Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 83

Откуда отец знает?! Аластор же ушел и вернулся с черного хода, его даже никто не видел…

Проклятье! Никто, кроме сторожа, который открыл ему этот черный ход! Вот предатель, сразу отцу нажаловался! А Аластор ему, между прочим, еще монету дал!

Взглянув на его обескураженное лицо, отец тихонько хмыкнул и усмехнулся.

– Не волнуйся так, мой мальчик. В твоем возрасте ночные отлучки более чем естественны, и я вовсе не собирался тебя бранить. Столица – это всегда множество соблазнов для юношей, но мне хотелось бы верить, что ты будешь достаточно… осмотрителен?

– Разумеется, милорд! – горячо заверил Аластор, не совсем понимая, что отец имеет в виду, но искренне намереваясь выполнить обещание и быть осмотрительным.

Во всем! Вот для следующей вылазки за кладом он непременно возьмет сумку, как у леди Айлин, и второй плащ, и фляжку шамьета, и булочку – наверняка Айлин их любит! И даже веревку на случай, если опять придется куда‑нибудь забираться…

Отец кивнул, удовлетворенный обещанием, и, обмакнув перо в чернильницу, написал на листе несколько строк. А потом пододвинул лист к Аластору.

– Здесь адреса самых пристойных столичных… заведений, сынок. Приятная обстановка и красивые дамы, исключительно избранное общество. Пообещай мне, что не пойдешь в иные… места, даже если будут приглашать другие юные дворяне.

Заведений? Красивые дамы? Аластор бросил взгляд на лист и покраснел: в самом верху каллиграфическим отцовским почерком было выведено слово «Страстоцвет». И адрес. Это же… это…

Он едва не выпалил, что вовсе не собирался посещать подобные места! Зачем ему продажная любовь, если он отдаст сердце только прекрасной добродетельной девушке, как всегда учили его родители! Но тут же спохватился: зато какое прекрасное объяснение для его будущих ночных отлучек! То есть он вовсе не собирается врать отцу, ни в коем случае! Он просто не будет рассказывать о поисках клада, чтобы никого не волновать, а адреса возьмет. Вдруг… пригодятся? Ну просто чтобы знать, куда именно его могут пригласить столичные знакомые, и не чувствовать себя провинциалом в разговорах.

– Благодарю, милорд отец, – произнес Аластор с подобающей учтивостью. И, глядя на понимающую улыбку, вдруг решился. – Я хочу спросить… Не знаете ли вы, в каком роду встречаются рыжие, как огонь, леди? И с веснушками, – добавил он смущенно.

Отец подался вперед и посмотрел на него с любопытством.

– Неужели твое сердце похитила какая‑то девица, мой мальчик?

– Вовсе нет! – запротестовал Аластор. – Ничего подобного! Просто… просто… Просто скажите, если знаете, милорд!

– Рыжеваты и веснушчаты Райнгартены, – сжалился отец. – Но в этом поколении у них нет ни одной юной леди. И в старшей, и в младшей ветви лорды еще не женаты и не имеют детей. А столь ярко‑рыжих, как ты описываешь, в Трех Дюжинах вовсе нет. Ты уверен, что речь идет о леди?..

– Уверен! – с жаром ответил Аластор, вспомнив тонкое лицо Айлин, ее осанку и манеры. – Только я… я видел ее один раз в городе и не смог узнать род…

– На балу в честь мэтра‑командора я видел рыжую даму точь‑в‑точь того оттенка, как ты описываешь, – припомнил отец, нахмурившись. – Правда, у нее не было веснушек, но ведь веснушки можно свести… Так вот, та дама – жена лорда Ревенгара, и как я слышал, у них двое детей, мальчик и девочка. Но едва ли дочь Ревенгаров может оказаться твоей таинственной незнакомкой, ведь она должна быть такой же блондинкой, как и отец. Впрочем, если эта девица – дворянка, рано или поздно ты встретишь ее в обществе, а если она из купеческого, скажем, сословия, то это неподходящее знакомство. Ты ведь это понимаешь, мой мальчик? – добавил он мягко, но таким непреклонным тоном, что Аластор послушно кивнул.

