Разведенка с прицепом (СИ) - Ареева Дина - Страница 26

— Сама скажи, — отвечает глухо мужской голос.

Я не могу поручиться, что это голос Дамира, но я на сто процентов уверена, что набрала его номер. Каким образом телефон Дамира мог оказаться у Жанки? Или она говорит правду?

— Я хочу поговорить с Дамиром, — прокашливаюсь, прогоняя перекрывший горло ком.

— Имей совесть, не лезь в нашу семью, — говорит Жанна, и я бросаю трубку.

— Пойдем, малышка, уже поздно, — зову дочку. Лале подбегает ко мне, беру ее на руки и прячу лицо в густых отцовских волосах своей девочки.

Если бы Дамир хотел, он давно бы со мной связался. С ним все в порядке, как минимум днем Дамла его видела, он был в целости и сохранности. И уже вечером по его номеру мне отвечает его жена.

Какие тут еще могут быть сомнения? Почему я вечно создаю себе иллюзию, а потом лихорадочно подгоняю под нее реальность, даже если она никак не хочет подгоняться?

— Вам нужна помощь? — останавливаются рядом двое парней.

— Нет, благодарю, — бормочу и ставлю Лале обратно на дорожку. — Пойдем, милая. Нас уже, наверное, заждались.

— Пойдем, мамочка, — дает мне руку Лале, и мы идем к в сторону дома Денизов.

Это все чертов Каан. Это из-за него я телефон потерял. Еще бы не потерять, так как мы с ним набрались, удивительно, что меня пустили в самолет такого красивого.

«Класивого…»

Я скучаю по маленькому тюльпанчику, хоть ее мама и отправила меня в черный список.

Думаю, это случайно. У нас все хорошо было, можно сказать, отлично. Если бы эта гребаная фабрика не загорелась, у нас бы все с ней случилось.

Она хотела меня, я это чувствовал. И видел. Она готова была уступить. Если бы я знал, я бы отключил к чертям собачим телефон. Пусть бы искали меня до утра. Все равно пока я доехал, все уже потушили. Зато до ночи потом пришлось разгребать и выяснять, кто виноват.

Оказалось, у охранников в комнате отдыха электрический чайник неисправный был. Он и спровоцировал замыкание, проводка загорелась. А эти идиоты вместо того, чтобы огнетушитель расчехлить и быстро затушить пожар, начали куртками огонь сбивать. И в итоге еще сильнее пламя раздули.

Это все Каан. Набрал на работу раздолбаев, а мне теперь разгребать. Уволю всех к чертовой бабушке, я уже дал задание кадровому департаменту. Наберу новых, а пока придется штрафы все выплатить, какие только можно.

Мы, собственно, по этому поводу с Кааном и напились. В последний момент помощница Марина напомнила, что у меня вечером самолет. Это связано с разводом, и я не могу не лететь.

От Яси я получил сообщение, что умерла Нурай Дениз, и они с Лале едут на похорон.

Мое мнение, это не самое лучшее мероприятие для маленькой девочки. И мне жаль тюльпанчик. Если бы я был ее отцом, я бы забрал ее с собой в Измир, пусть бы Фирузе с ней посидела. Она любит малышку, и Лале с радостью с ней остается.

Только в этом вопросе права голоса у меня нет. Я как освободился, отписался Ясе, что слетаю туда-обратно. Но сообщение не ушло. Я начал звонить, тогда и понял, что я в черном списке.

Она случайно могла меня туда смахнуть, а еще вероятнее, что дала телефон Лале, и малышка случайно меня заблокировала. Ясно, что когда встретимся, это недоразумение решится. Но пока у меня с ними нет связи, и у меня чувство, будто у меня полжизни отняли.

Так что поводов принять предложение Каана посидеть в баре было предостаточно. Там я и посеял этот гребучий телефон. Мы с Кааном пили, конечно, как не в себя. Он жаловался на отель, радовался, что я купил фабрику. В результате чуть не втюхал мне свой отель, я его уже почти купил. Хорошо, что мне на самолет надо было, а то уже бы и задаток дал.

А нахерища мне отель? Еще и Каана. Мне фабрики хватило.

Невезучий он какой-то этот Каан, бывают же такие люди. Вроде и деньги есть, и голова на плечах, и хватка есть. Но все у них через жопу, вечно что-то случается. Взять ту же фабрику. Нигде больше я не слышал, чтобы охранники админкорпус чайником чуть не сожгли.

