Момент волшебства - Фостер Алан Дин - Страница 31

После плотного ужина стало ясно, что сытная еда отбила у чаропевца всякую охоту к чтению лекций. Настроение его резко изменилось в сторону меланхолии. Взяв дуару, он стал услаждать слух несчастного Маджа длинными печальными балладами и душещипательными песнями о неразделенной любви.

Выдр терпеливо слушал так долго, как только мог, а потом с головой завернулся в одеяло. Это несколько приглушило звучание песен Джон-Тома.

– Прекрати изображать мелодраму, черт возьми! – заметил оскорбленный в лучших чувствах трубадур. – После стольких месяцев упорной практики, думаю, мое исполнение заметно улучшилось.

– Играешь ты, приятель, как никогда хорошо, – донесся голос из-под одеяла. – Но что касается вокала, это дохлый номер. Поешь ты так, будто сидишь под водой, а во рту полным-полно гальки. Скажи, что тебе больше нравится, чтобы я был тактичным или резал правду-матку?

– Ах, нет же, нет! – вздохнул Джон-Том. – Я было подумал, что в моем пении есть сдвиг в положительную сторону. – Говоря это, он перебирал струны дуары.

Голова Маджа высунулась из-под одеяла. Глаза у него были совсем сонные.

– Парень, уже поздно! Конечно, сейчас ты можешь выводить хоть какую-то мелодию, тогда как месяц назад вообще не имел ни малейшего представления, как этого добиться. Так что своего рода улучшение определенно наблюдается. Желание петь у тебя есть, вот только голоса нет. Удовлетворяйся тем, что имеешь.

– Извини, – ответил Джон-Том самодовольно, – тогда мне нужна практика, чтобы развивать слух и голос.

Мадж издал горлом сдавленный звук. Он опять проиграл. Если начнешь хвалить пение Джон-Тома, он будет петь с еще большим энтузиазмом, а если покритикуешь, то оказывается, что ему требуется практика. Жизнь все время подбрасывает всякие шуточки.

– Ну ладно, приятель! – Мадж залез под одеяло. – Осуществляй свои намерения, только не вой всю ночь напролет до утренней зари, хорошо?

– Долго играть и петь я не собираюсь, – заверил Джон-Том.

Он пел о днях, проведенных на пляже, о матушке-земле, о друзьях, с которыми был знаком в той, настоящей жизни. Потом он отложил дуару в сторону и стал устраиваться на ночь, собираясь заснуть в своей любимой позе – свернувшись калачиком.

Но что-то заставило его остановиться. Это можно было сравнить с электрическим разрядом, сверкнувшим прямо перед глазами. Он зажмурился и сел. Ощущение не пропало. Оно разрасталось. Или это ему только почудилось?

Наклонившись, он толкнул свернувшийся рядом меховой шар.

– Ну что еще? Чего надо? – Выдр высунул голову из-под одеяла третий раз за вечер. – Слушай, парень, оставайся тут у костра, а я буду спать на плоту. – Выдр быстро сел и вроде бы совсем проснулся. – На тебе лица нет, привидение увидел, что ли?

– Нет, не привидение, – прошептал Джон-Том. – Я увидел… Мадж, я не могу даже понять, что мне привиделось.

Выдр вгляделся в темноту.

– Я ничего не вижу. На что это похоже? Где ты его заметил?

– Вон там.

Джон-Том поднялся и направился к голому белесоватому утесу. Мадж шел за ним, всматриваясь в ночную темноту.

Джон-Том показал на скалу.

– Здесь. Именно тут я это увидел. И кое-что почувствовал. Всего лишь легкое колебание почвы, когда лег спать. Как будто волна дрожи.

– Приятель, здесь везде зыбкая почва.

– Нет, Мадж, под песком залегают скальные породы. Это было землетрясение, я уверен. Там, откуда я родом, землетрясения – довольно частая вещь, и я знаю, какие при этом возникают ощущения.

– А я ничего не почувствовал.

– Ты спал.

– Верно! Ну и что это было такое, что ты увидел на утесе?

– Не на утесе, Мадж. – Джон-Том дотронулся до известняка и провел по нему несколько раз ладонью. Он был холодный, твердый, абсолютно неподатливый. Ощущение такое, что под рукой монолит. – Это появилось внутри, в самой скале.

Недоверчивый Мадж тоже провел лапой по твердому камню. Сказал, тщательно подбирая слова, будто разговаривал с зеленым юнцом:

– Не могло ничего такого быть, парень. На этом утесе нет ни единой трещинки.

– Я не про утес говорю, – поправил его Джон-Том. – Это было в самой скале.

Он резко повернулся, подошел к костру и взял дуару, решив повторить последнюю песенку.

Ничего! Мадж стоял рядом с утесом, злой, расстроенный и замученный одновременно.

А потом это повторилось. Еле ощутимое подрагивание внутри скалы, едва ли способное потревожить чей-то сон.

На этот раз Мадж увидел происходящее. Джон-Том понял это, заметив, что выдр попятился от скалы. Вибрация прекратилась, потом опять возникла, но то, что появилось в скале, – осталось.

– Ты видишь, Мадж? Ты тоже его видишь?

– Не только его, приятель, – прошептал выдр, – я вижу их.

Джон-Том продолжал играть на дуаре и петь. А призрачные существа все появлялись и появлялись. Их становилось все больше и больше. Они не то чтобы скользили или ползли по поверхности утеса. Нет, они с легкостью появлялись внутри известняка, не имевшего ни единой трещины.

Чуть посверкивая, эти червеобразные по размеру и форме были точь-в-точь как рука Джон-Тома до ладони. Огромные, ярко светящиеся глазищи выделялись на лбу каждого призрака. Едва различимые узоры появлялись на светящихся боках и спинке, причем каждый рисунок отличался от другого. Двух одинаковых не было.

В то время как Джон-Том и Мадж изумленно наблюдали за ними, существа образовали длинную цепь – голова к хвосту, хвост к голове, – извивающуюся, как змея. Цепь резко изогнулась, и земля у подножия скалы вздрогнула. А потом цепь распалась, и существа рассыпались по скале – бестелесные, большеглазые плоские черви, плывущие сквозь камень.

Джон-Том перестал петь, и они начали как бы бледнеть. Хотя нет, не совсем так. Они не бледнели, а просто ныряли в камень и пропадали.

Джон-Том, словно в трансе, подошел совсем близко к скале. Еле различимая трещина, не толще волоса, бежала по поверхности вниз, пропадая под землей. Именно в этом месте существа образовали цепочку, и тогда раздался последний толчок. Вытянувшись в жгутик вдоль еле заметного разлома, они изогнулись, напружинились – и тогда земля вздрогнула.

– Хотел бы я знать, что они собой представляют, – пробормотал Джон-Том.

– Не могу сказать, приятель, но, кажется, они следуют своим маршрутом, а я вот замешкался и не попросил, чтобы они погодили. – Выдр направился к своему одеялу, оглядываясь на скалу. – Я предостаточно нагляделся на них.

Несколько экземпляров все еще скользили под поверхностью скалы.

– Ладно! Думаю, нам и этого хватило. Я их вызвал, так что, полагаю, смогу и от отстающих с легкостью избавиться.

– Это вы так считаете! – сказал приглушенным голосом один из плоских червей-призраков.

Пальцы чаропевца застыли, едва коснувшись струн.

– Бог мой, да они еще и разговаривают!

– А что вы думаете! Конечно, мы разговариваем, а как же! – Голосок звучал, как отдаленный ветерок, как едва уловимый шорох, коснувшийся барабанной перепонки.

Мадж был под слишком большим впечатлением, чтобы взять и просто так удалиться.

– Каким это манером они могут разговаривать, если их вообще, можно сказать, нет? – поинтересовался он.

– Кое-что они все же собой представляют, Мадж. Немного, конечно. Но они существуют, и вполне реально.

– Конечно, реально! Какое, однако, у вас самомнение! – Едва слышные слова были тем не менее произнесены отчетливо и понятно, хотя Джон-Том не видел никаких движений губ. Впрочем, у червей-призраков никаких ртов и не было. – Как правило, мы прекрасно изъясняемся. Просто у нас нет никакой надобности общаться с теми, кто живет на земной оболочке.

– А почему же вы с нами разговариваете? – удивился Джон-Том.

– Ваше пение заставило нас покинуть наши жилища в земной коре.

Совершенно необыкновенное пение. – Светящаяся фигурка на какое-то мгновение исчезла, но через несколько секунд снова появилась из скалы в другом месте. Она двигалась с легкостью, будто плыла в воде. – Мы очень чувствительны к колебаниям и всякого рода вибрациям. К приятным вибрациям.