Час урагана (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 19

— Юрий Дольский, — назвался я. — Есть что-то…

— Да, мы кое-что обнаружили.

Кое-что. Не человека, значит, а информацию.

— Опросив большую часть сотрудников аэропорта, — обстоятельно продолжал капитан, — удалось найти человека, видевшего, как пассажир, похожий на Черепанова, выходил из здания и садился в машину.

— Почему же он только сейчас…

— Стечение обстоятельств. Это один из уборщиков, работавших на привокзальной площади. Его смена закончилась, он уехал домой, вчера у него был выходной, а сегодня он вышел на работу, и мы сразу…

— Понятно, — прервал я слишком разговорчивого капитана. — Что он сказал?

— К этому я и веду, — недовольно произнес Бартенев, не любивший, видимо, когда его прерывали. — Капшеев… это фамилия служащего… видел, как из здания аэровокзала вышли двое, одного из которых он опознал по фотографии, как Черепанова Николая Генриховича.

— Двое, — повторил я. Это действительно было важно.

— Они прошли к автостоянке и сели в коричневые «Жигули», девятку. Рюкзак, по описанию соответствующий оперативке, положили в багажник, после чего покинули территорию аэропорта, но направились не в сторону города, а по северо-западному шоссе. Этим объясняется, почему не удалось ничего обнаружить в городе и на выезде. Мы предполагали…

— На северо-запад… — злостно прервал я капитана. — Это куда?

— В сторону Моховой и Елизово. Но, возможно, они отправились дальше, к вулканам. Все посты ГИБДД в том направлении оповещены, естественно, но вы понимаете, насколько усложнен поиск, прошло почти двое суток после того, как машина покинула аэропорт, за это время они могли проехать сотни километров…

— Зачем? — вырвалось у меня.

— Ну… Это вам лучше знать. Сейчас проверяются все машины марки «Жигули» соответствующего цвета, принадлежащие жителям Петропавловска и окрестностей. К сожалению, Капшеев не обратил внимания на номер, что существенно усложняет розыскные мероприятия.

Ему бы с журналистами общаться, — подумал я. А возможно, это действительно входит в его обязанности? Может, Бартенев в местном отделении вроде пресс-секретаря?

— Почему уборщик обратил на них внимание? — спросил я.

— Считаете, было бы лучше, если бы не обратил? — неожиданно обиделся капитан.

— Нет, — объяснил я. — Если обратил, значит, было на что. И тогда мы тоже должны обратить внимание на эту деталь, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Не думаю, что это поможет в розыске. Тот, второй, личность такая же неприметная, как Черепанов, в толпе не отличишь. И рюкзак невыразительный, судя по описанию. А обратил он на них внимание потому, что все, выходившие из здания, говорили о погоде, о том, сколько стоит доехать до города, ну, в общем, как обычно, а эти двое очень громко рассуждали о каком-то запахе, от которого, как выразился, по словам Капшеева, ваш родственник, человечеству настанет полный кирдык.

— Запах? — удивился я. Относительно кирдыка… да, это лежало в русле моих рассуждений, но запах… при чем здесь запах?

— Они говорили что-нибудь еще? — спросил я.

— Говорили. Капшеев удивился — ну, про запах и кирдык, — и слушал внимательно, даже пошел за ними к стоянке… собственно, потому он и увидел, в какую машину они садились. Но расстояние было не маленькое, так что расслышал он отдельные слова, причем половину не понял и потому воспроизвести не смог, сказал только: «научные термины, наверно».

— А те, что понял…

— Немного: «южный склон», «гомеопатические» и еще тот, второй, воскликнул: «Не дай Бог, если вылечится, тогда действительно кранты!» Капшеев подумал, что они — врачи, торопятся к больному, но почему «не дай Бог, если вылечится»?

— Спасибо, что позвонили, — сказал я. — Что теперь делать будем?

— Ну, — ворчливо, с сознанием собственной значимости, произнес капитан, — вы ничего делать не будете, отдыхайте и ждите, я еще позвоню. Все, что возможно, уже делается. Постам ГИБДД, я сказал, даны указания, коричневые «Жигули» проверяются по картотеке… Да, и к вам просьба: возможно, вы или жена пропавшего знаете этого человека.

— Я не знаю…

— Может, жена знает, это сразу сузит круг поисков. Мой телефон у вас есть, звоните сразу, я на работе.

