Под Знаменем Империи, Том II (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 59

Однако теперь офицером движет жажда подлинного правосудия. Предатель всей людской расы, как оказалось, забрался на самую вершину власти. И, ступив на Путь демонов, возжелал безраздельно править человечеством.

Кто-то должен его остановить.

Битва у Чёрных Гор войдёт в анналы истории как одна из величайших побед Императора над Архидемоном. Увы, помимо добрых вестей приходят и скорбные. Армия поредела ещё сильнее. В этом сражении полегла треть оставшихся сил, а раненых и вовсе не счесть.

Опасаясь возобновления вражеских атак, командование приказывает немедля заняться восстановлением разрушенных стен и укреплением всех рубежей. Я вижу своих друзей — Райдо, Текору и Изаара. Израненные и измотанные, но живые, в отличие от Торвальда. Впрочем, о его гибели я пока не обмолвился и словом.

Все последующие часы я нахожусь в тяжёлых, беспросветных раздумьях. В голове вновь и вновь прокручиваются события минувшего боя. Я корю себя за то, что медлил, когда передо мной был шанс покарать Императора. Шанс отомстить за Лин и положить конец его порокам. Я позволил мимолётному очарованию и благодарности за спасение жизни затуманить свой разум. Слепец, наивный глупый слепец!.. Неужели личное обаяние Альдавиана, а также столь тщательно созданный образ мудрого и душевного владыки обворожили меня? Всё это вкупе с моим долгом перед ним затмили стремление к истине и справедливости?

Торвальд, верный друг, погиб из-за моей нерешительности. Из-за того, что я засомневался в своём праве судить того, кто однажды спас меня. Разве это оправдание? Разве я не клялся любой ценой узнать правду и покарать виновных в смерти сестры?

Ты хотел доказательств, недоумок⁈ Что ж, ты получил их сполна! Доволен ли ты? Рад ли, что высшую цену за твоё промедление заплатил соратник и другие невинные гвардейцы?..

Вот почему пропадали Звёздные дети. Вот почему не все, отправившиеся на приём к Императору, покидают его. Вот почему Тени вырезают всех, кто подобрался слишком близко к истине…

Эти мысли жгут моё сердце подобно раскалённому клейму. Стыд и сожаление — вот мои верные спутники отныне. Я допустил непростительную ошибку, позволив убийце уйти безнаказанным, но клянусь, рано или поздно Император ответит за всё. И за Лин, и за Торвальда, и за каждую украденную им жизнь.

Никогда больше я не забуду этот горький урок. Никогда больше не поставлю преданность и долг превыше истины. И когда придёт час, я нанесу удар, которого Альдавиан не сможет избежать.

А до тех пор… До тех пор я буду ждать, копить силы и подбираться к своей цели. Ждать, затаившись подобно богомолу в густой траве. Ждать, несмотря на снедающее душу бессильное бешенство. Месть — это блюдо, которое подают холодным. И, клянусь, я сполна наслажусь его вкусом, когда придёт срок.

К вечеру почти все стены вновь возведены, а большая часть воинов проходит лечение. Из остатков уцелевших бойцов формируют караулы и дозоры. Военный быт понемногу входит в привычную колею, но меня всё ещё снедают тревожные думы. Что ждёт впереди? Запомнил ли меня Император? И видел ли кто-нибудь ещё применённую им технику? Ближний круг в курсе повадок государя? Одобряют ли подобное?..

Однако вместо ответов я получаю приглашение. Ко мне является один из посыльных Императора и просит пожаловать к нему на аудиенцию. Просьба, конечно, чисто формальная. Иного выбора у меня нет, разве что дезертировать, но я решаю идти навстречу судьбе.

Безусловно можно унестись маяком в убежище Феррона, но это поставит крест на всех усилиях, которые я приложил, чтобы подобраться как можно ближе к своей цели. Придётся начинать всё с нуля. И на такое я пойти не готов.

После покушения Императора перевели в другую резиденцию. Теперь он обитает в небольшом особняке почти в самом сердце города. Меня провожают до дверей, а дальше по внутреннему двору я шагаю уже в одиночестве.

