Спасти СССР. Манифестация II (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 6

‒ А вот для этого есть ты.

Я открыл рот. Закрыл. Глубоко вдохнул, припоминая, зачем я вообще здесь нахожусь, и как это хорошо, что мне есть для чего жить. На меня снизошло спокойствие, и я сказал:

‒ Нет. Извини, но нет. В следующий раз я и пальцем не шевельну, чтобы спасти твою задницу.

Из темноты выметнулась Фроська. Приблизилась ко мне по дуге, взбудоражено пофыркивая, обнюхала сапоги и скачками унеслась прочь. Мы проводили её взглядами.

‒ Почему? ‒ голос у Кузи упал почти до шёпота. ‒ Я же не для себя... Ты сам мне говорил о поступках, помнишь?!

Тут я словно наяву почувствовал, как клацнул, смыкаясь, тугой зубастый капкан. Ну вот и что ей теперь говорить?!

‒ Пф-ф-ф... ‒ звучно выдохнул я. ‒ Ты, Наташа, горячее-то с солёным не путай. Я говорил совсем о другом. Поступок подразумевает готовность принять все его последствия. А у тебя получился удар исподтишка, ‒ она дёрнулась что-то возразить, но я провёл между нами рукой, пресекая, ‒ пусть даже и нанесённый из чувства попранной справедливости.

‒ Удары исподтишка ‒ это поступки женщин, ‒ Кузя передёрнула плечиками. ‒ Ты же не хочешь, чтобы мы падали на амбразуры?

‒ Не хочу, ‒ подтвердил я после короткого молчания и задумчиво посмотрел на неё.

«Говорить? Нет? Ох, как всё сложно...» ‒ я никак не мог решить, где провести черту. Проще и, конечно же, куда как правильнее было бы даже не начинать весь этот разговор. Или у меня ещё есть на эту девочку резерв возможностей?

‒ Ладно, предположим... ‒ я решил не спорить о терминах. ‒ Есть гораздо более важное обстоятельство.

‒ Какое? ‒ спросила она напряженно.

Я ещё раз подумал ‒ в самый распоследний раз.

‒ Строго между нами, ‒ взглянул на Наташу испытующе, ‒ если ты на это согласна.

‒ Согласна, ‒ быстро ответила она, и в глазах её сверкнула неожиданная радость. Она чуть подалась вперёд. ‒ Слышишь, я согласна!

‒ Я серьёзно. Очень.

‒ И я, ‒ видимо, на моем лице отразилось невольное сомнение, потому что Кузя схватила меня за руку и с жаром добавила: ‒ Ну, честно, без балды.

Я ещё чуть поколебался, потом подвёл черту:

‒ Хорошо, попробую поверить, ‒ и начал занудным тоном: ‒ Понимаешь, нам, детишкам-школьникам, вполне допустимо верить в то, что одновременное появление в школе американки и нового завуча по внеклассной работе ‒ это просто совпадение. Это не имеет никакого отношения к тому, что из таких вот симпатичных русисток потом формируют советский отдел в ЦРУ. Это просто совпадение, вот и всё. И то, что в роли командира экспедиции появляется вдруг совершенно свободный именно на эти недели дядя Чернобурки ‒ бравый флотский офицер, на которого Мэри не могла, видимо, не запасть ‒ это случайность. И сегодня, на доске, вдруг ставшей отчего-то скользкой, не сломалась вместе с рукой и операция серьёзной, поверь мне ‒ очень серьёзной организации... И можно верить в то, что дяди и тёти в той организации ‒ сама доброта, и им даже в голову не придёт наказать одну молоденькую дурочку, верно?

Я методично наматывал фразу за фразой, и глаза у Наташи становились шире и шире, словно вбирая всё сказанное; рот её непритворно приоткрылся. Потом я замолк, и между нами легла тяжёлая длинная тишина.

‒ Так, ‒ выдавила наконец из себя Кузя деревянным голосом. ‒ И что... Всё?

Я посмотрел на неё искоса, потёр переносицу...

«Ничего, ‒ невольно позлорадствовал, выдерживая паузу, ‒ пусть попреет, в следующий раз, может быть, подумает»...

‒ Нет, ну почему же обязательно «всё»... Как повезёт. Я доски протёр довольно старательно. Будет Чернобурка землю носом рыть, нет... Сообразит внимательно посмотреть на доски понизу, не сообразит...

Кузю передёрнуло словно внезапным ознобом.

‒ Лучше бы ты мне это не рассказывал, ‒ глухо укорила она, и на глазах её начали наливаться слезы. ‒ Напугал-таки, ‒ всхлипнула почти беззвучно, спустя пару секунд по её щекам побежали, разматываясь вниз, две влажные дорожки, ‒ удалось, молодец...

Губы у неё предательски задрожали, начали некрасиво кривиться, и Кузя резко крутанулась, отворачиваясь.

