1928 год: ликвидировать ликвидаторов. Том 2 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 25

Быть может, Глеба интересует та же Шамбала, как способ заполучить абсолютную власть? Но, определенно судить об этом я не мог, поскольку это требовало и от меня погружения в его любимую тему. А я, конечно, занимался пока совсем иными вопросами. Так что надеялся я в плане выведения Бокия «на чистую воду» на то, что он и сам как-нибудь проявит себя, если обстоятельства сложатся должным образом. И меня в этой связи очень занимал вопрос о том, не перегрызутся ли мои заместители между собой, пока я буду в Сибири?

— О чем задумался, Вячеслав? — спросил Бокий, прервав паузу.

— Да так. Озабочен я тем, как вы тут без меня будете. Ты же не ладишь с Трилиссером, — констатировал я.

— Не стоит беспокоиться. Я тебя не подведу. Понимаю, что не до интриг сейчас. Постараюсь с Меером не конфликтовать, — заверил меня Глеб.

А я предупредил Бокия:

— Только, пожалуйста, не называй его так. Он почему-то стыдится, что ли, своего происхождения? Я не очень понимаю, почему? Но то, что он предпочитает, чтобы Михаилом Москвиным все его называли — так это точно.

Глеб посмотрел мне прямо в глаза и сообщил:

— Странноватый он человек, хотя и не глупый. Если сказать честно, Вячеслав, то, когда у меня случился конфликт с Трилиссером из-за финансирования экспедиции в Шамбалу, которою он мне зарубил вместе с Генрихом Ягодой, я под Меера начал копать. И, представь, накопал кое-что интересное. Например, четко прослеживается, что его сотрудники из ИНО злоупотребляли средствами, выделяемыми для поддержки революционной борьбы английских шахтеров. Я только не успел понять, насколько масштабное воровство там имело место. И было ли оно с попустительства Меера организовано или же за его спиной происходило? Доказательств его прямой причастности я не нашел, но, то, что воровство средств внутри ИНО имело место, не приходится сомневаться. А сейчас еще вот думаю о том, не связан ли этот Блюмкин непосредственно с Меером? С чего это террорист у Трилиссера на таком хорошем счету, что начальник ИНО его даже главным нашим резидентом в Стамбуле назначил? Так что у меня к Мееру вопросы имеются. Но, раз я тебе обещал, то задавать их ему сейчас не буду. Даже не намекну. Так что езжай спокойно. А мы тут справимся сами как-нибудь.

Вскоре Бокий вышел на пригородном полустанке, а мой начальственный поезд покатил дальше на восток, подминая под себя в ночи снег, падающий на рельсы в свете прожектора головного бронированного паровоза.

Глава 19

Как только Глеб Бокий покинул бронепоезд, ко мне в купе заскочила Эльза. И секретарша устроила мне такую бурную чувственную ночь, что даже под убаюкивающий мерный перестук колес на стыках рельсов заснуть не удалось. Лишь совсем под утро, когда растрепанная Эльза тихонько выскочила обратно в свое небольшое, но тоже одноместное купе, расположенное рядом и предназначенное для адъютанта царского генерала, я все-таки провалился в сон.

Мне опять снился ангел, которого я тут же спросил:

— А ты, брат, случайно не Люцифер?

На что он расхохотался, заявив:

— До чего же вы, люди, ограниченные существа! Вот в вашей популяции сколько особей насчитывается? Миллиарды, не так ли? А почему же, по-вашему, нас должно быть так мало, что вы и знаете всего имен двадцать из всех мифов, легенд и преданий, которые дошли до вас из глубины времен? Ведь нас тоже много! Неужели же вы думаете, что гораздо более древняя цивилизация, которая расселилась не только в привычном вам космосе, но и в параллельных мирах, состоит всего лишь из нескольких десятков особей? Это же противоречит здравому смыслу! Вы сами, вернее ваши предки, напридумывали себе этих сказок про падшего ангела Люцифера и про справедливых архангелов Михаила и Гавриила. И с тех пор веками следуете этим нелепым выдумкам, веря в них, словно то и есть истина, а не искаженные отголоски каких-то событий другого мира, которые люди даже не могли правильно интерпретировать, придумав мифы в меру своего понимания. А все оттого, что вы не знаете о нашей цивилизации почти ничего. Лишь иногда какие-то отрывочные сведения просачиваются в ваш мир от таких людей, вроде тебя, которых мы выбираем в качестве ключевых фигур ради изменения потока событий. Но, те ключевые фигуры, которые разглашают тайну, перестают быть ключевыми. Если в процессе эксперимента сведения о нас просачиваются в ваш мир, то мы прекращаем сотрудничество, а ключевая фигура погибает. Эксперимент должен оставаться чистым.

