорные пастбища, осваивать семейную профессию.

Надо отметить, что порой сыновья условных чабанов и лесорубов все же попадали в элитные вузы и строили успешные карьеры, — примеров тому хватает. Но это исключения, основанные на личных талантах, на упорстве и настойчивости (а иногда и на счастливом стечении обстоятельств), — и они лишь подтверждают общее правило: стартовые условия у отпрысков советской элиты и у детишек рабоче-крестьянского происхождения были кардинально разные.

В немалой степени и современное сословное расслоение российского общества произрастает из эпохи строительства коммунизма. Или кто-то считает, что банкиров, олигархов, всевозможных паразитов из светских тусовок и т. п. к нам американцы сбросили с самолетов, как колорадских жуков в свое время? Нет, все они свои, доморощенные — кто-то действительно пробился из низов за счет личных талантов, но большая часть все же выходцы из советской элиты.

И если взглянуть на группу Дятлова под этим углом зрения, выясняется: она четко делится на две части, равные по численности (руководителя группы Дятлова и Юрия Юдина, сошедшего с маршрута, пока не рассматриваем).

Люда Дубинина, Юрий Кривонищенко, Рустем Слободин и Александр Колеватов — явные представители «советской аристократии». В Соединенных Штатах в те времена такую золотую молодежь называли «the Ivy League», «Лига плюща» (да и в наши дни клановый дух из элитных университетов Восточного побережья США никуда не исчез, как бы ни старались его замаскировать приемом темнокожих студентов и другими подобными косметическими мерами).

С другой стороны, Николай Тибо-Бриньоль, Зина Колмогорова, Юрий Дорошенко и Семен Золотарев — самые что ни на есть советские «плебеи», получившие либо получавшие высшее образование не, так сказать, по праву рождения, а исключительно благодаря личным качествам. (Разумеется, разделение это условное. Никак не формализованное участниками двух подгрупп, даже в мыслях. Они и сами толком не осознавали, отчего тянутся к одним из своих товарищей, а к другим в лучшем случае равнодушны.)

Слободин, например, происходил из профессорской семьи. Папа — преподаватель высшей школы, мама тоже, более того, профкомом УПИ также руководил человек с фамилией Слободин. (Никакой, говорите, не родственник? Совпадение? Случайный однофамилец? Возможно, возможно… В России ведь Слободиных больше, чем Ивановых, — выйди на улицу с завязанными глазами, пальни наугад — хоть одного Слободина, да подстрелишь). Понятно, что мальчику из такой семьи открывалась широкая и прямая дорога к высшему образованию, и горел на той дороге зеленый свет на каждом перекрестке.

Для сравнения можно немного помедитировать над биографией Зины Колмогоровой. Происхождение у нее деревенское, и образование поначалу соответствующее: школа-четырехлетка в родном селе Черемхово. Для доярки или скотницы вполне достаточно, но у Зины явно были другие планы на жизнь, и она продолжила образование в близлежащем городе Каменск-Уральский (в 12 км от Черемхова) — закончила там семилетку, т. е. получила неполное среднее образование по классификации тех времен. Для попытки поступления в ВУЗ такой аттестат никак не годился, и Зина продолжила учебу в ремесленном училище — в «ремеслухе», как их тогда называли в просторечии (позже, после переименования в ПТУ, стали называть «путягами»). Тем, кто застал «ремеслухи» и «путяги» и был знаком с контингентом их учащихся, нет нужды растолковывать, по каким программам происходило обучение в них. А для остальных поясним: что в РУ, что в ПТУ главный упор делали на овладение рабочей специальностью, а на науки, необходимые для поступления в вуз, внимания обращали мало. Вообще не обращали, если честно, — будущим пролетариям ни к чему забивать голову какой-нибудь алгеброй.

Илл. 27. Рустем Слободин и Зина Колмогорова. К высшему образованию они шли очень разными дорогами.

