Обречён любить тебя (СИ) - Мелевич Яна - Страница 28

Антон закрыл глаза, стараясь дышать глубже и прислушиваясь к мирным разговорам в фургоне. Пока никто не собирался причинить ему зла. Да и он не маленький мальчик, не способный противостоять огромному взрослому мужчине с сумасшедшими глазами. Придется выбираться самому, как в прошлый раз. Только тогда Антона спасла толпа, а сейчас?

— Э-эй! — заорал он, что есть мочи и пихнул кого-то ногой не глядя. Не собирался Татошка лежать бревном посреди фургона, дожидаясь своей участи. Канарейкин он или тряпка?

— Знаете, вам следовало бы выбрать более гуманный способ заработка. По статистике: семьдесят процентов преступников в сфере похищений не доживают до сорока, — преодолевая ужас, начал Татошка, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь нейтральном. Отличном от опасности, нависшей над ним.

«Язык до Киева доведет» — известная поговорка, которую любил использовать Павел Канарейкин. Ее смысла Антон никогда не мог понять. Зачем спрашивать, если можно посмотреть в приложении маршрут? Чем меньше общаешься с людьми в реальности, тем выше шансы не разочароваться в человечестве. Детский психолог в школе называла Антона «рефлексирующим» мальчиком. Он плыл по течению, не утруждая себя поиском друзей и знакомых.

Когда у тебя есть брат с сестрой, а в довесок еще дети друзей отца, зачем искать знакомых вне круга? Вдруг они окажутся не теми, кем являются?

— Вы ошиблись, Антон Павлович, — подал голос Герундий, видимо очнувшийся от спящего режима, стоило Канарейкину перевернуться и задеть запястьем со смарт-часами чей-то ботинок.

— Процент смертности преступников составляет восемьдесят три целых пять десятых на Занзибаре и в Дар-эс-Саламе. Правительство также ведет жесткую борьбу с беженцами, наплыв которых увеличил угрозу жизни туристов, — проскандировал компьютер.

— Я говорил в целом, Герундий, — пробурчал Антон, фыркая оттого, что раздражающий пакет смялся и постоянно попадал в рот. Становилось жарко и дышать стало сложнее.

— О! Прошу прощения, Антон Павлович. Я невероятно понял ваш запрос, — ответил компьютер.

— Герундий, — простонал Татошка.

— Уточните ваш запрос, Антон Павлович.

Как только Антон выберется, обязательно перезагрузит чертов компьютер. Он дал себе зарок сбросить систему до заводских настроек, иначе Герундий сведет его с ума быстрее, чем беспокойство за собственную жизнь.

Похитители молчали, видимо, прислушивались к спору Татошки с компьютером. Он не знал, сколько они были в пути. Хотелось пить, горло царапало от жажды и постоянных разговоров. Когда Антону надоело молчать, он принимался вспоминать свои приключения в Москве. Вряд ли это помогло бы ему справится с преступниками или освободится, но хотя бы немного успокаивало.

— Однажды я забрался на крышу самого высотного здания в Москве и повис на одной руке, прямо над целым городом, — хохотнул Татошка, вспоминая ощущение драйва.

— Пока мой брат разрисовывал заборы, машины и дома наших чиновников вместе с Марком, я веселился. Было круто, — улыбнулся он, хотя понимал, что никто не видит выражения его лица. Осторожно переместившись, Канарейкин уловил знакомый аромат и замер, пытаясь проанализировать свои ощущение. Показалось ему или нет?

— В прошлом году мы ездили с группой ребят на Алтай. Там чуть не свалился с подъемника, вышло даже тупее, чем сломавшееся крепление во время подъема на Эверест…

Кое-как вслепую устроившись на полу фургона с комфортом, Татошка вытянул длинные ноги, продолжая сидеть в гробовой тишине. Цветочный запах стал отчетливее, едва отступили первые волны пережитого ужаса. Он не знал точно, возможно просто совпадение или воображение сыграло с ним злую шутку. Поэтому, собравшись с духом, выдохнул по-русски:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебе так нравится издеваться надо мной, Милана?

Пакет с шуршанием исчез, давая Антону возможность вдохнуть немного воздуха и привыкнуть к свету. В фургоне два маленьких бота освещали салон и лица присутствующих. Широко улыбался Влад, сидя между рослых чернокожих мужчин, а над самим Канарейкиным склонилась Милана.

