Момент волшебства - Фостер Алан Дин - Страница 30

Одна лиана буквально завибрировала:

– Правильно, верно… Говори, что нам следует изобразить.

– Хорошо! Вначале изобразите… злость.

Возникло некоторое замешательство, а затем лианы начали темнеть.

Они окрасились в глубокие оттенки цветов от темно-красного и желтого до оранжевого. Некоторые выпятили колючки и шипы, судорожно дергающиеся и рассекающие воздух.

– Прекрасно! Очень хорошо. – Джон-Том не скупился на комплименты.

Лианы расслабились, стали поздравлять друг друга с успехом и мало-помалу вернулись к нормальному зеленому оттенку. – А теперь передохните. Следующие мои задания вы должны выполнять в темпе. Прошу вас, изобразите смех.

Лозы взмыли вверх и стали полоскаться вымпелами на ветру, хотя в воздухе не было намека даже на слабенькое дуновение. Некоторые полотнища были в мелкий горошек, другие в клеточку, часть – в красно-белую полосочку. Одна изобретательная лиана колыхалась клетчатым пледом.

– Печаль! – выкрикнул Джон-Том.

Смех исчез, и лианы поникли, стали вялыми, безвольными, окрасившись в темно-гороховый, розовато-лиловый, даже в бледно-лиловый цвет лаванды. Стали ронять слезы, жалобно раскачиваясь, как на панихиде. По мере того как мимы справлялись с заданиями, все успешнее овладевая практическими навыками, Джон-Том убыстрял темп, предлагая им изобразить целую гамму чувств. Удивление, страх, приподнятое настроение, подозрительность, нерешительность…

– Пора закругляться, парень! – сказал Мадж. – Мы, конечно, хорошо отдохнули на этой тусовке, но не считаешь ли ты…

Джон-Том положил руку на плечо выдра и с силой надавил, продолжая выкрикивать пожелания.

Вера, надежда, милосердие, безумие…

Последнюю команду он произнес тем же тоном, что и предыдущие, с той же интонацией. Эффект получился потрясающий – каждый хотел выглядеть лучше другого.

Впервые напрочь исчезли ритм движений и мотивированность поведения.

Цвета поменялись в основном в сторону диковатых оттенков. Часть растений вытянулась в длину, другие разбухли. Некоторые уменьшились настолько, что почти целиком уползли в подземелье, где были спрятаны деревья. Две лианы колотились о землю, пока не начали ломаться. Они продолжали и дальше биться о твердую каменистую почву так, что во все стороны летели клочки.

Однако Джон-Том не собирался обозревать урон, который нанесла его выдумка, потому что уже несся со всех ног к берегу, где их ждал плот.

Сначала ему пришлось тащить Маджа за собой, но потом тот опомнился.

На этот раз на их пути не возникло никакого препятствия. Как только они вырвались из окружения, Джон-Том оглянулся.

Те лианы, которые еще были целы, хлестали друг друга, рассекая воздух, ударялись о землю, свистели, стонали и что-то выкрикивали. Шум и гам были даже страшнее самого зрелища.

– Я должен был добиться того, чтобы они вошли в роль, – объяснял Джон-Том на бегу, с трудом переводя дыхание. – Нужно было заставить их выполнять задания все быстрее и быстрее, одно за другим – бам! бам! бам! Необходимо было довести их до такого состояния, чтобы мои команды выполнялись рефлекторно, без раздумий и колебаний, чтобы каждый испытывал желание отличиться перед соседом. По правде сказать, я и не рассчитывал, что та колыбельная сработает, но, конечно, попытаться нужно было. Правда, они были настороже, ожидая с нашей стороны какого-нибудь подвоха. Я предположил, что самое худшее, что нас ждет, – они продемонстрируют, как сложно от них убежать. Поэтому я заставил их поверить, что мы смирились с судьбой, и даже сделал попытку изобразить, будто нас увлекло их соревнование.

Джон-Том и Мадж уже были на плоту, изо всех сил налегая на весла.

Они скользили по глади Рунипай и все больше увеличивали расстояние, отделяющее их от растительного сумасшедшего дома.

Мадж обернулся и посмотрел туда, где был остров.

– Скажи-ка, приятель, а они выйдут когда-нибудь из этого состояния?

Отдаленные крики и стоны, хотя и значительно ослабев, все еще были слышны.

