Страсть без жалости - Адлер Элизабет - Страница 37

Они с Джимми поехали на две недели на Багамы, накупили себе новой одежды, играли в казино, отлично проводили время. В Гейнсвилл Бонни больше не вернулась.

Джимми снял для них трейлер неподалеку от базы, однако он редко там бывал. Всегда ссылался на то, что он на вахте или на дежурстве, говорил, будто у него много работы. Они жили не в трейлерном парке, а сами по себе, на небольшой площадке в лесу, недалеко от дороги.

Бонни это не нравилось. Ей было одиноко, даже с Клайдом. Она скучала. Часто выезжала на «бьюике» на местный рынок, всегда с маленькой черной собачкой с красной ленточкой на шее. Люди останавливались, чтобы поздороваться, переброситься парой слов, но друзей у Бонни не было, кроме Джимми. А Джимми оказался не очень хорошим мужем.

В один прекрасный день она узнала правду. Остановилась в гриль-баре в Пенсаколе и разговорилась с женщиной примерно ее возраста по имени Верена Нобл.

– Я знаю всех в округе, а вас почему-то вижу в первый раз. Как так? – спросила Верена, подавая ей охлажденное пиво.

– Я здесь недавно живу.

Бонни настороженно разглядывала привлекательную сексуальную молодую женщину с великолепным телом, в тесно облегающем черном платье с глубоким вырезом.

– Вы знакомы с парнем по имени Джимми Виктор? – спросила Бонни после обмена любезностями.

Верена закатила глаза.

– Еще бы! Он приходит сюда почти каждый вечер – и каждую неделю с другой. Да, уж этот парень женщин любит!

Глаза Бонни широко раскрылись, дыхание с шипением вырвалось из груди.

– Эй, я что-нибудь не то сказала? – встревожилась Верена. – Он что, твой парень?

Бонни не слышала ее. Вышла из бара, купила себе такое же черное платье, с таким же глубоким вырезом, и отправилась на танцы. Ночь провела с парнем, которого сама выбрала, и обнаружила, что ей это понравилось. Как и во всем в жизни – едва узнаешь что к чему, сразу становится легче. После этого Бонни легко находила и меняла любовников. Мужчины все одинаковы, им только подавай. Гоняются за ней, как кобели в запале за сучками.

Сейчас, сидя в поезде, направлявшемся в Сан-Франциско, Бонни сама рассмеялась этому сравнению. Ее любовник очень напоминал кобеля в запале. Так он и погиб.

После похорон «Джимми» она погнала «бьюик» на запад, подальше от Флориды, пока хватило бензина. Добралась до небольшого городка где-то в Южной Каролине, остановилась у аптеки – купила краску для волос медного цвета, потом у «Макдоналдса» купила «биг-мак» для себя и еще один небольшой – для Клайда. Они ели, сидя на переднем сиденье машины. Потом направились в мотель. На следующее утро Бонни явилась миру преображенной – медно-рыжей – и продолжила путь на запад, без всякой цели, и тем не менее подсознательно держа курс на Калифорнию.

Глава 35

В Фэлкон-Сити, в Техасе, в дамской комнате местного кафе, Бонни наткнулась на женскую сумочку и обнаружила в ней карточку социального обеспечения. Она подавила искушение прикарманить семьдесят долларов, лежавшие в сумочке. Городок небольшой – рискованно. Вместо этого Бонни выписала номер карточки социального обеспечения, который мог пригодиться позднее, и отдала сумочку владелице.

Она продала «бьюик», потому что Джимми мог выследить ее по машине, после чего сделала очень мудрый ход: вступила в члены местного церковного прихода, где быстро выделила среди прочих прихожан людей состоятельных. Бонни немало позабавило открытие, что легче всего подцепить мужчину с деньгами именно в церкви. Господь Бог обеспечил ей легкую добычу. Однако она не сомневалась в том, что сатана тоже нашел бы все это забавным.

Босса Хармона возили в инвалидном кресле-каталке. Однако его не зря называли Боссом. В свое время он основал дилерскую фирму по продаже автомобилей, ту самую, куда она продала свой «бьюик». Дело сразу пошло очень успешно. Сейчас им руководил его сын.

