Дождись меня в нашем саду - Черкасова Ульяна - Страница 10

– Будь рядом. – Хотьжер щурился, вглядываясь во тьму, и в вытянутой руке держал пламенник, поворачивая его то в одну сторону, то в другую, рассекая мрак.

– Там был… мертвец, – проговорила непослушными губами Велга.

– Да, утопец, – кивнул Хотьжер. – Нужно вернуться в лагерь…

Он обнял её второй рукой за талию, подхватил как тряпичную куклу. Это было совершенно неприлично. Велга смутилась, возмутилась, растерялась – всё в одно мгновение.

– Ты… я…

– На берегу тоже нечисть, – сухо, словно сущую мелочь, сказал Хотьжер.

– Так зачем, – она задыхалась от страха, от бега, – зачем возвращаться?

– Там круг. Соль.

И в этот миг в тумане что-то зашуршало.

Велга, забыв о приличиях, прижалась теснее к юноше:

– Там…

Он взмахнул пламенником в сторону, откуда раздался мгновением ранее шум, но там ничего не оказалось, кроме тумана и ночи. Ничего, кроме полей.

Вдвоём они попятились по кочкам и рытвинам, по высокой траве обратно, к лагерю. Их дыхание было слишком громким. Они хватались друг за друга слишком крепко. Велга цеплялась за юношу, точно пытаясь укрыться щитом, Хотьжер тащил её за собой.

– Утопцы! – завопили вдруг от берега.

– В круг!

Земля внезапно ушла из-под ног. Велга и Хотьжер провалились в яму, под ногами захлюпала вода.

– Твою мать… откуда здесь ров?

– Это… это не ров.

Пламенник упал, зашипел, потухая.

– А что ещё?

Слова Мистака вспыхнули в памяти.

– Здесь раньше стоял погост.

А где храм, там и кладбище.

– Это что же, могила? – Хотьжер схватил Велгу, приподнял. – Давай, ползи.

Она вцепилась в траву, подтягивая себя, упёрлась ногами в плечи юноше. Он сердито запыхтел, но ничего не сказал.

Велга выползла наверх. Тяжело дыша, она встала на четвереньки, уставилась вдаль, туда, где виднелся огонёк костра и мелькали тени сражавшихся.

Хотьжер выбрался из могилы. Он тоже громко дышал.

– Так это, получается, местные утопцы? С погоста?

– Не знаю. Разве это важно?

– Утопцы из могилы? – Хотьжер усмехнулся. – Вряд ли. Не имеет значения. Идём дальше, господица. Нужно вернуться в круг.

Велгу подхватили, потянули наверх, потащили над землёй. Слышно было только сбивчивое дыхание и топот.

А вдали от реки, там, где горел костёр, уже раздавались звуки сражения.

Велга цеплялась за Хотьжера. Горло перехватило от ужаса. А из темноты, откуда-то из тумана, показался Грач. Или не он… утопец в длинной белой рубахе. Он волочил намокшие рукава по траве.

– Сзади! – завизжала Велга. – Там…

Хотьжер не остановился. А Велгу вдруг кинули на землю. Она рухнула на бок, прокатилась по песку. Зашипел, заплевался искрами костёр. Велга взвизгнула, отпрянула в сторону.

– Стой! Круг! – рявкнул кто-то из дружинников.

И она остановилась, в последний миг заметив очерченную солью границу.

Утопцы не могли через неё переступить.

В кругу, у самого костра остались те, кто не мог сражаться: князь, слуги, животные. Мишка визгливо тявкал. Он кинулся к Велге, лизнул её руку и снова залился тонким лаем.

– Тихо, тихо… – Она схватила его, потащила к остальным, хотя уже сгибалась под тяжестью щенка.

– Матеуш…

– Где ты была? – Князь прижимал к груди Мурзика. – Оставайся в кругу.

В темноте вспыхнул сноп искр.

И на самом берегу, почти у воды, Велга заметила высокий силуэт. Он легко, точно крыльями, взмахнул руками, и с пальцев его сорвался сноп белых искр.

– Чародеи! – ахнула Полепа.

– Змай, – прошептала Велга.

Но мертвецов было слишком много. Они выползали из воды, тянулись с полей. Если и стоял на этом месте когда-то погост, то земля его оказалась скорее проклята, чем намолена.

Мертвецы все были разные: кто опухший, кто иссохший, кто покрытый землёй, кто тиной. Они ползли и ползли. Со всех сторон. Без конца. Одни были медлительные, неповоротливые, едва шевелились, другие же нападали стремительно, с остервенением. Как звери, они разрывали людей зубами и когтями.