Зина, надо полагать, быстро сообразила, что из РУ прямой и светлый путь приведет ее, причем пожизненно, в дружные ряды швей-машинисток, или ткачих, или на кого она там еще училась. Сообразила — и параллельно поступила в десятилетку, в вечернюю школу рабочей молодежи.

Школы рабочей молодежи советской поры — отдельная песня, но исполнять ее здесь мы не будем, просто констатируем факт: получить там приличное образование в общем-то было можно… При большом желании и везении. Порой встречались и в «вечёрках» сильные преподаватели, способные давать ученикам достаточные объемы знаний, — тем ученикам, кто сам того желал, разумеется, — не желающие тупо отсиживали положенное количество часов и все равно получали заветную бумажку о полном среднем образовании.

С педагогами Зине Колмогоровой повезло, это очевидно, поскольку история ее среднего образования завершилась-таки поступлением на радиотехнический факультет УПИ. Но и ее настойчивость в достижении жизненных целей вызывает восхищение. Представьте на минуточку: девчонке семнадцатый год — самый расцвет юности (со всеми сопутствующими желаниями и томлениями духа), — а она встает ни свет ни заря и едет за двенадцать километров в «ремеслуху» — и в цех, к станку; вечером же ее ждут не танцульки и прочий культурный или не очень досуг, а несколько часов за партой в школе рабочей молодежи; затем, фактически уже ночью, — дорога обратно в деревню. И вновь ранний подъем. И так по кругу.

Бросить «ремеслуху» и сосредоточиться на учебе возможности не было: в РУ в дополнение к крохотной стипендии оплачивали произведенную в учебном цеху продукцию, а семья Зины не могла содержать неработающую дочь (не говоря уж о том, чтобы нанимать репетиторов): отец — самый натуральный пролетарий, мать — инвалид 3-й группы.

Гвозди бы делать из таких девушек… Да только жалко изводить на гвозди металл столь высокой пробы.

Если верна версия, согласно которой Дятлов, Колмогорова и Слободин замерзли, возвращаясь от кедра к палатке за теплой одеждой, то совсем не удивительно, что именно Зина подобралась к цели ближе обоих своих спутников, превосходивших ее по физическим кондициям, — пока могла, шла, потом ползла, до конца не желая сдаваться… Незаурядных волевых качеств была девица.

Эпизод из дневника «Колмогоровой», касающийся конфликта Николая Тибо-Бриньоля и Люды Дубининой (и без того весьма любопытный), в свете вышеизложенного начинает играть новыми красками.

Процитируем этот эпизод, датированный в дневнике 30 января:

«Люда быстро отработалась, села у костра. Коля Тибо переоделся. Начал писать дневник. Закон таков: пока не кончится вся работа, к костру не подходить. И вот они долго спорили, кому зашивать палатку. Наконец К. Тибо не выдержал, взял иголку. Люда так и осталась сидеть. А мы шили дыры (а их было так много, что работы хватало на всех, за исключением двух дежурных и Люды. Ребята страшно возмущены.

Сегодня день рождения Саши Колеватова. Поздравляем, дарим мандарин, который он тут же делит на 8 частей (Люда ушла в палатку и больше не выходила до конца ужина). В общем еще один день нашего похода прошел благополучно». (лист 30 УД)

С точки зрения социального расслоения в группе Дятлова можно считать Дубинину и Тибо самыми настоящими антиподами. Они ведь оба, можно сказать, выходцы из Гулага, да только появились на свет по разные стороны колючей проволоки. Отец Николая — расконвоированный заключенный, а вот происхождение Дубининой иное. Ее папа был крупным чиновником Минлеспрома, а касательно этой организации у историков нет единого мнения: считать ли Министерство лесной промышленности структурным подразделением Гулага? Или все же отдельной организацией — но сотрудничавшей с тюремным ведомством столь плотно, что впору говорить о полном симбиозе?