Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Степанцов Вадим Юрьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич - Страница 18

Изменить размер шрифта:

Самцы Кольца

(Эльфийская сага)

Две полуголые эльфийки, напившись водки с шампанеей,

на травке танцевали джигу, а может, просто сельский твист.

Плескалась у лужайки речка с названьем кельтским Малофея,

и небосвод над лесостепью был упоителен и чист.

Не помню, как мы оказались с моим приятелем Коляном

на фестиывале толкинистов, где под волынки шел распляс,

скакали мужики в юбчонках, но к ним, укуренным и пьяным,

их девки были равнодушны, они предпочитали нас.

Им, юным, трепетным, нескладным, видать, наскучило общенье

на тему хоббитов и эльфов, ирландских танцев и бухла,

и мы, варяги удалые, на малосольных девок злые,

схватив двух самых развеселых, поперлись с ними на дела.

Шумел камыш, деревья гнулись, трава примялась на лужайке,

две осчастливленных эльфийки, вскочив с травы, пустились в пляс,

и к ним на пляску набежали бельчата, ежики и зайки,

и из воды вдруг член поднялся - огромный, с парой красных глаз,

а вслед за слизистой елдою явилась туша над водою.

"Ихтиозавр", - Колян присвистнул. - "Лох-несский монстр", - добавил я.

"Дракон Фафнир! - вскричали тетки. - Приди, порви на нас колготки!" -

"Да мы уже вам их порвали!" - я бросил в сторону бабья,

а сам подумал: что за мерзость явилась нам из русской речки?

Откуда вся эта приблуда, все эти танцы на лугу,

все эти пляшущие зайки и чокнутые человечки,

которых я не понимаю (хотя, задвинуть им могу)?

А монстр все ближе надвигался, сопел и хлюпал, двигал шеей,

с головки маленькой стекала зелено-желтая слюна,

заря кровищей набухала над древней речкой Малофеей,

и монстр, пихнув эльфиек тушей, вцепился в друга Коляна.

Колян, повиснув на футболке, задрыгал в воздухе ногами

и, изогнувшись, ткнулся рожей дракону в сомкнутую пасть.

И вдруг джракона охватило густое розовое пламя,

Коляна резко отшвырнуло, а монстр в огне успел пропасть.

И там, где был дракон поганый, вдруг добрый молодец явился

в расшитой золотом рубахе и с диадемой в волосах,

он сапожком зеленым топнул и в пояс Коле поклонился,

и слезы жемчугом блеснули в его каштановых усах.

"Исчезли колдовские чары! - воскликнул принц золотокудрый. -

Проклятье феи Обдристоны ты поцелуем свел на нет.

Какой же я был недотепа, членоголовый и немудрый!

Ведь я за девками гонялся все эти тыщу с лишним лет.

Зацеловал за эти годы я их не меньше митллиона,

простолюдинок и дворянок, да и принцесс штук 800.

А оказалось. что заклятье у королевича-дракона

в педерастии состояло. Ну я муфлон, ну я удод!

За это, брат, проси что хочешь. Проси что хочешь, рыцарь Колька,

снимай с башки мою корону, а хочешь, в задницу дери!

Меня затрахали девчонки, ну, то есть, я порвал их столько,

что хочется других изысков. Ах, что за попка, посмотри!"

Принц приспустил свои лосины и повернулся к Коле задом,

и Коля снял с него корону, и, чтобы не было обид,

потеребил, нагнул и вставил. А две эльфийки влажным взглядом

за этим действом наблюдали, имея очень грустный вид.

Вот так мы съездили с Коляном на съезд эльфийцев-толкинистов,

вот так мы трахнули дракона и золотишком разжились.

В столице принца мы отдали учиться в школу визажистов,

он нам звонит и сообщает, что у него все хорошо.

И те две тетки нам звонили, про принца спрашивали что-то

и звали мощно оттянуться под видео "Самцы Кольца",

но мы сказали, что не можем, что, типа, срочная работа,

что мы их, гадин, ненавидим,

они разбили нам сердца.

Сага об удаче

Внемлите, трудяга и лодырь-мерзавец,

тому как удачу сгребли за аркан

Григорьев, божественный юный красавец,

Добрынин, могучий, как дуб, великан.

Они были бедны и много трудились

(хоть знал их в стране чуть не каждый алкан) -

Григорьев, прекрасный, как юный Озирис,

Добрынин, могучий, как дуб, великан.

Стихов и музЫки написано море,

их любит народ, и элита и свет,

но беден, как мышь, композитор Григорьев,

но нищ, словно крыса, Добрынин-поэт.

А их закадычный дружок Пеленягрэ

давай их учить, как деньгу зашибить:

"Купите, брателки, побольше виагры,

начните богатых старушек долбить!"

Но гордо намеки постыдные эти

отринули два сизокрылых орла.

С тех пор не встречал я на нашей планете

Витька Пеленягрэ. Такие дела.

А денег все нету, и нету, и нету,

кругом же красотки, рулетка, стриптиз.

Как жить без богатства большому поэту?

Любовь ведь не словишь на просто кис-кис!

Стремясь уберечься от желчи и стресса,

вливали в себя за стаканом стакан

Григорьев, божественный юный повеса,

Добрынин, могучий, как дуб, великан.

На кладбище как-то они накирялись,

на старых могилах плясали канкан

Григорьев, божественный юный красавец,

Добрынин, могучий, как дуб, великан.

Когда ж они водкой по уши залились

и Бахус к земле их, болезных, прибил,

в ночи на кладбИще бандиты явились,

чтоб золото спрятать средь старых могил.

От водки кавказской одеревенелый,

могучий Добрынин сквозь щелочки век

увидел, как в свете луны оробелой

копается в почве плохой человек.

Добрынин хотел обругать святотатца,

но в горле застрял непослушный язык.

Потом над могилами выстрел раздался,

и тот, кто копал, прямо в яму - пиздык.

И вышли из тени два жирных муфлона

и тощий, как жердь, одноглазый мозгляк,

засыпали почвой свои миллионы,

а с ними кровавый зарыли трупак.

А дня через три, а быть может, четыре

Москву поражали кабацкой гульбой

Григорьев, красивейший юноша в мире,

Добрынин, могучий и старый плейбой.

В парче и атласе, в шитье от Армани,

швыряясь купюрами в пьяных метресс,

увязли в богатстве, как мухи в сметане,

Добрынин-батыр и Григорьев-балбес.

В ажуре поэты беспечные наши,

и детям останется наверняка,

и пьют они дружно из праздничной чаши,

которой стал череп того трупака.