Как я изучаю языки. Заметки полиглота - Ломб Като - Страница 9

Даже если представить себе идеальное положение, при котором данные вспомогательные средства предоставлены в нужном количестве и в течение нужного времени всем Средним Учащимся, то и тогда мы не назовем этот метод единственно пригодным для взрослого опытного ума.

Когда малыш начинает ходить в школу, первые несколько дней родственники провожают его, ведя за ручку. Потом ребенком начинает руководить уже привычка, память, перешедшая в автоматизм: у этого угла я сворачиваю, а от того здания надо идти налево. Но если в незнакомом месте – скажем, в чужом городе или в неизвестной части города – оказывается взрослый, он начинает искать более быстрый способ ориентации, который привел бы к цели путем более коротким. Он вынимает схему и по ней определяет необходимые вехи на своем пути. Эти вехи – правила, разработанные нами же самими. Отказаться от них, пользоваться в поисках только детским методом проб и ошибок было бы просто несуразно. Мы же взрослые! Остановимся на минутку на этом тезисе и обратим внимание на часто звучащую полуистину. Обычно говорят, что взрослый должен изучать иностранный язык так, как в свое время он усваивал родной язык. Такое утверждение я считаю неправильным. Взрослого человека ввести в атмосферу детского мировосприятия так же невозможно, как и одеть в детские ползунки или поместить в детский манеж.

Одной из характерных особенностей ребенка является то, что он еще вовсе не учился говорить. Латинское слово infans, перешедшее во многие европейские языки, а в языке психологии ставшее международным (инфантильный, инфантильность), – слово составное: приставка плюс глагол в форме причастия настоящего времени – in-fans (не-говорящий).

А когда ребенок начинает разговаривать, то с предметом и его названием он знакомится одновременно. Внешний мир раскрывается перед ним медленно, постепенно. Он научился говорить, потому что к этому вынудил его жизненный инстинкт (самая важная мотивация!).

Взрослый человек располагает уже богатым умственным и эмоциональным миром. У него сложились не только образ мышления и чувствования, но и вторая сигнальная система – язык как средство общения, выражения мыслей, чувств. И всю эту сложившуюся систему необходимо теперь перестраивать.

Одна моя знакомая учительница во время войны вынуждена была скрываться от террора нилашистов[10] вместе со своей ученицей; целыми и невредимыми они дождались освобождения. Десятилетняя девочка уже весело болтала с советскими офицерами, жившими с ними в одном дворе, а учительница все еще боролась с языковыми трудностями.

«Евочке легко, – утешала она себя, – на иностранный язык ей нужно перевести только четырехклассный запас знаний, мне же – то, что я получила в начальной, средней школе, гимназии и университете, то есть пройти их в себе заново».

Способности ребенка и взрослого отличаются друг от друга и в положительном, и в отрицательном смысле. Ребенок усваивает то или иное путем автоматическим, взрослый – путем логическим. Наглядный пример этой общеизвестной истины я видела недавно в соседней школе на экзамене первоклассников. Семилетние судари и сударыни с достойной зависти уверенностью по четверти часа подряд сыпали стихотворными и прозаическими текстами, которые они своим свежим умом впитали, что называется, и глазом не моргнув. И те же дети совершенно опешили, когда в связи с одним из стихотворений учительница спросила у них: «Почему мы называем корову домашним животным?» Воцарилось молчание. Честь класса спасла бойкая белокурая косичка: «Потому что она не дикая».

Наш взрослый мозг сопротивляется, когда повторяется то, что мы уже слышали. А ребенок любит только ту информацию, которая уже многократно пропущена через его сознание. «Расскажи сказку про курочку рябу», – просит он уже, наверное, в сотый раз.

Одним из признаков взросления является более полновесное осознание человеком слова. Чем образованнее человек, тем отчетливее он осознает значения слов, понятия, которые кроются за ними, тем реже и тем слабее испытывает он необходимость представлять мысленно ради понимания иностранного (или вообще нового) слова физическое содержание его.

Этот окольный путь я позволила себе проделать только затем, чтобы подчеркнуть, что взрослый не может изучать иностранный язык тем же способом, каким он в свое время усвоил свой родной язык. Технические средства аудиовизуального метода, обещавшие чудеса, несколько разочаровывают именно потому, что вторая сигнальная система взрослых людей (мир слов) является таким же сильным раздражителем, как и зрительный образ. Чтобы выучить, скажем, иностранное слово, соответствующее слову «дерево», взрослому не нужно видеть это «иностранное» дерево ни в натуральном, ни в нарисованном виде, ни в форме «модели», склеенной из бумаги и прутиков, как это делается и поныне в английских школах Индии.

Подчеркнуть разницу в реакциях взрослого и ребенка необходимо еще и потому, что бо́льшая часть современных учащихся находится уже в иной возрастной категории, чем, например, четверть века назад. Средний возраст учащихся на ставших популярными курсах иностранных языков Венгерского общества по распространению знаний составляет 30 лет.

Причиной изменения среднего возраста учащихся является появление новых жизненных целей. Следствием новые результаты в изучении языка. Наши коллеги, взрослые учащиеся, овладевают иностранными языками быстрее и лучше, чем наши дети за школьными партами. Нетрудно угадать почему: они ставят перед собой, если можно так выразиться, более благородные, более перспективные цели, чем школьники или студенты, которые работают над языком большей частью по необходимости или, хуже того, просто ради зачета или удовлетворительной отметки на экзамене.

Взглянем мужественно в лицо фактам: венгерские юноши и девушки, оканчивающие специальные школы, гимназии, институты и университеты – об исключениях я не говорю: честь им и хвала, – русского языка не знают[11]. Не знают его точно так же, как не знают других обязательных иностранных языков, как не знали в свое время немецкого их родители. И положение их еще труднее: предыдущее поколение имело с немецким языком связей больше, чем нынешнее – с русским: во многих семьях по-немецки говорили бабушки и дедушки, а по соседству нередко жили саксонцы или швабы, образующие в нашей стране, как известно, национальное меньшинство.

Доктор Тамаш Адамик приводит данные, согласно которым из 113 учащихся, хорошо знавших русское склонение и спряжение, а также необходимые слова, изучавших русский язык на протяжении четырех-семи лет, только четыре человека могли правильно попросить стакан воды!

Замечу только, что директор мюнхенского Института Гёте доктор Вернер Росс в статье, опубликованной в газете «Ди Вельт» в 1960 году, упрекал адептов наисовременнейших методов изучения языков как раз в том, что подобные методы учат только тому, как попросить стакан воды.

В недостаточной эффективности школьного преподавания русского языка повинны не азбука, как многие почему-то думают, – начертание букв можно усвоить в любом возрасте за несколько дней; не метод обучения, порвавший с ошибками приемов обучения в прошлом и отвечающий современным требованиям; не новые учебники – львиная доля их построена на современных принципах, и не сам язык – он не труднее латыни или французского! Дело в другом. Время, затрачиваемое на изучение, обычно недостаточно для приобретения основательных и устойчивых знаний.

Насколько это верно, показывают так называемые специализированные школы. Если количество часов в неделю, как в «языковых» школах, достигает шестивосьми, то школьники покидают стены учебного заведения достаточно подготовленными и располагают таким знанием иностранного языка, какого вполне достаточно для практической жизни. Бо́льшая часть венгерских переводчиков русского языка вышла именно из школ, где проходится особо интенсивная программа по русскому языку.