Я смотрел на судорожно подрагивающие плечи и пытался сообразить, можно ли дать ей мой уже пользованный носовой платок или не стоит.

‒ На, ‒ решившись, сунул его Наташе в свободную ладонь, ‒ давай, приходи в себя. Не до истерик сейчас.

Она коротко закивала, пару раз прерывисто втянула воздух, длинно выдохнула и принялась вытирать лицо.

‒ У меня предчувствие, что в этот раз сойдёт с рук, ‒ соврал я ей в спину.

‒ Правда? ‒ Кузя обернулась и с надеждой посмотрела на меня. Глаза у неё обильно блестели.

‒ Да. Сейчас темень, да и Мэри у неё на шее висит ‒ это если она с Арленом не уехала...

‒ Не уехала, ‒ мотнула головой Кузя.

‒ Ну... Всё равно, до утра она вряд ли что-то будет делать. А тебе надо будет найти какие-нибудь тряпки и ночью ещё раз хорошенько всё протереть.

‒ И правда дурочка, ‒ печально покачала головой Наташа, ‒ не догадалась взять тряпку доски протереть...

‒ Ы-ы-ы-ы... ‒ застонал я. ‒ Не зли меня! Дурочка ‒ что вообще в это полезла, не разобравшись. Могла бы со мной поговорить, я бы тебе голову не откусил. Ты не одна ‒ не забывай об этом.

У Кузи на лице мелькнуло удивление, мелькнуло и сменилось горьким изгибом губ:

‒ Я бы и хотела об этом не забывать, ‒ она чуть помедлила, словно решаясь на что-то, а потом продолжила, глядя на меня со значением: ‒ Но мне сложно быть в этом уверенной. В конце концов, вышить тебе что-то за деньги могут многие.

‒ Вон оно как... ‒ протянул я озадаченно и, отступив на шаг, окинул Кузю испытующим взглядом. ‒ А говорила, что «материалистка»...

Наташа прищурилась на меня с вызовом, но промолчала.

‒ Слушай, ‒ спросил я, ‒ а зачем тебе всё это? Ну, в смысле, ты же хотела сделать своего мужа самым счастливым человеком? Уже скоро ты его получишь ‒ и давай воспитывай.

Кузя покосилась куда-то вбок.

‒ Скоро ‒ это потом, ‒ буркнула невнятно и добавила с каким-то вызовом: ‒ А сейчас я твоей Мелкой иногда завидую.

‒ Да там нечему завидовать! ‒ воскликнул я.

‒ Да знаю я! ‒ в тон мне тут же ответила Кузя. ‒ Ты просто не понимаешь!

‒ У-у-у-у-у... ‒ негромко и тоскливо завыл я вверх на ущербную луну. Ещё раз проворачиваться через ту же самую мясорубку очень не хотелось. ‒ Ладно, ты ‒ не одна. То, что ты стала рулить девчонками, и как ‒ хвалю. А вот с Арленом ‒ феерический провал. И не потому, что он сломал руку, ‒ Наташа посмотрела на меня с удивлением, и я счёл необходимым уточнить: ‒ Хотя и это плохо. Я понимаю, что Мэри ‒ симпатяжка, а Арлен ‒ мутный. Но приятны ли люди с той стороны, неприятны ли с нашей ‒ в этом мы будем разбираться потом, когда они перестанут оспаривать наше право самим определять свою жизнь. Знаешь, это как в войну: какие из немцев на самом деле хорошие, а какие не очень, разбирались уже после взятия Рейхстага. А пока здесь ‒ мы, а там ‒ они. И в этом не надо путаться.

Кузя вдруг улыбнулась.

‒ Я бы предпочла «мы» покомпактнее, ‒ ладони её сложились вокруг майки, словно лепя снежок.

Я огляделся вокруг и заговорил уже спокойнее:

‒ Давай об этом поговорим потом, в другой обстановке. А пока самое главное: если ты хочешь быть не одна, и это «не одна» включает и меня... ‒ я сделал паузу и вопросительно посмотрел на Кузю.

Она коротко втянула сквозь зубы воздух, замерла так на миг, а потом согласно двинула головой, еле-еле, чуть заметно.

«Молодец, ‒ прошёлся я по себе бритвенно-острым сарказмом, ‒ кто-то берет под свою руку крепости и племена, а кто-то ‒ пригожих девиц, да одну за другой. Может, Кузя сегодня и выступила дурочкой, но для тебя-то это ‒ постоянная роль...»

Я кхекнул, прочищая горло, и постарался завершить фразу ровным голосом:

‒ ...то тебе надо научиться согласовывать свои поступки с моими планами.

‒ Но я же их ещё не знаю! ‒ неподдельно возмутилась Наташа и посмотрела на меня с надеждой.