Пожалуй, действительно: надо бы спросить тетю Женю. Я расплатился и вышел из кафе. Господи, какой был вечер: серебристые облака тонкими нитями висели над западным горизонтом, подсвеченные лучами низко стоявшего солнца, а на востоке небо было такого глубокого фиолетового цвета, что, казалось, можно ощутить всю бесконечность мироздания. И тепло. Теплый воздух струился, как вода в живительном источнике. Уж не знаю, отчего меня потянуло на поэзию, но несколько минут, пока я шел от кафе к гостинице, в голове крутилось: «Он шел, он видел, он мечтал, он знал, он был один…» Чьи это были стихи? Я не знал. Может, я сочинил их сейчас сам, а может, читал когда-то…

— Нашли? — спросила тетя Женя странным голосом, когда я, постучав и услышав «Да!», вошел в комнату: она сидела на кровати, обхватив шею ладонями обеих рук, будто собиралась задушить себя.

— Что вы… — испугался я и бросился к тете Жене, чтобы… Не знаю, что я собирался делать, но делать ничего не пришлось, она опустила руки на колени и сказала нормальным голосом:

— Массирую… у меня… неважно. Нашли Колю?

Я присел рядом на краешек кровати и пересказал все, что услышал от капитана.

— Вы знаете, может быть… какой-то знакомый Николая Генриховича, который живет поблизости? Они говорили о науке — значит, он может быть и астрономом. Или геофизиком.

Тетя Женя отрицательно качала головой. Нет, нет, нет… Не знала она никого, к кому Коля мог бы направиться с такими конспиративными предосторожностями.

— Вам надо хорошо отдохнуть, — сказал я. — Скорее всего, утром что-нибудь все-таки выяснится, и нужно будет ехать.

— Да, — сказала тетя Женя. Она сосредоточенно думала о чем-то, и, как и я, не собиралась, похоже, делиться своими мыслями. Может, мы думали об одном и том же?

Вряд ли.

— Хотите поесть? — сказал я. — За углом неплохое кафе, там есть и Интернет…

— Не хочу я есть. Ты проверил почту? Есть что-то… Нет, конечно. Если бы было, ты сказал бы… Ты прав, Юра, надо отдохнуть. Иди, я еще полежу.

Ей надо было и поесть что-нибудь, но спорить с тетей Женей я не решался.

Я пошел к себе, в соседний номер, который был так мал, что даже прикроватная тумбочка не вместилась, а дверцы встроенного шкафа, если их открыть, упирались в кровать.

Я набрал номер Новинского, в Питере было утро, и ответил он сразу, будто ждал моего звонка.

— Нашелся? — спросил Новинский, и я очень коротко (время — деньги) рассказал о таинственном незнакомце.

— Как в плохом триллере, — буркнул Григорий Аронович и добавил: — Послушайте, Юрий, если мы будем разговаривать по мобиле, вы скоро разоритесь. У вас там есть Интернет?

— Да, рядом в кафе, — подтвердил я. — Если еще открыто, я подключусь.

— По Ай-Си-Кью? Есть у вас номер?

— Нет, — сказал я с сожалением.

— Тогда по Скайпу, — предложил Новинский. — Если это приличное Интернет-кафе, Скайп у них должен быть.

— Попробую, — сказал я. — Свяжусь с вами минут через десять.

— Мой ник в Скайпе — Новин, — сообщил Григорий Аронович. — Все. Выходите в чат.

Я так и сделал. Народу в кафе прибавилось, шума — тоже, я боялся, что на этот раз компьютер окажется занят, но мне опять повезло: туристам, похоже, было не до мировой паутины, они пили пиво (на стене висела табличка: «приносить и распивать крепкие спиртные напитки запрещено») и распевали песни о «лаве, текущей по нашей душе», странные слова, но, наверно, в них был не понятый мной смысл.

Подключился, и через минуту внизу экрана побежали буквы, разговор наш с Новинским перешел к конкретным вопросам. Я переслал ему обнаруженную записку Николая Генриховича, и Григорий Аронович, понятно, тоже отверг мысль, что речь шла о Боге. Она, Он… Конечно, живое существо. Оно? Без пола? Почему нет? При чем здесь, однако, глобальное потепление, гомеопатия, история болезни? Как это связать? Проще всего — никак не связывать. Заболел, мол, Н.Г., в последние месяцы болезнь приняла странную форму — нужно бы посоветоваться с психиатрами, а не с астрофизиками или климатологами. Скорее всего, коллеги Н.Г. так и думают, возможно, так думает даже тетя Женя, но мне во всем, что делал Николай Генрихович, чудилась железная логика, которую мы пока не понимали. И каждое слово в его письмах было на месте. И план статьи был четким (для него) и совершенно однозначным. Если он написал слово «гомеопатия» рядом с «глобальным потеплением», значит…