Они подобрались слишком быстро. Но никто не перешёл через круг.

– Работает, – удивлённо прошептала Велга.

Кошки на руках князя и Полепы шипели, вырывались.

Как вдруг словно о невидимую стену ударился утопец. Зарычал, завыл, распахивая пасть. Сзади на него напрыгнул Мистак, схватил и оттащил от круга в темноту.

Пчёлка вцепилась Полепе в плечо, заорала во всю глотку. Холопка завизжала, разжала руки – кошка прыгнула на землю и метнулась прочь от костра.

– Стой!

– Полепа, нет! – закричал Матеуш.

Но девка уже сорвалась с места, бросилась за Пчёлкой. Кошка взлетела на дерево. А Полепа выскочила из круга за ней. И тут же точно из-под земли перед ней возник утопец. Он едва передвигал ногами. Но Полепа пронзительно закричала, попятилась. И в этот миг один из дружинников налетел на утопца, толкнув холопку на землю.

И она упала прямо на линию круга.

– Твою мать, – сплюнул гридень князя.

На короткое мгновение время точно замедлило свой бег.

Вот Полепа, растянувшаяся на земле. Вот соль, стёртая её рукой, разлетевшаяся по песку. Вот дружинники князя с той стороны круга. И утопцы – там же. Здесь, внутри круга, рядом с Велгой остались князь, пёс, кот да слуги.

Но за короткое мгновение, что немыслимо растянулось, всё поменялось.

И Велга не знала, что её охватило.

– Огонь! – Она выхватила головёшку из костра. – Они боятся огня!

– Круг разорван! – раскатился рёв над берегом. – Охраняйте князя.

Но утопцы уже кинулись внутрь. Ничто их больше не останавливало.

Мишка вырвался из рук Велги.

– Нет! Стой! – Она бросилась следом, попыталась схватить, прикрыть.

– Велга…

Хотьжер оказался рядом, отбросил её в сторону. И вскрикнул. Утопец вцепился зубами ему в руку. Велга чудом не выронила головёшку. Она не думала. Действовала. Ткнула утопцу горящим концом в живот. И мертвец зашипел, разжав челюсти.

В стороне завизжал Мишка. Над головой пронёсся меч, на землю упала синяя голова с вываленным языком. Чужие ноги. Огонь. И щенячий пронзительный писк. Велга поползла на четвереньках.

Это было совсем не как в песнях. Неразборчиво. Непонятно. Суматошно. Она даже не успела ощутить страх. Она даже не поняла толком, что произошло. Это была слепота, глухота. Только потом, когда всё затихло, когда Мельця вдруг захлопала в ладоши и зазвенели обереги на её руках, а Велга наконец прижала к груди Мишку, пришёл страх.

Она чуть не умерла. Они все чуть не умерли.

– Мельця, – раздался голос Змая, – князь…

– Его укусили?

Полепа зарыдала в голос, точно Матеуш уже умер. Велга крепче обняла Мишку, окаменела. Если князя не станет, что ей делать? Кто её защитит?

– Нет, он просто вдруг… сам… без сознания.

От костра повалил густой серый дым. И сумерки ещё сильнее сгустились над берегом. Вокруг лежали тела утопцев. Синие, опухшие. Велга представляла русалок красивее, впрочем, быть может, это были вовсе не русалки. Она не разбиралась в таких вещах.

Легко, почти пританцовывая, Мельця подбежала к князю, склонилась над ним.

Разглядеть, что делала чародейка, не получалось. Вид вдруг загородил Хотьжер. Он молча подал руку, Велга не приняла, и он, поджав губы, схватил её за плечи и поставил на ноги. Мишка выскользнул из объятий и побежал к Змаю.

– Ай, мальчик мой, как ты вырос!

Это прозвучало так обыденно, точно они встретились на прогулке по городу, а не только что едва пережили нападение духов Нави.

Велга встряхнула головой и заметила, что платок совсем съехал. И она сердито вовсе сорвала его.

Хотьжер старался даже не смотреть на неё.

– Очень глупо жертвовать своей жизнью ради собаки.

– Не глупо жертвовать жизнью ради члена семьи, – неожиданно резко даже для самой себя огрызнулась Велга. – И это твоя работа – защищать меня.

– Ты права, господица. – Всё так же не глядя в глаза, он поклонился, отошёл в сторону.

Вокруг князя собрались люди.