Разбей сердце принцессы - Моран Фэя - Страница 61

А потом, отложив её на место, я забредаю в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок; она находится в смежном со спальней Гая помещении.

Сверкающий чёрный мрамор улавливает моё отражение и тени. Я встаю у зеркала, умываюсь, полощу рот от зубной пасты, чувствуя себя крайне непривычно. Помимо Гая, я ночевала только у своих родственников и подружек. Никогда не доходило дело до ночёвки у посторонних людей, тем более парней. Всего неделю назад я бы высмеивала девушек, согласившихся на нечто подобное, а сейчас сама оказалась в таком положении.

Спустившись на кухню после ванных процедур, я натыкаюсь лишь на прежнюю чистоту и нетронутость. Гай явно не завтракал. Продолжаю свой путь, проходя дальше по громадному холлу, ступая босыми ногами по сверкающему полу. И хоть жилище Гая и исполнено в тёмных оттенках, оно почему-то не кажется мрачным. Может, дело в лампочках на потолке, изображающих созвездия? Или в широких окнах, из которых в дом льётся водопадом солнечный свет?

Я наконец замечаю дверь недалеко от просторной гостиной, которая единственная оказалась приоткрыта, и заглядываю за неё. Длинная лестница, ведущая вниз ровной и узковатой дорожкой, предстаёт перед глазами. Можно было бы подумать, что это вход в простой подвал, но слишком уж красиво всё вокруг оформлено – чёрные стены с узорами и лампочки в них, освещающие дорогу. Неуверенно делаю шаг и спускаюсь вниз. Иду вдоль стен, тянущихся словно бесконечность, и наконец прихожу туда, где меня поджидают ещё две двери, за одной из которых мне удаётся уловить какие-то звуки. На этой двери висит табличка с изображением гантелей, а поверхность второй абсолютно пуста.

Когда я вхожу в помещение, недолго приходится всё рассматривать, чтобы понять, что я попала в тренажёрный зал, подобный тому, что есть и у нас дома. Такой огромный, что в нём нашлось бы место для целой оравы накачанных мужиков. Стены, потолок, пол… Всё исполнено в чёрных и серых тонах, словно кто-то решил запихнуть в помещение пасмурное небо.

Наш зал сильно отличается. У нас преобладают светлые цвета и лампы бросают мягкий свет. И размером он меньше.

Я поражённо раскрываю рот, изучая всё вокруг. Рассматриваю каждый дорогой тренажёр из выстроившихся в ряды. Скольжу взглядом дальше, пока не натыкаюсь на Гая, занимающегося на гравитроне. Парень голый по пояс, из-за чего мои щёки тут же покрываются румянцем.

Да, я вчера была права, когда фантазировала о его фигуре под одеждой. Впервые мне удаётся увидеть каждый миллиметр его безупречного тела. Твёрдый пресс с чёткими кубиками, накачанные руки, мышцы которых с каждым поднятием тяжести напрягаются. Вижу татуировку на груди, на руке и чуть ниже торса. Такие фигуры присущи только по-настоящему следящим за собой людям. Тем, кто любит спорт и физические нагрузки. К тому же понятно, что он увлекается сушкой, а не просто наращиванием мышц, так что тело у него подобно статуям греческих богов.

Сглатываю, неспособная отвести глаза от него.

– Доброе утро, – заметив меня, произносит Гай, и я резко отворачиваюсь, придавая своему взгляду максимальную незаинтересованность ситуацией.

– Привет… – отвечаю я.

– Как спалось?

Он почему-то быстро хватает свою чёрную футболку и натягивает на себя, будто стесняясь находиться передо мной в полуголом виде. Я едва не протестую.

– Я впервые, наверное, так хорошо выспалась… – говорю я. – У тебя очень классная кровать.

Его губ касается едва заметная ухмылка. И только после того, как я вижу её, мне начинает казаться, что мои слова прозвучали так, что могли натолкнуть на некоторые мысли. Поэтому спешу перевести разговор в другое русло:

– Ты так рано проснулся.

– Обычно я встаю в пять. Нужно рано ложиться и рано вставать, чтобы держать форму. – Парень берёт в руки гантели. – Пока мы не решим твою проблему с ночёвкой и родителями… Ну или если ты захочешь остаться со мной, мы можем заниматься здесь вместе. Я научу тебя. Можешь попробовать.

Остаться с ним? Он хочет лишний раз подчеркнуть то, что мы вступили в отношения?

На этот раз ухмыляюсь я. Потому что мне выдалась невероятная возможность показать ему, на что я способна. Раньше всего несколько человек видели меня в зале: родители, Дилан, подруги и мой тренер, Трэвис.

– Да, конечно, – я киваю. – Сейчас попробую.

Я подхожу к металлическому турнику и потираю руки, готовясь. Гай рядом со мной отходит в сторону и спрашивает с лёгким удивлением:

– Хочешь начать с подтягиваний?

– Ага.

И тогда я подпрыгиваю, хватаясь за стальной стержень.

Трэвис всегда говорил, что при подтягиваниях нужно помогать себе всем телом. Что работать должны не только руки. И я, помня это правило, как бы отталкиваюсь от воздуха ногами. Сначала один раз, потом второй, третий, четвёртый… Слежу за правильным дыханием.

– Чёрт… – доносится до меня голос Гая.

– Ага, – снова говорю я и усмехаюсь сильнее. Я чувствую себя просто невероятно сейчас. Такой сильной… Сама себе удивляюсь.

Подтянувшись около тридцати раз, я прыгаю обратно на пол, чувствуя, как мышцы рук окаменели от напряжения, пытаясь отдышаться.

– Так, значит, ты притворялась, когда перелезала через забор, – произносит Гай, издав смешок. – Хотела показаться рядом со мной слабой и хрупкой девочкой, чтобы не раздавить моё мужское эго?

Я смеюсь, оценив очередную редкую возможность услышать от него шутку. А когда встречаюсь с ним взглядом, вижу в его глазах восхищение. Нет, правда. Это точно оно. Только так и смотрят на человека, когда восхищаются им.

Отворачиваюсь я быстро.

– Я, с твоего позволения, продолжу, – говорит Гай, обойдя меня. – Подожди буквально пару минут, пока я не закончу комплекс.

Он продолжает заниматься своим телом, а я опираюсь плечом на неподалёку стоящий столик, на котором стопками стоят бутылки с чистой водой и рулоны полотенец.

– А больно было набивать все эти татуировки? – спрашиваю я, когда Гай начинает отжиматься от пола.

Его ответ честен:

– Да, больно.

– Тогда почему же люди на это идут?

Гай некоторое время молчит, и я решаю, что он не станет отвечать, пока вдруг парень снова не заговаривает:

– Иногда боль способна заглушать все остальные чувства. Те чувства, которые делают гораздо больнее.

Таких слов я услышать не ожидала.

И хоть я не вижу его лица сейчас, я почему-то уверена, что в глазах снова проснулась уже знакомая мне тоска.

Гай встаёт, вытирает шею полотенцем, которое берёт со стола за моей спиной. Его тело покрыто потом, грудь активно вздымается, и не будь на нём сейчас футболки, я бы сгорела на месте.

– Остальные чувства? – спрашиваю я.

– Да, Каталина. У некоторых людей радости куда меньше, чем страданий.

– Ты говоришь о себе?

Он опускает взгляд, словно не хочет смотреть мне в глаза. Словно пытается скрыться под завесой. И я не понимаю почему. Неужели он один из тех, кому с детства вдалбливали пресловутое: «Мужчина не должен плакать»? Неужели его воспитывали по жестоким правилам?

– Поделись со мной своей болью, – прошу я. Смотрю на татуировку, которая показывается у него на руке: птица феникс. Должно быть, этот и все остальные рисунки, которые я не успела рассмотреть, имеют для него какое-то значение. – Ты всегда можешь…

Он нервно вздыхает, издаёт смешок, такой, будто насмехается. Словно я сказала что-то забавное. А потом отходит от меня, бросив чёрное полотенце обратно на стол.

– Ты, наверное, голодна? – произносит Гай, направляясь к выходу. – Готовить я не умею, так что можем поехать в ближайший «Старбакс» и позавтракать.

Мне так тревожно смотреть в его полные боли глаза, которые он пытается скрыть под маской холодного парня, но приходится лишь улыбнуться и кивнуть в ответ:

– Отлично. Дай мне несколько минут на душ, и после поедем.

Впервые в жизни я успела столько раз куда-то съездить. С родителями особо гулять не приходилось – вечно сидела дома в одиночестве, если не считать многочисленных горничных, с которыми особо не поговоришь. По природе своей я человек не совсем общительный, но, когда ты оказываешься в четырёх стенах без возможности с кем-то поболтать хотя бы немного, мыслить начинаешь совсем иначе.