Здесь, к моему удивлению, растут деревья сакуры. Они кажутся совсем молодыми, будто только что посаженными. В саду, возле небольшого пруда, я нахожу Императора в полном здравии. Оголившись по пояс, он погружён в медитацию на берегу. В такт мощным импульсам его Ки по водной глади пробегает мелкая рябь. На теле владыки множество свежих рубцов, которые прямо на глазах бледнеют и исчезают, некоторые бесследно.

— Сержант Зено, — не открывая глаз, обращается ко мне Альдавиан. — Рад видеть вас в добром здравии. Рад, что во время применения моей техники вы не пострадали.

Его веки распахиваются, и в меня упираются два излучающих непоколебимую уверенность драгоценных камня. Блеск этих глаз настораживает, заставляя волоски подниматься у меня на загривке.

— Что ты видел, боец? — вопрошает он, хотя прекрасно знает ответ.

— Мой повелитель, я не до конца понял, что произошло, но, кажется, вы использовали некую запретную технику, — юлить бессмысленно.

Уголки его губ трогает едва заметная усмешка, но мгновение спустя лицо Императора вновь становится невозмутимым. Он пристально смотрит на меня, и я понимаю, что сейчас как на ладони. Мне даже чудится, будто он способен заглянуть под личину, ставшую моей второй кожей.

— Это была демоническая техника? — настойчиво спрашиваю я.

Сейчас у меня нет и шанса против него, но есть возможность получить ответы. Из первых уст, без домыслов и посредников.

— Присядь, — Император похлопывает ладонью по каменным плитам.

Я опускаюсь рядом, ощущая его мощное дыхание и пугающе-спокойные эманации Ки. Меня обволакивает его энергия, укутывая словно тёплым одеялом. Альдавиан не выглядит враждебным.

— Давно это было, — устремляет он взор к небесам. — И звёзды, кажется, сияли ярче. Когда я только взошёл на престол, был так же наивен и прямолинеен, как ты, хотя отец готовил меня к царствованию. Настойчиво предостерегал от бесхитростной простоты.

Он вздыхает и молчит секунду-другую.

— Мне пришлось очень быстро выучить горький урок, что среди знатных кланов слишком много тех, кто готов вонзить нож в спину за малейшую оплошность. Мои взгляды, а что ещё хуже — методы, постепенно менялись. Да, признаю, они могут показаться жестокими, но за ними всегда стоит суровая необходимость и никогда праздная жестокость.

— Такова цена за то, чтобы удержаться на троне? — стараюсь сдерживаться, но в голосе непроизвольно проскакивают рычащие нотки. — От вашей техники погиб мой близкий товарищ!

— Мне действительно жаль, Зено, — Император склоняет голову в едва уловимом поклоне, и кажется, будто он говорит искренне, — но Империя не может позволить себе такую роскошь, как моя смерть. Не сейчас. Ты даже не представляешь, во что превратится наша держава, если я паду. Прискорбная гибель твоего друга покажется сущей мелочью. Все провинции от края до края затопит море крови, и, поверь, виной тому будут отнюдь не демоны. Хотя и они приложат руку.

— Чего вы хотите от меня? — не понимаю я, к чему клонит Император.

— Хочу понимания и… — он медлит с ответом, — твоей помощи.

— Мне нужна вся правда, — говорю твёрдо, убирая из голоса ненависть и подступающий гнев. — Как я могу помочь, если не понимаю ваших мотивов? Особенно когда ваши действия противоречат вашим же запретам.

— Правды накопилось слишком много за прошедшие столетия, — задумчиво произносит Альдавиан, — но я знаю, с чего ты, вероятно, хочешь начать. Та самая демоническая техника? Когда трупоеды ещё не были столь могучи, а Лорды считались редкостью, я часто охотился на них в одиночку. Тогда-то я и столкнулся с первым настоящим демоном-Лордом. В какой-то миг битвы мне даже почудилось, что это сам Архидемон, но я ошибся. И всё же враг был невероятно силён. Одолеть его потребовало от меня неимоверных усилий, почти самой жизни. Но стоило мне взять верх, как демон вдруг принялся молить о пощаде. Прежде я никогда не сталкивался с подобным.

Аура Императора усиливается, и в моей голове оживают чужие воспоминания. Альдавиан стоит над поверженным исчадием, а то жалобно умоляет о милосердии.