Бонни нашла работу официантки в местном кафе, где торговали стейками. Босс Хармон оказывал кафе регулярную финансовую поддержку. Бонни, на высоких каблуках, в облегающем черном платье, как у Верены, пользовалась успехом. Регулярно посещала церковные собрания и воскресные службы, где выглядела гораздо скромнее. Постепенно, используя всевозможные уловки и ухищрения, она втерлась в доверие к Боссу Хармону. Бонни шумно восхищалась им, разговаривала с ним, любовно поглаживала его морщинистую руку и редкие седые волосы, зажигала для него сигарету и никогда не жаловалась на его ужасный кашель в отличие от сына и снохи. Даже промокала ему рот салфеткой за ужином, когда у Босса отвратительно текли слюни.

Он смиренно признался, что не может жить без нее. На что она, смеясь, ответила, что в таком случае им лучше пожениться, иначе ей вскоре придется снова отправиться в дорогу.

Через три недели после этого разговора они поженились. На венчании Бонни была в белом шелковом платье и белых туфлях на высоких каблуках-гвоздиках, купленных в дорогом магазине в Сан-Антонио. Она всю жизнь мечтала о белом подвенечном наряде. Под белой фатой ее рыжие волосы казались еще ярче. В руке Бонни держала букет медно-красных роз, почти такого же цвета, как волосы. Да, это был ее день, несмотря на отсутствие гостей, несмотря на то что жениха в старомодном смокинге, мешком висевшем на его исхудавшем старческом теле, вез в инвалидной коляске слуга Фрэнки Варгас – вскоре после медового месяца Бонни уволила его.

Медовый месяц… Господи, какой это был фарс! Они с Боссом и Фрэнки Варгасом жили в Новом Орлеане на масленицу в отеле «Виндзор-Корт». Босс желал одного: сидеть в своем роскошном номере и смотреть телевизор. Бонни могла бы прожить там всю жизнь, во всей этой роскоши, с этими «Доброе утро, мадам», «Чем могу служить, мадам?» Она обожала роскошь. Целыми днями ходила по магазинам, тратила деньги Босса на новые туалеты. Вечерами же, накормив старика его протертой пищей – стейки он теперь не мог себе позволить, – она ублажала его языком и руками. На большее он был не способен, и Бонни тоже. Временами ей казалось, что ее сейчас вырвет всеми съеденными деликатесами. Но по крайней мере и Босс тоже получал какое-то удовольствие. Не ее вина, что он так ни разу и не смог кончить. Видит Бог, она старалась.

Потом Фрэнки мыл старика и укладывал спать. А после этого они отправлялись в город. И уж там пускались во все тяжкие. Город раскалялся докрасна, как ее волосы, любил шутить Фрэнки. И очень смеялся, когда однажды, в постели, узнал, что на самом деле она вовсе не рыжеволосая. Конечно, потом его пришлось уволить. Сплетни ей совсем ни к чему. И так достаточно хлопот с Лореттой и Бо. Не стоило давать лишний повод для разговоров. Поэтому Бонни объявила, что теперь сама будет заботиться о муже.

– Ведь именно этого ждет Господь от хорошей жены, – торжественно заявила Бонни пастору на утренней воскресной службе.

Работу официантки она тем не менее не бросила.

– Вы не можете сказать, что я вышла за него из-за денег, – говорила она Бо и Лоретте.

Правда же заключалась в том, что Бонни собиралась использовать работу в качестве алиби. Ну а пока у нее появилось новое имя, новые документы. Она спаслась от Джимми. Теперь ему ни за что не найти ее.

Бросить горящую сигарету в постель Босса, когда он крепко спал, оказалось проще простого. После этого Бонни немедленно поехала в ресторан на его старом «кадиллаке», с его именем на номерном знаке.

Она нервно расхаживала по залу, как растревоженная кошка. Только бы все обошлось. Только бы ее план сработал как надо. Жаль, что не удалось задержаться, посмотреть, все ли прошло как задумано. Бонни налила себе кофе, такого горячего, что обожгла горло. Но это даже обрадовало ее. Ожог будто снял онемение в груди, в желудке, в самом сердце. От ожидания все жизненно важные органы Бонни словно замерли. Нет ничего хуже, чем ждать.

На похороны Босса она надела черную вуаль и положила на гроб букет медно-красных роз. После церемонии с печальной улыбкой обратилась к семейному адвокату, ведавшему всеми делами поместья: