"Та самая Аннушка", второй том, часть вторая: "Не та дорога" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 20

— Ну и ну, — добрым голосом говорит Меланта, — эка тебя разобрало-то! Иди, иди сюда, обнимемся.

Я падаю в мягкие тёплые объятия этой полной женщины и замираю в экстазе, положив голову на её обильную грудь. Аннушка скептически хмыкает, но мне плевать, я сейчас не помню об Аннушке. От Меланты пахнет молоком и младенцами, выпечкой с корицей, мылом и чем-то ещё, невообразимо добрым, приятным, материнским. Я, сам не понимая почему, начинаю безудержно рыдать, как плакал в последний раз на могиле родителей.

— Да уж, — женщина гладит меня по голове, — дочка действительно сработала грубовато. Взломала двери и бросила открытыми, заходи кто хочешь. Ничего, ты поплачь, поплачь, тебе есть о чём, я вижу.

Я и слышу, и не слышу её, мне не стыдно плакать, у меня как будто развязываются старые, скрученные из ржавой от крови колючей проволоки узлы в душе. Я до сих пор и не понимал, что они есть.

— Он тебя любит, знаешь? — спрашивает где-то там, за границей сознания голос. — Больше жизни.

— Да уж, и не говори, угораздило бедолагу. Геманта ему мозг расковыряла, а тут я красивая на свежачок. Импринтнуло по полной. Ну да ничего, он забавный.

— Не язви, он тебе не безразличен.

— Отстань, я к твоему колдунству иммунна.

— Для такого кайлитские способности не нужны. Ты, дорогуша, лучше всех умеешь убегать от взросления, но однажды всё же споткнёшься. Может быть, уже. Ты изменилась, знаешь?

— Я просила тебя вылезти из башки моего друга, а не лезть в мою!

— Не сердись, ему нужен был небольшой катарсис, слишком много боли накопилось. Уже всё. Ну, хватит, Лёха, хватит, я тоже рада знакомству, но платье ты мне намочил, придётся переодеться.

В моей голове что-то со звонким щелчком встало на место. Я отстранился от Меланты, ещё не совсем понимая, что случилось. Мне стало легко, легче чем раньше, и немного пусто внутри, словно вытащили застрявший в сердце осколок.

— Извини… — сказал я растерянно. — Не знаю, что на меня нашло. Обычно я не рыдаю на груди у незнакомых женщин.

— Ничего, у меня можно, — улыбнулась она.

Мне стало приятно от её улыбки, она совершенно удивительная, но взрывного приступа эйфории не последовало.

— Что теперь будет? — спросил я.

— Ничего особенного. Просто станет меньше кошмаров.

— Спасибо.

— Не за что. Мне не сложно. И ещё, моим детям будет труднее залезть в твою голову. Разве что ты сам захочешь впустить в свою жизнь кого-то из них.

— Что-то пока желания нет, но благодарю за предложение, — я покосился на выглядывающие из дверей и окон рыжие физиономии.

Да, симпатичные детишки, подростки, девушки и молодые люди. Но ничего особенного — веснушки, зелёные глаза, широкие рты с вечной полуулыбкой весёлых хитрованов. Мило, но и только. Отпустило, значит, кайлитское вуду.

— Я переоденусь, встретимся в гостиной, — сказала Меланта. — Вы голодны? Что я спрашиваю, конечно же, да! Попрошу детей принести лимонад и закуски. Идите, не стойте на жаре!

* * *

Если снаружи я видел кайлитов, так сказать, подрощенных, то внутри дом представляет собой настоящий детский сад. От ползающих младенцев до носящихся и верещащих детишек возраста с пяти до десяти. На первый взгляд, за ними никто не присматривает, и они полностью предоставлены самим себе, но в сообществе эмпатов это, наверное, не так. При виде нас с Аннушкой все замолкают и пялятся, разинув рты.

— У нас редко бывают гости, — пояснила Меланта, вернувшись в новом платье. — Детям интересно.

— Неужели это все… ваши? — спросил я осторожно.

— Нет, что вы, — рассмеялась она. — Только первые три десятка. Большая часть малышни мои внуки.

Среди встреченных нами кайлиток действительно много тех, кто щеголяет большими животами и передвигается с плавным достоинством будущих матерей. Их сопровождают крошечные, в полчеловека, девушки, похожие на ту, что я видел с Гемантой.

— Да, это симбиотическая раса, — поясняет заметившая мой интерес женщина. — Искусственно выведены здесь же, в Эрзале. Они необходимы нам для размножения, что, разумеется, сильно всё осложняет. К счастью, создатели оставили достаточно генетического материала в хранилищах и, к ещё большему счастью, подземные комплексы пережили коллапс.

— А у вас тоже есть…

— Симбионтка? Да, уже третья, к сожалению. У них короткий жизненный цикл, и, хотя моя Эли благодаря Веществу протянула удивительно долго, но мы с ней слишком много рожали, это ужасно изнашивает их организм. Они прекрасные, но очень хрупкие создания. С каждой как будто теряешь кусок души…

Две смешливых рыжих девчонки притащили подносы с лимонадом. За ними из коридора вышло существо, более всего похожее на уменьшенную версию йети — лохматый слегка сутулый гуманоид роста чуть меньше среднего. Он катит тележку с тарелками, на которых горками навалены фрукты и стопками выложены бутерброды.

— Енька? — удивилась Аннушка. — Ему чёрт знает сколько лет…

— Я долгоживущее, — ответил спокойно лохматик. — Есть версия, что бессмертное, но это пока не точно. Возможно, это связано с бесполостью, ведь я не могу принести потомства. Я единично и уникально.

— А что ты такое? — спросил я.

— Я сервисное существо, предназначенное для облегчения домашнего быта. Располагайте мной, гость.

— Никто не знает, откуда оно взялось, — смеётся Меланта. — Мы искали потом документацию по разработке сервов, но не нашли. Скорее всего, была утрачена при коллапсе. Его собратья нам тоже не попадались, так что да, Енька единственное в своём роде. Оно прекрасно помогает по хозяйству, да и детишки помладше обожают на нём кататься.

— Енька не предназначено для верховой езды, — заметило существо, — но я привыкло.

— Я рада тебя видеть, Аннушка, — сказала Меланта, когда мы напились лимонада и съели по бутерброду. — Но ты бы не приехала просто повидаться.

— Я услышала, что у вас проблемы.

— С каких пор тебя волнуют чужие проблемы?

— Не спрашивай, сама удивляюсь. Но так уж вышло.

— Ты и правда меняешься, — покачала головой женщина.

— Не душни, Мел. Скажи, что тут у вас творится. Ты же не просто так отправила одну из своих дочерей в Мультиверсум.

Я рассматриваю диковинные фрукты на блюде — выглядят и пахнут они замечательно, но пробовать как-то страшновато.

— Да ешь ты, не бойся, — заметила мои колебания Аннушка.

Подав пример, схватила что-то вроде синего яблока и с хрустом откусила кусок. Внутри оно оказалось ярко-красным, со сногсшибательным запахом спелой клубники.

— А я не мутирую в этого, как его…

— Шмурзика? Нет, — засмеялась она. — Это же оранжерейные, да, Мел?

— Да, — кивнула рыжая, — культурные фрукты выращены в закрытой среде, не содержащей мутагенов. Можно есть смело. А вот контакта с дикими растениями действительно надо избегать. Особенно теперь.

— А что за шмурзики? — спросил я.

— Вы же у нас в первый раз… Лемесина, покажи гостям своего шмурза!

Из кресла в тёмном углу встала женщина, которую я до сих пор не замечал. От её внешности я потерял дар речи — высокая, стройная, с некогда, видимо, очень светлыми, а теперь полностью седыми волосами, но главное — с огромными, грустными, необычайного фиалкового цвета глазами. Ей, наверное, около пятидесяти, и она не скрывает свой возраст. Мимические морщинки выдают невесёлый характер или сложную судьбу, но женщина потрясающе, невероятно красива даже в свои годы. В молодости, наверное, от неё сердце могло остановиться.