ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет (СИ) - Малунов Николай Александрович "Дневники Бродяги" - Страница 24

Матеря бесконечно долгий день, чувствуя, как и собственное туловище начинает ломать от усталости, добравшись до предела собственных сил, Николай просто вытянул ногу, размочалив черепушку твари, и на пару секунд прикрыл глаза. Кровь стучала в ушах, виски пульсировали, а вывихнутый локоть давал знать о себе ноющей болью. Чуть-чуть! Еще чуть-чуть!

Лифт доехал до верхнего этажа через целую вечность. Все это время Николай всматривался в бледное пятно света над головой – не мелькнет ли там старческая голова с хитрым прищуром, не прыгнет ли вниз ребристая граната, не сунется ли в шахту ствол автомата. Все время, что лифт вытягивал их из мрака, он прикрывал тело друга своим, готовый в любой момент принять град пуль, но ничего так и не случилось. Никто не поджидал их и снаружи. Как только лифт поднялся, здоровяк одним скачком прыгнул в сторону с топором наготове, сделал кувырок через голову, развернулся, но опять ни с кем так и не встретился.

Дыша, словно разъяренный зверь, стоя в боевой стойке, он медленно оглядел пустой зал. Он что, реально вот так их оставил? Понадеялся на удачу? Да бред! Ну не может такого быть! Если только… Если только он не хотел, чтобы они выбрались?!

Нахмурившись, вернувшись к лифту, Николай помог выйти пришедшему в сознание другу.

- Кэп, - задумчиво проговорил он. – Засадой пахнет…

Петров кивнул головой.

- Я про это всю дорогу думаю…

- На выходе, поди, ждет…

- Может, спешил? Понадеялся, что кони двинем? Не стал пачкаться или тянуть?

- Тогда он очень сильно ошибся!

Байкал вытащил пульт управления из подсумка.

- Рвем?

Николай качнул головой.

- А что еще делать? Давай, пока не вылезли… Скребутся, слышу, поднимаются…

Данил нажал кнопку.

Раздался взрыв. Колонны, удерживавшие крышку, рассыпались и пробка опустилась, закупорив «Улей» навсегда. Точнее до следующего взрыва, который, судя по гудящим стенам и крякающей сирене, должен произойти совсем скоро.

Меньше суток назад они установили здесь взрывчатку, прежде чем спустились в чрево этого адского муравейника, а теперь их только двое... Десять человек! Десять прекрасно вооруженных и подготовленных бойцов, на чьи плечи легла самая ответственная миссия в истории человечества – погибли за считанные часы! Чук и Гек, Хан и Рыжий, Бабай и Пацан… Двое ученых, с которыми они так и не познакомились пали от рук всего на всего одного предателя… Петров сжал зубы. А если они живы? Если эта тварь их обманула? Что, если они остались там, внизу, среди полчищ монстров?

- Они погибли, - прочитал ощущения друга Николай. – Я слышал их… Они теперь с ними… Только одного не нашел…

- Кого?

Николай пожал плечами.

- Они больше не люди, у них нет имен. Я не знаю, но кто-то еще смог выжить… Я… ощущал его их чувствами. Он ушел…

Данил сжал зубы еще сильнее. Ну, хоть так… Хоть мучиться мужикам не придется!.. Его разрывали противоположные чувства. Кто-то выжил, это радовало. Но группа все равно погибла… Погибла из-за предательства, причем предательства не Куля, а того, кто их сюда послал. Полковник, падла! Это все его рук дело, Данил был в этом просто уверен! Тварь! Он специально отправил их сюда, с целью заполучить ученого, уничтожить неугодных и…

- Эх, Наташка, - не удержал вздоха Данил.

- Что?

- Полковник нас слить хотел. Понимаешь? Ребят, меня… тебя… Ты – ценный эксперимент…

- Ну, спасибо…

- …и, им нужен был ученый! Понимаешь?! Ученый, именно отсюда! Тот, кто работал с заразой, но, раз Решетов превратился в монстра, Куль решил другого прихватить с собой. Они успели сговориться! Значит?! Значит, полковник что-то задумал! Наталья в опасности! Они хотят продолжить эксперемент, заменив тебя!

- Пойдем, надо уходить, - через полминуты раздумий, зло прорычал Николай. – Это еще не все. Нужно выбираться с территории. Хрен знает, как сильно бахнет эта штука… Как второй Чернобыль или похлеще… Что там могли эти яйцеголовые с реактором намудрить… Выберемся, я ему лично голову оторву!

