Инфернальная музыка - Фостер Алан Дин - Страница 31

– То-то и оно, – пробормотал его товарищ. – Вспоминаю, вспоминаю.

Слава или расчлененка.

– Стоит лишь подумать о других бедолагах… о других доблестных солдатах Харакуна, которых послали в опасные страны на поиски принцессы и которые не нашли ничего, кроме мучений и смерти… Нам несказанно повезло, что удалось и дело сделать, и ноги унести.

– Да, – равнодушно согласился Хек. – Думаешь, повезло?

– Шестикратно, – уныло ответил Караукул.

Сешенше покинула свое место и перебралась к закусывающему Джон-Тому. Втянув когти, легонько провела пальцами по его шее и плечу.

– Чаропевец, разве я с-слишком многого прошу? – елейным тоном взмолилась она. – Вс-сего-то навс-сего бутылочку подогретого с-соус-са бешамель!

Он нахмурился и оторвался от еды.

– Ну, не знаю. Я еще ни разу не пытался создавать блюда на заказ.

Алеукауна без особого энтузиазма расправлялась с собственной порцией. Взглянув на рысь и чаропевца, она произнесла:

– Если все-таки соберетесь, я бы предпочла острые приправы.

Темно-бордовый перец горошком и земляное вапани.

И облизнулась в предвкушении.

– А мне бы хватило капельку черного крема.

Ансибетта с чарующей улыбкой наклонилась к Джон-Тому, и тот ни с того ни с сего подавился хорошо прожаренной рыбой.

Алеукауна показала острые зубы.

– Всему свое время, но сначала – вапани!

– Черный крем.

Идеальные губки Ансибетты чувственно отартикулировали каждый звук.

Джон-Том кое-как проглотил рыбу.

– Беш-шамель! – прошипела рысь.

– Кто здесь главная принцесса?

Ониксово-черные глаза Алеукауны заиграли отблесками костра.

– Главная принцесса? – Пиввера мокрой лапой осторожно счистила с усов рыбий жир. – Ты на что намекаешь?

– Это мои солдаты. – Мангуста указала на верную четверку, те малодушно съежились и попятились из освещенного круга. – Если бы не мой приказ, они бы преспокойно спасли от Манзая только меня. Вы получили свободу благодаря моей настойчивости и добросердечию.

– Сдается мне, чувство долга у них крепче, чем тебе кажется. – Умаджи приподнялась и дружески обняла Джон-Тома за плечи. Силой она обладала недюжинной. – Между прочим, чаропевец и его приятель в долгу только перед самими собой. – И, нежно прижавшись, она заглянула Джон-Тому в глаза. В упор. – Скажите, ведь вы не сбежали бы, не бросили бы нас на милость Манзая?

– Помилуйте, как можно? Полегче, вы мне плечо повредите.

– Простите.

Она похлопала ресницами и отпустила его.

Ансибетта покинула свое место и двинулась к Джон-Тому. Плавные движения ее тела свели бы с ума любого самца человеческого племени. Но тут, не дожидаясь, когда Джон-Том брякнется без чувств, заговорила Пиввера:

– Никто не может притязать на столь амбициозный титул, как «главная принцесса». Кто-то из нас постарше годами, кто-то – поумнее, кто-то – посильнее, зато остальные – ловчее. Кто-то родом из далеких могущественных королевств, другие появились на свет в захолустье неподалеку отсюда. Среди нас только одному хватает мудрости и опыта, чтобы решать важные вопросы. – Она резко повернулась и посмотрела на Джон-Тома в упор. – Чаропевцу!

– А?

Он поднял широко раскрытые, смущенные глаза. Мадж, утолявший голод рядом, поспешил удалиться на безопасное расстояние.

– Да! – Ансибетта низко наклонилась, сложила губки идеальным бантиком и спросила:

– Джон-Том, кто среди нас – главная?

– Прекрати! – шепнула Квиквелла. – Ты его отвлекаешь. Это нечестно.

Ансибетта повернулась и заморгала – сама оскорбленная невинность.

– Я? Я бы не унизилась до такого!

– Еще как унизилась бы, – прорычала Умаджи, вынудив Ансибетту резко повернуться к ней.

Тем временем Мадж рассуждал, вмешаться или пожертвовать старым другом. В конце концов он решил, что слишком жалко бросать в беде чаропевца, на чьей физиономии читалось крайнее смятение. Он набрался храбрости, шагнул в освещенный круг и поднял верхние лапы. Уж ему-то хватит проворства, чтобы увернуться от любого когтя.