Да, если Айлин… Если она действительно не благородной крови, отец никогда не разрешит ему… А что, собственно, не разрешит? Аластор же не собирается делать ей предложение! Она еще совсем маленькая… Просто очень умная, храбрая, и с ней невероятно интересно. Она не хихикает глупо, как другие девицы, не жеманничает, стреляя глазками и прикрываясь веером, не обсуждает часами ленты, прически и наряды. Ни одна знакомая Аластору девица не пошла бы разыскивать тайник в кладбищенском склепе в сопровождении одной лишь собаки! И не грызла бы яблоко, глядя на стаю упырей. И…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Нет, пусть эта тайна останется только его собственной. Даже отец ее не поймет, а уж юным дворянам, с которыми он поспорил, тем более ничего нельзя рассказывать! Не дай Пресветлый, кто‑то из них обронит хоть одно насмешливое или неучтивое слово про его новую подругу!

– Позволите вас оставить, милорд? – вежливо спросил он, и отец благосклонно кивнул.

Чинно выйдя из кабинета, Аластор чуть ли не вприпрыжку промчался по коридору, съехал по перилам, – благо, никто не видел, только горничная, убиравшая холл, старательно отвела взгляд – забежал на кухню, ухватив кусок пирога, и, жуя его на ходу, помчался в конюшню. Ах да, плащ! И кошелек! И шпага! С полдороги вернулся обратно, уже рассудительно прикинув, что еще взять с собой в город. Ему обязательно нужно сегодня же попасть в какой‑нибудь модный дамский магазин. А то если спросить сестер или матушку, они мгновенно поймут, к чему это, и тогда от расспросов до следующего Солнцестояния не избавишься. А у него дела! К концу недели ему нужно придумать и заказать достойный подарок для Айлин. Неважно, леди она или нет.

– Скажите, мой мальчик, – задумчиво поинтересовался Эддерли, придвигая кружку со свежим шамьетом и с неповторимой вальяжностью раскидываясь в кресле. – Вы не думали о том, чтобы взять еще парочку предметов? Например, снятие проклятий у шестого‑седьмого или рунные плетения у десятого? У вас явный талант к преподаванию.

Грегор, после истории с розой ожидавший чего угодно, только не последней фразы, едва не поперхнулся своим напитком и взглянул на магистра с недоверчивым изумлением.

– Вы шутите? – осторожно осведомился он. – Милорд, вам ли не знать, что я никогда не думал об этой стезе? То, что я пришел в Академию, это чистая… случайность!

– Конечно‑конечно, – закивал Эддерли. – Но разве не случайности правят нашей судьбой? Вы один из самых блистательных мастеров поколения, если вовсе не сильнейший. Немного вспыльчивы и горячи, но рассудительность приходит с возрастом. Ах, если бы с ним приходила только рассудительность, а не ломота в костях, седина и хм… ладно, мы не об этом.

Он отпил еще шамьета и взял с блюда ореховое печенье, которое к столу преподавателей пекли прямо на кухне Академии. Когда‑то Грегору очень хотелось попробовать именно это печенье, щедро украшенное изюмом и цукатами, неизменно румяное и вызывающее у адептов зависть своей недоступностью. Вот не странно ли? К его услугам всегда были лучшие кондитерские Дорвенны, а хотелось именно того, что попросту не подавали на ученический стол.

Теперь Грегор знал, что в печенье, рецепт которого вряд ли изменился за пару дюжин лет, нет ничего особенного, зато подогретое вино, сдобренное специями и слегка разбавленное медовой водой, это истинный эликсир для утомленного лекцией горла. Шамьет, обожаемый в Академии и вошедший в огромную моду при дворе, он пытался оценить, но искренне не понимал, почему все так его нахваливают. Либо горькая гадость, если без меда, либо сладкая – если с оным. Эддерли, напротив, шамьет обожал, и по его распоряжению в комнату преподавателей на каждой перемене подавали кувшин горячего свежесваренного напитка и легкие закуски. Вот как сейчас, между третьим уроком и четвертым, когда до обеда еще далеко, но легкий завтрак уже успел забыться.

– И все‑таки, Грегор, – мягко, но настойчиво гнул свою линию магистр, – подумайте над моим предложением. Коллеги‑некроманты вас уважают, адепты от вас без ума. Мой собственный сын влюблен в вашу манеру преподавания со всей пылкостью юности. «Вороны Бастельеро» – слышали уже? Особый спецкурс лорда Бастельеро зовет себя в вашу честь, и это уже разлетелось по всей Академии.