С другой стороны я Яську здесь встретил с тюльпанчиком. Два цветочка. Так что не совсем уже нефартовый Каан.

Он меня и в аэропорт привез. Мог бы, и в самолет бы погрузил. Обрадовался, поверил, что я отель куплю.

Я в самолете как чуть протрезвел, так сразу пропажу телефона обнаружил. Нигде не нашел, сразу понял, что в баре оставил. Даже помню где, в таулете. Или на барной стойке.

Хорошо, что Марина связалась с офисом из Измира и напомнила, чтобы меня встретили. Надо ей премию выписать. Я как в машину сел, сразу с телефона водителя свою сим-карту заблокировал.

Набрал Марину, попросил найти Каана, вдруг у него мой телефон. Каана искали долго, этот чудик пошел продажу отеля отмечать. Он решил, что я всерьез его покупаю. Ресторан себе присматривать начал, чепушило.

Надо сказать, пусть сразу на меня оформляет.

Я не планировал долго быть дома, но неожиданно заболел отец. Он вообще у меня крепкий, а здесь сердце прихватило. Попросил в офисе подстраховать, пришлось задержаться.

А мысли все с Ясей. Хотел попросить Дамлу связаться с ней, попросить достать меня из черного списка, но в последний момент передумал. Не стоит вмешивать в наши отношения посторонних. Я все решу сам.

Может, она в самом деле на меня обиделась. Я же не сразу ответил, пока с этим пожаром разбирался, потом с государственными службами контроля, потом с кадрами. Хотя мог, конечно, просто реакцию поставить. Но мне хотелось написать. Все закончить, сесть спокойно с чашкой кофе и написать.

Жанка на развод не явилась, но мне ее присутствие и не надо, нас и так разведут. И когда, наконец, я здесь со всем разгребаюсь, звоню в отель и выясняю, что обратно Ясмина так и не вернулась.

Поэтому я первым же рейсом вылетаю в Стамбул.

Глава 17

Лале убежала в дом, а я заходить не стала. Захотелось посидеть в беседке в саду, из нее открывается потрясающий вид на вечерний Босфор.

Лучи солнца скользят по морской глади, делая ее похожей на бархат. Небо над проливом изрезано полосками клубящихся облаков, и от открывающейся панорамы захватывает дух.

Кажется, я смогла бы просидеть в этой беседке до конца своих дней. Здесь тихо, пахнет морем и кустарниками, за которыми ревностно ухаживает старый Ибрагим.

Впервые я задумываюсь о том, какая кровь течет в моем теле. Омер родом из Стамбула, где-то здесь у меня большая родня из бабушек, дедушек, тетушек, братьев и сестер. Двоюродных и троюродных.

Вот только я совсем этого не чувствую. Другое дело Босфор. С ним я чувствую крепкую невидимую связь, тот самый зов крови, который заставляет безошибочно определять место под названием «дом».

Сейчас я уверена, что у меня по венам течет не жидкая соединительная ткань, состоящая из плазмы и клеток, а величественно и гордо катит свои соленые воды древний Босфор.

И у меня, и у Лале…

Может я не права, и наше место здесь, как и наш дом?

А то, что предлагает Омер, это не просто оформление документов. Это способ дать дочери возможность почувствовать себя дома.

— Красиво, правда? — голос рядом выбрасывает в реальность, и я невольно вздрагиваю от неожиданности.

Поднимаю голову, рядом с беседкой стоит Эмир Дениз и смотрит на стремительно темнеющие воды Босфора. Как он так незаметно подошел?

— Нурай любила здесь сидеть, — продолжает, задумчиво глядя вдаль.

— Вы так тихо подошли, Эмир-бей, — смущенно оправдываюсь.

— Прости что помешал, — он не меняет тон, и я понимаю, что это всего лишь дань вежливости.

— Вы у себя дома, Эмир-бей, — отвечаю почтительно, — как вы можете мне помешать?

— Я искал тебя, Ясемин, — Эмир по обыкновению меняет тему разговора, не заботясь о плавности перехода. Ему это безразлично. — Нам нужно поговорить.

— Слушаю вас, Эмир-бей.

— Ты не рассказала мне о своем отце. Почему? — он не сердит, но недоволен. И здесь надо очень тонко балансировать на грани уважения и недопустимости вторжения в личное пространство.