Под Знаменем Империи, Том II (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 60

— Благодаря ему я узнал об их породе куда больше, чем за все годы исследований, — продолжает Император, — но и этого было мало. Получив желаемое, я уже готов был прикончить тварь, но противник начал сулить мне раскрытие тайных техник своего племени. Я ушам своим не поверил. Сама мысль об использовании демонических приёмов вызывала отвращение. А уж когда я вник в суть… Убивать людей ради продления собственной жизни⁈ Разве пойдёт на такое государь, призванный взращивать свой народ? Как думаешь, Зено, демоны — это наша главная проблема? — внезапно меняет тему он.

— Не знаю, господин. Я слишком мало живу на свете, чтобы рассуждать о подобном, но демоны, несомненно, одна из величайших угроз для Империи. Они не остановятся ни перед чем, пока не вырежут последнего человека. С ними невозможно договориться, их невозможно запугать.

Остаётся лишь догадываться, что ты сотворил, чтобы развязать язык одному из них…

— Ты ошибаешься, — веско произносит Альдавиан. — Угроза внешняя, безусловно, опасна. Однако она же сплачивает население, заставляет бывших врагов забыть обиды хотя бы на время. Главную опасность представляет из себя угроза внутренняя. Большую часть моего правления я воевал не столько с демонами, сколько с людьми, особенно со знатью. Они подрывали устои Империи и продолжают это делать и по сей день. Чем больше влияния обретает клан, тем необузданнее становятся его амбиции. Зачем далеко ходить, твой собственный клан отравлял питьевую воду в столице, чтобы занять положение повыше, — в его голосе слышится лёгкий упрёк.

Молчу, поскольку мне нет дела до моих фальшивых «родичей».

— Далеко не все способны совладать с искушением властью, — Император пронзает меня тяжёлым взглядом. — «А что, если правитель слаб? А что, если я могу занять его место?» Когда обретаешь могущество, невольно начинаешь задаваться и таким вопросом. Ты и сам это видел, предотвратив несколько покушений на меня

Его голос пропитан иронией и горечью.

— Путь, по которому мы идём, Зено… Путь могущества… Он неумолим и беспощаден. Каждый шаг вперёд, каждая новая вершина в культивации требует платы. И плата эта — наша собственная жизненная энергия. Мы расходуем её, словно масло в лампаде, в обмен на крупицы силы. Но рано или поздно это масло иссякает. Без внешней подпитки невозможно продвинуться достаточно далеко. А я, как никто другой, должен пройти этот Путь до конца. Слишком многое зависит от меня, от моей силы и решимости.

Он медленно вдыхает и любуется отблесками на водной глади пруда.

— Я единственный на всём континенте нахожусь на этапе Ониксовой Черепахи. При этом очень давно упёрся в тупик. Сотни лет не могу продвинуться вперёд, обладая всеми привилегиями своего положения. Даже найдись самый гениальный адепт-безумец, достигший этих высот, он бы не прожил и месяца, обладая такой мощью. Сама природа Пути протестует против того, чтобы смертные обладали подобным могуществом. Горькая ирония заключается в том, что без этой силы в руках одного владыки человечество падёт…

Альдавиан умолкает, и в его глазах пляшут мрачные отблески. Мне чудится в них отражение бездонной пропасти, на краю которой он балансирует.

— Вот почему я был вынужден обратиться к запретным техникам, Зено, — тихо произносит Император. — Это единственный способ обрести силу, что позволила мне преодолеть границы человеческих возможностей. Силу, без которой я не смогу исполнить свой долг и защитить Империю от всех угроз — как внешних, так и внутренних. Да, цена велика. Но я плачу её сознательно. Ибо альтернатива — это крах всего, что мы знаем и любим.

Во мне рождаются десятки фраз, которые не находят выхода, потому что позволить ему разглагольствовать — это самое верное в текущей ситуации.

— Столкнувшись с безрадостной реальностью, но не утратив веры в людей, я едва не пал жертвой очередного предательства. Ты не представляешь, каково мне было впервые забирать жизни преданных соратников, — собеседник пронзает меня взглядом. — Они добровольно пожертвовали собой, чтобы продлить моё существование, а я пообещал им привести Империю к процветанию и навсегда искоренить не только демонов, но и всех изменников, жаждущих разрушить наше государство. Именно поэтому я решил, что буду использовать демонические техники лишь во благо.

— Тогда что произошло сегодня? Разве павшие воины давали согласие стать топливом для чужого ядра? Разве они не хотели помочь вам? — спрашиваю я.

— Хотели помочь, и они это сделали, — холодно отвечает собеседник. — Такова цена силы и власти. Я не испытываю радости, убивая собственных подданных, более того скорблю о каждом из них, но эти смерти не напрасны. Они дают мне возможность и дальше вести Империю вперёд. Пока длится война с демонами, моё существование слишком важно. Ты видел своими глазами, на что способен всего лишь один Архидемон. Я — это единственное, что останавливает Империю от падения в бездну! Несколько погибших от моей техники солдат — ничтожная плата за целостность и безопасность державы. Если меня не станет, кланы растерзают страну изнутри, а исчадия с готовностью воспользуются этим и довершат работу, стерев её в пыль. Наверху нужна сильная личность, способная обуздать алчность и амбиции аристократов. И пока в нашем царстве такая личность лишь одна.

Император умолкает, а я ощущаю, как его аура меняется. На меня обрушивается чудовищная, неудержимая мощь. От подобного откровения мурашки бегут по коже, а кулаки непроизвольно сжимаются. Я стискиваю зубы и смотрю Альдавиану в глаза — он отвечает ледяным безразличием.

— А теперь, Рен из Лесных Холмов…

Дыхание замирает у меня на губах.

— Я предлагаю тебе два пути, — Император протягивает мне руку. — Первый: ты станешь моим доверенным лицом и пройдёшь этой дорогой до конца, пока мы не истребим последнего демона и не повесим последнего продажного чиновника. Да, временами придётся закрывать глаза на неприглядное, но это малая плата за общее благо. От лап демонов ежедневно гибнут сотни наших бойцов, а ценой считанных жизней мы сможем положить этому конец.

Второй вариант Альдавиан даже не озвучивает — его аура говорит сама за себя. Едва заметным движением он обнажает вторую ладонь, и по водной глади пруда пробегает сильная рябь.

Давление нарастает.

Здесь и сейчас решается моя судьба.

Попытаться выступить против Императора в честном бою? Шансов у меня, откровенно говоря, немного, но всё моё естество противится принять второй путь.

Лин, Торвальд, что посоветуете вы?

— Так какую стезю выберешь? — требует ответа Альдавиан.

Его аура обрушивается на меня подобно водопаду, а взгляд требует немедленного решения.