— Угрозу понял. Тайну не выдам, не беспокойся. Я хорошо представляю себе, что такое допуск высшего уровня. Так что можешь рассказать мне о своей цивилизации, — сказал я.

Он пообещал:

— Расскажу, когда в этом будет целесообразность. А сейчас о деле. В целом, я пока доволен ходом эксперимента. Вектор развития истории ты уже сдвинул. Теперь будь готов к турбулентности. Поток исторических событий сопротивляется при смещении и легко может захлестнуть. Все твои навыки за последнее время выросли на десять процентов, потому у тебя есть потенциал для преодоления грядущих трудностей. Дополнительная помощь будет поступать по мере необходимости…

В этот момент я проснулся из-за того, что солнечный луч, упавший сквозь окошко-иллюминатор, которое я не задраил на ночь и даже не завесил шторкой, ударил мне прямо в глаза. Я встал с мягкого дивана и выглянул наружу. Утреннее зимнее солнце всходило на безоблачное небо, а вокруг распростерлись замерзшие поля, накрытые искрящимся снегом. Там властвовал лютый январский мороз, а в штабном вагоне было тепло и уютно. Когда я привел себя в порядок после сна, выйдя из генеральского купе, уже вовсю наступил новый день.

Сидя за столиком для стенографистки в передвижном штабном кабинете, Эльза делала вид, что ничего особенного ночью не происходило. Она лишь мило улыбнулась мне в то время, когда разбирала и чистила свой револьвер. А лучи утреннего зимнего солнца косо ложились на большую карту страны, повешенную на перегородку роскошного штабного вагона поверх панели из красного дерева. И я смотрел на пройденный маршрут, заботливо отмеченный начальником поезда маленькими красными флажками, наклеенными на булавки и воткнутыми в карту в местах тех станций, которые мы уже проехали. Судя по этим флажкам, бронепоезд, двигаясь без остановок всю ночь напролет, довольно быстро для этого времени преодолевал простор.

Над картой под самым потолком висел небольшой портрет Сталина. И, глядя на него, я задумался о роли ключевых фигур. Это выражение, приснившееся мне, сказанное мне во сне ангелом, до сих пор не выходило из головы. Действительно, получалось, что отдельные личности влияли на исторический процесс очень серьезно. Взять того же Иосифа Виссарионовича. Чем не ключевая фигура? Ведь от него зависит настолько многое, что, кажется, что без него все пойдет наперекосяк и даже рухнет. Его личная мера ответственности за развитие событий чрезвычайно велика.

Но, во сне, как мне казалось, ангел имел в виду все-таки немного другое. Та ключевая фигура, о которой им говорилось, по мысли экспериментатора должна была переломить намечающуюся тенденцию в развитии исторического процесса. То есть, получалось, что, будучи ключевой фигурой в руках этого экспериментатора ангельского вида, я должен буду каким-то образом Сталину противостоять, идти ему поперек, так, что ли? Но, мне этого совсем не хотелось.

Возможно, я желал немного подкорректировать устремления генсека, посоветовать ему что-нибудь полезное, чтобы он не наломал таких дров с коллективизацией, индустриализацией и чистками, как в моей прошлой жизни. Я искренне хотел вылечить его больную руку, чтобы он сделался чуть добрее и покладистее. Но, действовать ему наперекор я не собирался, отлично понимая, что, несмотря на все ошибки, Сталин пытается сделать Советский Союз лучше и сильнее. Он старается, как может, как умеет, как позволяют обстоятельства, в конце концов. И я ему, конечно, не враг. Потому я терялся в догадках, как смогу выкрутиться из того трудного положения, в которое меня поставил экспериментатор ангельской внешности из сна. Если, конечно, все эти мои странные сны имеют под собой какую-то реальную почву, а не являются плодом моего собственного воображения, например, как побочный эффект после переселения моей души в тело Менжинского?