***

«Афалина». Сутки после убытия группы Петрова.

Сирены выли, заставляли людей спешить. Они бежали, сжимая в руках сумки и рюкзаки, ящики и контейнеры. Их было много. Маша до этого момента и не представляла, сколько народу обитает и работает на этой станции. Нет, ей говорили, но число - обычное математическое значение. Вот сколько это, к примеру «тысяча человек», а две? Не каждый сможет представить, и, скорее всего, она даже готова была поспорить, что увидев эту самую тысячу или две, человек бы обязательно осознал, что ошибался.

«Афалина» умирала. Это девочка увидела сразу, как Валентин, проведя ее коридорами, ничего не говоря, заставил надеть теплую куртку со штанами и вывел на улицу. Ледяной, морозный воздух тут же проник под одежду, но Маше не было холодно. Она во все глаза глядела на дом, который их приютил. Два огромных шарообразных блока горели. Судя по всему это лаборатория, разрушенная на половину и соседний, кажется, инженерный. Столпы огня и дыма вырывались из разбитых узких окон, сочились языками пламени сквозь вентиляционные выходы, прорывались то тут, то там из треснувших стен. Никто не прилагал никаких усилий, чтобы потушить бушевавшее пламя. Со стороны жилых помещений почти постоянно раздавались выстрелы, крики и, даже взрывы. Оттуда же несся протяжный гортанный клекот. Маше стало не по себе. Что вокруг происходит? Ее держали взаперти без лекарств, и она была истощена, напугана. Ей срочно требовалась инъекция, в голове и теле была не проходящая слабость, постоянно тошнило.

- Давай быстрей! – зло дернул Валентин девочку за рукав, отчего она чуть не упала. – Шевели ногами, я сказал! – и тут же прикрикнул на кого-то из бойцов. – Эй ты! Да! Ты! Снегоход, быстро! Мне плевать! Не видишь, кто я? Я помощник заместителя командира базы! Пшел прочь!

Валентин грубо спихнул в два раза больше себя детину с транспортного средства, дернув, заставил Марию усесться на сидение.

- У нас экстренная ситуация! – отмахнулся бывший завуч, когда здоровяк, отошедший от напора плюгавенького мужичка попытался что-то сказать против. – Не видишь? Девочке плохо!

Со стороны ворот, из которых они только что покинули базу, раздались вскрики и выстрелы. Детина обернулся, быстро сорвался с места, и на ходу, сдергивая автомат с плеча, что-то закричал. Ветер унес его слова. Назло одним и на благо другим, час назад поднялась пурга, но Валентин отлично знал дорогу. Он тут уже несколько раз проехал за это время. Снегоход был заведен, и ему оставалось лишь выкрутить ручку газа, да повернуть руль в нужном направлении.

Маша обернулась. Зараженные! Они кинулись на людей, давя и сбивая их с ног. Господи! Если бы они задержались хотя бы на минуту! – почему-то эта мысль о собственной шкуре, а не о том, что твари рвут живых людей, пришла в голову первой.

Снегоход подпрыгнул на трещине или льдине, зубы Марии клацнули, больно прикусив язык, и она, сама того не ожидая, на мгновение вцепилась в спину ненавидимого всей душой человека. Она знала, что произошло с Алисой Евгеньевной. Он рассказывал. Они приходил и упивался своей силой, требовал от нее покорности, предлагая непристойности.

От воспоминаний руки разжались сами собой, и, почти в туже секунду, Маша слетела в сугроб. О том, чтобы сбежать, она даже не помышляла. Куда там?! Вокруг снега и льды, к тому же у нее слабость. Просто все так совпало.

Больно ударившись о лед, девочка вскрикнула. Снегоход дернулся, и, судя по звуку, пошел на разворот. Фары осветили ее со спины, озарив светом и кричащую толпу. Военные уже подоспели и вели беспорядочный огонь по всем. Она видела, как пули пробили грудь девушки, пытавшейся убежать от зараженного, как выбили фонтан крови из колена какого-то старика… Солдаты, не разбираясь, стреляли во все, что движется, и от этого девочке было страшнее всего.

Это было как в страшном фильме. Она лежала, скованная страхом, не в силах пошевелиться. Валентин, вернувшись, пытался ее поднять, а она все глядела, глядела, глядела… Она не могла отвести взгляда от кровавой бойни, а адреналин, вброшенный организмом в кровь, не давал упустить ни единой ужасной мелочи.