– А ну-ка, послушайте, раскрасавицы неблагодарные! Нету здесь никаких главных и второстепенных принцесс, поняли? В беде и глуши все равны. Хотите сравнивать, у кого королевство поширше?.. – Он наградил каждую молниеносной, почти неуловимой ухмылкой. – Никто вам в этом мешать не собирается. Но ежели все-таки надеетесь уйти отсюда живыми, то зарубите себе на носах: для такой задачки придется крепко держаться друг за дружку. Хорош чушь молоть, потерпите хотя б, покамест обстоятельства не сменятся на более благоприятные.

Выпалив эту тираду, он развернулся и чеканным шагом возвратился на прежнее место. Уселся на колоду и, стараясь максимально шуметь, принялся за недоеденный ужин.

– Выдр прав. – Алеукауна окинула взором умолкших товарок. – Опять нам должно быть стыдно. Это ж надо было такое придумать – добиваться особого внимания у чаропевца! Он не собирается никому отдавать предпочтение. – В Джон-Тома вперились пронизывающие черные глаза. – Разве не так?

– Конечно, конечно. – Он боролся с соблазном трусливо отвести взор от гибкой и слишком близко находящейся фигуры принцессы Ансибетты. – Я не пожалею сил, чтобы помочь каждой из вас в равной мере.

– Нам следует посвятить свои усилия и помыслы более важным вопросим, – добавила Алеукауна.

– Вот уж точно, – пробормотала Квиквелла.

– Итак, вс-се с-соглас-сны. – Сешенше потянулась, встряхнулась и вытянула вперед лапы. Блеснули алыми отсветами игольно-острые когти. – К примеру, поглядите на мои коготки! Нет, вы только поглядите! Ни крас-ски, ни накладок, ни лаковых обводов. Вообще ничего! – Она перевернула лапы ладонями кверху. – Позор моему с-семейству и королевс-ству!

– Понимаю и разделяю твои чувства. – Квиквелла уже очистила морду языком и теперь тяжелым когтем осторожно водила по длинному конусообразному рылу. – Вот тут у меня раньше везде были эмблемы и гербы. Уж не знаю, что бы сказал, застав меня в таком виде, царедворец, отвечающий за этикет.

– А я?! – Пиввера безуспешно приглаживала шерсть на лапах и талии.

– Сколько дней ко мне не прикасался куафер? Еще неделя на болотах – и уже никто не узнает во мне царственной представительницы великого Тренку. Скажет, что я просто драная кукла!

– Я тебе сочувствую. – Ансибетта взъерошила золотые локоны. – Все время приходится думать о волосах, а уж неприятностей от них… – Она с завистью глянула на Сешенше. – Чего бы только не отдала за короткий естественный мех вроде твоего. Или Пиввериного.

– Да брось ты, – поморщилась выдра. – Я бы все отдала за твою… твою… При такой влажности от меха проку мало.

Алеукауна, слушая своих подруг по несчастью, напряженно размышляла:

– Лучше бы нам двигаться вперед, если не собираемся до конца своих дней ссориться и пенять на судьбу. Между прочим, разве среди нас нет великого чаропевца?

В Джон-Тома разом вонзились шесть напряженных взоров, и ему вновь стало не по себе от такого повышенного внимания.

– И этому чаропевцу, конечно, не составит труда добыть нам простенькой косметики.

Умаджи щелкнула пальцами.

– Да! Джон-Том, ведь это совсем не опасно, правда?

– Да, чаропевец, попытайтесь!

Квиквелла сопроводила просьбу томным вздохом.

– Ну, не знаю. – Он искоса поочередно оглядел всех принцесс. – Мадж, а ты что думаешь? – И, нахмурясь, обернулся. – Мадж?

– Он сказал, что пошел рыбу ловить, – уныло сообщил Хек.

– Рыбу? Посреди ночи?

– Это уж вы сами с ним разбирайтесь, – пролаял мангуст. – Он же ваш друг.

– Ладно, а что думает лейтенант Найк? Он имеет здесь право голоса, или я ошибаюсь?

– Пожалуй, имеет… так сказать, – ответил Пауко, который мыл кастрюлю с длинной ручкой. – Но он ушел вместе с вашим другом.

– А вы почему остались? – спросил Джон-Том.

– Неужели вы думаете, что мы можем нарушить приказ остаться? – печально заметил Караукул.

Джон-Том мысленно махнул рукой и потянулся к дуаре, аккуратно положенной на относительно сухой плоский камень. Он был по горло сыт и принцессами, и их проблемами.