– Думаю, да. Постепенно кто-то осознает, что они вытворяют над собой, и одумается. Глядя на него, и другие начнут возвращаться к разумному состоянию. Естественно, только те, кто не слишком далеко зашел в своем безумии. В конце концов все образуется. Но пусть они выпутываются сами и только тогда, когда мы будем далеко и в безопасности.

– Верняк! А ты и меня обвел вокруг пальца. – Выдр насупился. У Джон-Тома на лице появилось несколько виноватое выражение. Мадж спросил:

– Ну что еще? Чего случилось?

– Не знаю, право! – Джон-Том отвернулся и стал смотреть на весла. – Все дело в том… Глупо ужасно. Знаю ведь… Когда мы были у лиан, я подумал… Помнишь Флор Кинтеру?

– Темноволосую леди, которую ты прихватил с собой из своего мира?

Ту самую, которая потом убежала с краснобаем-кроликом?

– Ну да! Я тогда подумал, не попросить ли имитаторов, чтобы они изобразили ее. Исключительное зрелище могло бы получиться: тридцать совершенных копий совершенства – это я о фигуре – танцуют вокруг нас, а мы в середине…

– Чтоб мне провалиться! – прошептал Мадж. – Почему то же самое не пришло в голову мне? Я, конечно, не имею в виду твой идеал. Чего же я-то не попросил изобразить что-нибудь мое любимое, какую-нибудь мою фантазию?

– Теперь уже поздно об этом говорить, – заметил Джон-Том и вздохнул. – Или ты хочешь вернуться обратно? А то давай. Я подожду на плоту. Авось, и у тебя мой трюк сработает.

– Нет уж, уволь! Благодарю покорно, приятель. Я по горло сыт растительными вывертами: минуту-другую перед тобой живая тетушка Сулевак, зато потом – чудовище из кошмарного сна. Я туда ни ногой, даже если наобещают три десятка совершеннейших фемин. Пусть уж лучше при мне будут мои милашки со всеми их несовершенствами.

Глава 9

После необыкновенного всплеска разнообразия, вызванного мимами-лианами, монотонная рутина Рунипай показалась приятной сменой впечатлений. Однако по мере того, как они уплывали все южнее, местность менялась на глазах, чего нельзя было сказать о климате.

Высокие каменистые горы, окутанные пышной зеленью, начали подниматься в небеса прямо из воды. На смену граниту пришел известняк. Ползучие растения и мхи, угнездившись в скальных расщелинах, способствовали появлению глубоких трещин и развитию эрозии.

– Полуразрушенный карстовый ландшафт, – произнес вполголоса Джон-Том, не скрывая изумления.

– И я только что хотел сказать то же самое, – заметил неуверенно Мадж.

На ночевку они высадились на песчаном берегу напротив скалы – настолько крутой, что даже ползучие растения, казалось, не отваживались за нее зацепиться. Пока Мадж разыскивал сухую растопку для костра, Джон-Том исследовал скалистую отвесную стену. Прохладная и сухая, она вызывала приятное ощущение надежности в краю зыбучих песков и непролазной грязи.

Мадж вернулся с охапкой сушняка и кинул ветки в ямку для костра, вырытую им загодя. Отряхивая сор с лап, он бросил хмурый взгляд на своего приятеля.

– Обнаружил что-нибудь интересное?

– Нет. Всего-навсего известняк. Мне подумалось, как чертовски приятно ощущать под ногами твердую почву посреди этой хляби. Здесь когда-то было дно неглубокого моря. Крошечные животные, погибая триллионами, падали на дно. Их раковины и скелеты состояли сплошь из кальция. И вот, спустя несколько геологических эпох, образовался этот известняк. Время шло, дно моря поднималось. Потоки воды вели свою разрушительную работу, размывая открытые места.

– Рассказывай! – заметил Мадж довольно сухо.

Джон-Том был явно разочарован этой репликой.

– Мадж, твое образование, знание теоретических основ находится в совершенно запущенном состоянии.

– Это потому, дружище, что я всю жизнь был слишком занят, получая серьезные практические навыки.

– Если бы ты послушал меня хоть пять минут, я мог бы рассказать тебе об удивительных тайнах природы.

– Может быть, потом, когда поедим, кореш, – сказал выдр, подняв лапу в успокаивающем жесте. – Я бы предпочел сначала насладиться ужином. А ты?