Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 33

Торжество финансовых спекулянтов США было бы невозможно без наличия у них постоянного выхода за пределы юрисдикции американского государства, обеспеченного именно созданным по лекалам Маунтбеттена системным, всеобъемлющим (хотя до уничтожения Советского Союза ещё отнюдь не глобальным) офшорным банкингом.

В ходе «великого разворота» 1967–1975 годов (когда человечество повернуло с восходящей, прогрессивной части спирали исторического развития на нисходящую, регрессивную её часть) именно офшорный банкинг стал основой глобальной теневой власти Запада и фундаментом формирования глобального управляющего класса.

Именно качественное усиление финансового спекулятивного капитала с началом реализации проекта Маунтбеттена в 1967 году, ещё на этапе его преимущественно англосоветской реализации, до перехвата контроля за ним США дало старт комплексной деградации человечества, уверенно продолжающейся и по сей день.

Научно оформлена и обоснована эта деградация была лишь в 1974 году (ученые, и в особенности пропагандисты, всегда отстают от практиков, как и осмысление реальности – от её создания и преобразования) в докладе «Кризис демократии: об управляемости демократий», подготовленного Хантингтоном, Крозье и Ватануки [168] по поручению Трехсторонней комиссии. Этот доклад предельно убедительно и весьма наглядно показал настоятельную необходимость свертывания тогдашней демократии для сохранения власти крупного капитала в развитых странах Запада.

А ведь именно свертывание демократии, снимая с обычного, рядового человека ответственность (пусть и в негативной форме отстранения от участия в управлении) за развитие его общества, тем самым создает необходимые для его личностной деградации предпосылки. При сокращении пространства реальной демократии, какими бы высокими ни были индивидуальные качества, они всё в меньшей степени нужны соответствующему обществу и создают их носителю всё большие неудобства (так как вне демократии он всё в меньшей степени может их применить: «всем глупым счастье от безумья, всем умным горе от ума», по стихам Полежаева, взятым Грибоедовым в качестве эпиграфа и заголовка).

Сутью деградации в масштабах человечества в целом стал переход от изменения окружающего мира (что представляется объективным предназначением человека наряду с его осмыслением и генерированием эмоций) к изменению его личностного восприятия [18] и, соответственно, действительно фундаментальный «великий разворот» от коллективных действий, осознанно направленных на те или иные общественные цели, к по определению лишенному созидательной и тем более осознаваемой цели (кроме разнообразия личного наслаждения) смакованию индивидуальных переживаний [19].

Непосредственным политическим механизмом этого перехода стали молодежные бунты 1968 года (наиболее значимыми вехами которых стали Вудсток[75] и «революция цветов» в США, восстание против антиамериканского курса де Голля в Париже и «пражская весна»), открывшие эпоху музыкальной и сексуальной революции[76].

Фундаментальной основой «великого разворота» стало развитие в рамках ещё индустриальной эпохи информационных технологий, позволившее влиять на массовое поведение людей. На фоне вечной беды и проблемы капитализма – нехватки спроса – они позволили эффективно расширять старые рынки и создавать новые изменением сознания масс, что оказалось качественно дешевле и проще традиционного пути изменения реальности, в том числе созданием новых благ [18].

Таким образом, в эпоху «великого разворота» были заложены основы информационной эпохи 1991–2019 годов [19], но острием и одновременно квинтэссенцией описанных всеобъемлющих изменений стал именно проект создания «невидимой Британской империи» Маунтбеттена.

Как часто бывает в истории, этот полностью провальный с точки зрения непосредственно ставившихся перед ним тактических целей проект стал катализатором глубокого преобразования мира в стратегическом плане.

4.2. Скрипали: парадоксальная жертва Brexit’a

Со времен Второй мировой войны утратившая в её результате глобальное лидерство Англия остается верным младшим партнером США.

Несмотря на диалектичность этого партнерства (США вместе с Советским Союзом вплоть до начала 60-х последовательно и эффективно уничтожали Британскую империю как общего стратегического конкурента), Англия не только в культурном, но и в политическом отношении традиционно остается значительно ближе к США, чем к континентальной Европе, и до последнего времени выполняла роль их верного представителя и инструмента как в НАТО, так и в Евросоюзе.

Эта стратегия, сформированная ещё Черчиллем во время войны (во многом под влиянием фактического банкротства Британской империи в её ходе – как финансового, так и военного, и политического) и подкрепленная курсом на «особые отношения» Тэтчер, породила не совсем благозвучную, но предельно внятную формулу «не мочись в Атлантику!», которая и по сей день, несмотря на все причуды текущей конъюнктуры, остается неоспоримой квинтэссенцией практически всей английской внешней политики.

Тем не менее в последнее десятилетие отношения верного вассала (точнее, менеджера, ответственного за ряд сложных регионов) со своим сюзереном внезапно для сторонних наблюдателей приобрели заметный оттенок самостоятельности, а с 2018 года – переросли в прямое соперничество, скрытый характер которого лишь делает его более жестким.

4.2.1. Глобализм Обамы пробудил британское политическое самосознание

Катализатором этого до сих пор скрытого процесса, насколько можно судить в настоящее время, стала блистательная, хотя и потерпевшая неудачу стратегия Обамы по разрушению глобального рынка в интересах США.

Транстихоокеанское и Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерства (соответственно TPP и TTIP) должны были не просто вырезать из мировой торговли посмевшие задуматься о своём суверенитете (и, соответственно, независимости от глобальных финансовых монополий) страны БРИКС[77], но и принципиально изменить сам характер взаимодействия государств (прежде всего вошедших в эти поистине судьбоносные и революционные партнерства) с глобальными (преимущественно американскими) корпорациями.

Главное содержание указанных партнерств (равно как и продвигавшегося одновременно, а с содержательной точки зрения – и в одном пакете с ними Соглашения о торговле услугами – TISA), насколько можно судить (ибо они были секретными, и их участники не имели права открыто сообщать, какие же именно обязательства они подписывают, в том числе и своим народам, которых эти обязательства касались самым непосредственным образом, – положение, само по себе означающее отказ от демократии в её традиционном понимании[78]), заключалось в принципиальном изменении характера рассмотрения споров государств с корпорациями.

В рамках всех трех соглашений предполагалось установить, что вошедшие в них государства отказываются рассматривать такие споры сами на основе своего собственного или международного права и обязываются признавать решения специальных международных арбитражных органов, создаваемых (именно это явилось принципиальной новацией) под решающим влиянием глобального бизнеса.

Таким образом, отношения глобальных корпораций с государствами, на территории которых те действуют, по замыслу авторов соглашений должны были регулироваться в конечном счете самими этими глобальными корпорациями (в первую очередь американскими). Это объективно, вне зависимости от чьего бы то ни было желания низводило подписавшие хотя бы одно из трех названных соглашений государства до положения региональных представительств глобальных корпораций, не имеющих реальных обязательств перед своими народами и реальных прав – перед этими корпорациями.