Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Степанцов Вадим Юрьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич - Страница 8

Изменить размер шрифта:

Хосе-Гендосио

(стихофильм)

Да будет страшный мой рассказ

всем тем придуркам посвящен,

которым пара женских глаз

дороже, чем покой и сон,

чем даже денег миллион.

В весёлой воровской стране,

где власти разложились в лоск,

а население в говне

содержит тело, душу, мозг,

жил хмырь по прозвищу Гендос.

Хосе-Гендосио его

попы в крещенье нарекли.

Страшней не знал я никого

среди уродов той земли.

Ай люли-люли, гей-люли.

Но женщины с ума сошли

от чар немыслимых Хосе

и словно розочки цвели,

когда он ехал по шоссе.

Гендосу уступали все.

Умом, деньгами и елдой

не выделялся наш Гендос,

но нежной тонкою едой

валил он дамочек с колёс

и, сытеньких, в постельку нёс.

Ведь нынче что за мужики?

Тот занят, этот раздолбай,

готовить всё им не с руки,

им всё готовое давай

и от TV не отрывай!

А вот Гендосио-Хосе

и нашинкует, и потрёт,

и к самой гнусной колбасе

такую специю найдёт,

что та становится, как мёд.

Он накормил немало дам,

и всех к себе расположил,

благодаря своим трудам

поклонниц много он нажил

и всех в постельку уложил.

Но с красотулечкой одной

не мог он справиться никак,

он приправлял паштет слюной,

пихал в жаркое тёртый мак -

и съехал у него чердак.

И вдруг красотка не пришла -

а он тушил индейский гриб -

и весть весь город потрясла:

Хосе-Гендосио погиб!

Объелся в злобе он грибов

и стал неистово трястись,

и распроклятая любовь

подкинула беднягу ввысь,

а после об землю - хлобысь!

Несут Гендоса моряки,

за ними женщины идут,

в руках детишки и венки,

а над покойным саван вздут,

как будто кол вбивали тут.

Вот так погиб во цвете лет

Хосе, неистовый Гендос,

сожрав двойной грибной обед,

подох, как чмошник, как обсос.

А с дамой что-с? А ничего-с!

Улан (малороссийская повесть)

...Они и в детстве были не способны к верховой езде, а пошли в эту лошадиную академию потому, что там алгебры не надо учить...

Я был плохим кавалеристом,

но поступил в уланский полк.

В полку, в местечке неказистом,

я озверел совсем, как волк.

Когда б не дочь телеграфиста,

Я 6 вовсе тронулся умом.

Хоть малым слыл я не речистым,

начать роман решил письмом.

А чтобы скудный свой умишко

не обнаружить перед ней,

я натолкал стихов в письмишко:

там Пушкин был, и Фет, и Мей.

Я ей про чудное мгновенье,

конечно же, упомянул

и прочие стихотворенья

российских авторов ввернул.

Хвала тебе, студент Хиронов,

меня ты славно подковал!

Премногих стоят миллионов

стихи, что ты в меня вбивал.

Как хорошо, что в обученье

к тебе попал я с юных лет!

Когда б не к лошадям влеченье,

я тоже вышел бы поэт.

А дочь телеграфиста, Ганна,

смотрю, уже того, бледна,

все дни проводит у окна,

в надежде угадать улана.

И вот однажды я прокрался

под вечер к Ганне в темный сад,

и предо мной нарисовался

её задумчивый фасад.

"О донна Анна, донна Анна! -

запричитал тихонько я, -

сколь жизнь тобою осиянна,

сколь участь счастлива моя!"

Смотрю: она заворожённо

идет на голос мой в кусты.

Шепчу: "О Анна, белла донна!"

она в ответ: "Коханый, ты!"

Помимо яблони да груши

луна свидетелем была,

как наши пламенные души

друг другу отдали тела.

Да соловей бельканто дивным

союз наш пылкий освятил.

И наслажденьем непрерывным

тот май для нас с Анютой был.

Июнь был тоже наслажденьем,

июль был сказкой без забот,

был август дивным сновиденьем...

Сентябрь принес нежданный плод.

Плоды на ветках заалели,

налился силищей арбуз,

и у моей мадемуазели

под грудью навернулся груз.

Внушив нашкодившей мерзавке,

чтоб до поры сокрыла грех,

я подал рапорт об отставке

и скрылся в Питер ото всех.

А года через два на Невском

мне повстречался ротмистр Шпак,

назвал меня жидом еврейским

и потащил меня в кабак,

и там поведал, как Гануся

позор таила, сколь могла,

да наступила вдруг на гуся

и прямо в луже родила.

Мальчонку окрестили Павел,

он сросся пузом с головой,

но Витке, медик полковой,

каприз натуры вмиг исправил.

Мы выпили за здравье сына,

и за Ганусю, и за полк.

Тут заиграли два румына

свой флуераш. И Шпак умолк.

И в это самое мгновенье

меня постигло озаренье:

то Пушкин, Надсон, Мей и Фет -

они виновники паденья

всех жертв моих во цвете лет.

Моими пылкими устами

они сбивали дев с пути,

моими цепкими перстами

сжимали перси их в горсти,

не устыдясь себя вести

разнузданнейшими хлюстами...

Пока пиликали румыны,

себе простил я все грехи.

Весьма полезны для мужчины

российских авторов стихи.