— И… победителем «Что? Где? Когда?» становиться Антон Павлович Канарейкин! — радостно заорал Радов, хлопая и пытаясь разрядить обстановку.

— Прости, — прошептала Милана, опуская взгляд и помогая ему освободить руки. Машину тряхнуло в очередной раз и замигали датчики, сигнализируя об опасной дороге. — Но иначе ты бы не согласился мне помочь.

— В чем? — раздраженно спросил Татошка.

Ярость постепенно разгоралась, отчего Канарейкину захотелось встряхнуть эту дурную блондинку за плечи. Или перекинуть колено да наподдать хорошенько.

— В тюрьму сесть? Так я за здрасти, только попроси. Хоть сейчас на вашу парочку заяву напишу! — рявкнул он так громко, что Милана непроизвольно отскочила. Радов открыл рот, но замолчал, а мужчины рядом напряглись.

— У тебя совсем мозги отбило, Боярышникова?! Кто похищает людей посреди бела дня, чтобы добиться от них помощи! — последнее предложение Татошка буквально проорал, задыхаясь от переизбытка эмоций.

«Дура! Дура! Дура!» — думал он, сжимая кулаки и перебираясь на складное сиденье, разминая мышцы.

— Куда мы едем? — процедил Антон, глянув на поникшую парочку. Сейчас он бы и чернокожих парней не испугался, хотя они не особо желали встревать в разговор белых людей.

— В Эфиопию, — устало вздохнула Милана. — Нам надо пересечь границу, ехать придется долго.

— Она разве не закрыта? — невольно удивился Татошка, скользнув пальцем по всплывшему экрану.

Что-то было в новостях за последний год. Очередной военный переворот или конфликт заставил власти африканской страны перекрыть границы. Даже гуманитарную помощь от европейских стран доставляли через раз.

— Закрыта, — ответил уже Влад и кивнул на Милану. — Это моя идея, Тони. Не ори на нее. Вся эта миссия должна была пройти гладко. Милка не хотела брать тебя с собой. Думала оставить на пару недель в Додома под присмотром Тони Два…

— Меня? Под присмотром? — встрепенулся Антон, и Милана тихо вздохнула, поднимая на него печальный взгляд. Он ненавидел, когда она так на него смотрела. Сразу хотелось продать почку, родину и отдать последнее нижнее белье.

— Мне нужно помочь нескольким семьям перебраться через границу, — поджала Боярышникова губы. — Это правда важно. Мы остановимся в поселении племени хамер, они сейчас проживают недалеко от границы в связи с военным положением.

— А похищать меня зачем было? — мрачно оглядел присутствующих Антон. — Прикола ради?

— Я говорила, что он будет против, — повернулась к Радову Милана. — Надо было оставить его в столице.

— Ой, да чего орать. Весело же! Я правда не знал, что ты такой шуганый, Татон, — Влад цыкнул и потер ногу, куда видимо Антон его ударил. — Все ласты мне отбил.

Боярышникова вновь вздохнула, и только в эту секунду до Антона дошло куда они едут. В страну, где объявлено военное положение, ходят люди с оружием, и выбираться им, скорей всего, придется тоже под пулями.

— Павел Александрович будет зол. Я обещала, что с его сыном ничего не случится.

— Мы же привезем его обратно. Ему вообще полезно, сама говорила, что Тони ни черта не понимает в жизни…

Парочка друзей обсуждала его, словно сам Антон отсутствовал. Устав слушать о себе в третьем лице, Татошка с силой ударил по стене фургона, заставляя всех вздрогнуть. Один из чернокожих пробормотал, затем принялся активно молиться. Не то как мусульманин, не то как христианин.

— Итак, — потянул он, прищурившись и глядя на испуганную пару. — Ты собралась спасать людей из страны, где стреляют.

— Женщины и дети, — пробормотала Милана, ежась от его взгляда. — Им правда надо помочь. Пять месяцев назад у нас все получилось. Но в этот раз Энтони отказался ехать по личным причинам…

Она облизнула пересохшие губы, пытаясь съежится от выражения лица Татошки. Никогда еще он не пугал ее настолько сильно.