Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 34

Стратегия Обамы, основанная на невероятной переоценке возможностей США и базирующегося на их территории глобального бизнеса, не просто полностью провалилась, но и вызвала перенапряжение и провал всей глобалистской Америки (при нём представленной прежде всего финансовыми спекулянтами – время капитала социальных платформ как ключевого фактора политики ещё не пришло, он ещё только рос и осознавал себя, хотя Обама и стал первым «президентом социальных сетей»), ознаменованные невероятной победой Трампа. (По многочисленным свидетельствам, тот не верил в возможность своей победы до такой степени, что накануне подсчета голосов распустил свой избирательный штаб, который в случае победы кандидата автоматически становится основой его администрации)

Однако Евросоюз, рабски зависимый от США (прежде всего интеллектуально) и живущий почти полностью в рамках задаваемой ими повестки дня, обсуждал TTIP совершенно серьезно, – хотя это соглашение с неизбежностью означало уничтожение его экономики по образцу Восточной Европы (просто потому, что свободная торговля с США, Канадой и Мексикой делала эту экономику неконкурентоспособной из-за сравнительно больших социальных и административных издержек) и полную ликвидацию даже формальной тени суверенитета как европейских стран, так и самого Евросоюза, причём в пользу даже не США как государства, а глобальных монополий (правда, базирующихся в основном на их территории).

Серьезность рассмотрения этой перспективы Евросоюзом как потенциально вполне для него допустимой и реальной, насколько можно судить в настоящее время, вызвала в английском правящем классе глубочайший шок. По всей вероятности, именно он и стал главной причиной Brexit: находиться в одном Евросоюзе с настолько обезумевшей, утратившей всякую идентичность и чувство реальности континентальной элитой (причём на всех её уровнях – от интеллектуальной до пропагандистской и коммерческой) для крайне чувствительных к своей независимости (пусть сколь угодно формальной) англичан стало попросту невозможно.

Именно поэтому противнице Brexit Терезе Мэй в конечном итоге пришлось заниматься его практической реализацией в качестве главы правительства, несмотря на рекомендательный характер (для всех, кроме её предшественника премьера Кэмерона, который подал в отставку именно для того, чтобы развязать руки английскому государству в этом сложном вопросе) и весьма неоднозначные ход и итоги референдума.

Наследников Британской империи шокировала именно готовность европейцев безоговорочно, по первому предложению США отказаться от своей идентичности и превратить свои государства в придаток глобального бизнеса (в основном базирующегося на территории США).

Свободная же торговля с НАФТА[79] для Англии, превращенной к тому времени либеральной экономической политикой в глобальный финансовый бутик с добычей газа и строительством роскошных яхт, практически не создавала проблем, так как критически значимую часть, если не вообще большинство своих промышленных производств страна к тому времени уже утратила. Это было наглядно подтверждено демонстративно скорым после принятия решения о Brexit’е созданием зоны свободной торговли с Канадой (а значит, и со всей НАФТА).

Однако по горячим следам казавшихся действительно невероятными событий мало кто из наблюдателей в то время обратил внимание на то, насколько серьезно Brexit подорвал стратегические интересы США в Евросоюзе.

4.2.2. Brexit: удар в спину США

Заголовок этого параграфа ни в коей мере не является преувеличением, – по крайней мере, с точки зрения вашингтонского истеблишмента.

Англия была наиболее влиятельным представителем США в Евросоюзе и единственным значимым его донором, последовательно поддерживавшим безумное иждивенчество режимов, созданных США в Восточной Европе. (Откровенно колониальный характер освоения последней корпорациями «старой» Европы лишило их экономики, а с ними и их народы каких бы то ни было приемлемых перспектив и превратило их элиты, за весьма редким исключением, в оторванных от своих народов наемников, на корню скупленных глобальными корпорациями США и используемых по мере надобности – прежде всего для ослабления Евросоюза с тем, чтобы он ни при каких обстоятельствах не смог стать их полноценным глобальным конкурентом.)

Более того: США в рамках Евросоюза обеспечивали политический контроль над развитыми странами континентальной Европы своего рода «клещами» – с одной стороны Англия, с другой – восточноевропейские сателлиты. Brexit не просто разрушил эти клещи (оставив в качестве института контроля за богатой частью Европы одно лишь НАТО, так как Восточная Европа без Англии годится лишь на истерики и давление, но никак не контроль), но и способствовал переходу ряда стран Восточной Европы (и в первую очередь наиболее значимой из них – Польши) из-под американского контроля под английский, качественно расширив стратегическое влияние и, соответственно, возможности Англии[80].

Существенна и финансовая сторона дела: Англия обеспечивала 10 % бюджета Евросоюза, утрата которых[81] стала стимулом серьезного сокращения финансирования с 2020 года стран Восточной Европы, утративших из-за евроинтеграции свою хозяйственную жизнеспособность (на их поддержку, – а точнее, на обеспечение практически гарантированных прибылей в них корпораций «старой» Европы, – шло в 2017 году 43 % бюджета Евросоюза).

Помимо ускорения национальной катастрофы стран Восточной Европы (хозяйственной – прежде всего Прибалтики, Болгарии и Румынии, политической – прежде всего Польши и Венгрии), это подорвало саму принципиальную модель Евросоюза, являющегося, как было указано, финансируемой государствами (а в конечном счете населением) «старой» Европы зоной гарантированных прибылей для их же корпораций. (Еврозона точно так же является финансируемой «старой» Европой сферой гарантированного извлечения прибылей её корпорациями, – но уже финансовыми)

Для стабилизации Евросоюза в новых условиях понадобилась организация чудовищных внешних шоков в виде коронабесия (и сопутствующей ему беспрецедентной финансовой накачки экономики) и подготовки украинского нападения на Россию. Последнее в военном отношении было сорвано начатой на упреждение специальной военной операцией, но фрустрировало континентальную Европу глубоким эмоциональным шоком, энергетическим кризисом (усиленным взрывом «Северных потоков») и потоком агрессивно навязывающих своё иждивенчество беженцев. Череда шоков, не решая содержательных проблем, позволила тем не менее сохранить Евросоюз в стабильности оцепенения (причём на уровне спецслужб наблюдались признаки подготовки к использованию для её продления и внутреннего шока, связанного с радикализирующимися исламистскими «бешенцами»).

Тем не менее шоковая подморозка Евросоюза, какой бы длительной, разнообразной и эффективной она ни была, носит неизбежно временный характер, и его привычная и давно уже заскорузлая модель объективно, против воли большинства её участников приобретет прочно забытый и не только неконтролируемый, но и мало предсказуемый в настоящее время внутренний динамизм.

Этот динамизм распахивает новые перспективы перед Россией (равно как и создает для неё качественно новые и весьма серьезные угрозы), однако он впервые после завершения Первой Мировой войны выводит ситуацию в Европе из-под системного контроля США, что совершенно неприемлемо для последних.

«США – речь, разумеется, здесь идет прежде всего об американских транснациональных корпорациях – стремятся спасти свою экономику путем поглощения евросоюзовской, т. е. они собираются проделать с Западной Европой то, что Западная Европа в 1990-е годы проделала с восточноевропейской экономикой – «съесть» её и таким образом оттянуть на 10–15 лет надвигающийся кризис. Поглощение Западной Европы предполагает наличие Евросоюза, но – ослабленного. А вот чтобы сломать американский план, его европейские противники (кроме Ватикана это – ситуационно – Виндзоры и часть Сити прежде всего Ротшильды) должны уничтожить Евросоюз – в таком виде «съесть», а главное, «переварить» Западную Европу будет очень и очень трудно» [95; с. 494].