Звонок с неизвестного номера - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 11

– Черт знает. Лет пятьдесят.

– Да, вроде того. Сюда приехала, получается, в сорок. Я, конечно, спросил: муж, дети есть? Она в ответ: «Нету. Сама по себе». Но разве бабе нормально, когда в сороковник – и без мужика до сих пор?

– Я тоже двадцать лет одна. С тех пор как мой Петенька умер.

– Ну ты-то типичная баба. Очень еще видная. – Хасан подбоченился, потянулся через стол ущипнуть за щечку.

Василиса ловко увернулась, продолжила тему:

– Так, может, у нее тоже был – да умер? Или развелись?

– Не. Мне сказала: мужчины не интересуют ее.

– Сказала после того, когда ты ее навещать предложил? – улыбнулась Василиса.

– Пытался к ней подкатить. Не без этого, – признал Хасан. – Но я-то сразу вижу: когда бабе просто не нравлюсь или недотрога она, вроде тебя. А эта – прямо как отрезала. Холодом обдала. Вот я и подумал: может, из извращенок?

– Не зна-аю, – задумалась Василиса. – Сколько живет у нас – не говорили про нее такого.

– Да я тоже не слышал, – согласился хозяин. – Но тетка странная.

– Откуда она приехала-то к нам?

– Сказала, из столицы. Устала от шума-гама.

– А в паспорте у нее что написано? Ты ведь документ видел, раз ей дом продавал?

– Ха. В паспорте у ней было написано Лукерья какая-то. Из города Норильска, – усмехнулся Хасан.

– Почему Лукерья-то? – озадачилась Василиса Петровна.

– Дом она захотела оформить на свою матерь.

– Зачем?

– С банками, сказала, проблема. Кредит просрочила, боялась, что на личное имущество арест наложат.

– Она преступница, что ли? – округлила глаза Василиса.

– Не. На преступницу не похожа, – покачал головой Хасан. – Но банки – они, правда, могут. Мне, вон, кредитную карту навязали, я про нее и забыл. А через год – бац, с пенсионного счета десять тысяч списали. За обслуживание и пени какие-то.

– А эту ее мать, Лукерью, ты видел?

– Нет. Только паспорт.

– Разве нотариус сделку может зарегистрировать, если нет человека?

– Не знаю, как Наташка сделала. Договор мы вроде как с Лукерьей заключили, в простой письменной форме. А регистрировать, она сказала, сама будет.

– А договор кто подписывал?

– Наташка. Сказала, за мать распишется.

– Темная история.

– Мне-то что? Деньги сполна заплатила.

– Можешь договор показать?

– Тебе зачем?

Улыбнулся лукаво и снова тянется за щеку щипать.

Василиса на сей раз уворачиваться не стала, вытерпела. Сказала серьезно:

– Расследование провожу.

– Это какое? – подтянул стул поближе, руку положил на коленку.

Ладонь мужскую стряхнула, деловито сказала:

– Сам подумай. Михалыч дом должен был покупать. Дорогущий. Уже задаток внес. И вдруг за месяц до сделки умер, а Наташка из поселка исчезла. Может, она и прикончила? А сама смылась с деньгами?

– У Михалыча, что ли, деньги пропали?

– Неизвестно. Но что она ровно в момент его смерти куда-то делась – подозрительно. Соседи говорят, с тех пор дома не появляется. Даже белье не убрала со двора – до сих пор на веревке, после норд-оста все перекручено.

– Так ты в полицию сходи! Мой кум у нас опер! Попрошу, чтоб по всей вежливости приняли.

– Может, и попрошу. Но пока в полицию не с чем. Надо прежде предварительную информацию собрать. Покажи договор, а?

– Ох, Василиска, опасная ты штучка! – вздохнул Хасан.

Встал, пошаркал к шифоньеру, вынул шкатулку, порылся в бумагах, с самого дна извлек пожелтевший договор. Василиса нацепила очки, аккуратно переписала в блокнотик: Лукерья Антоновна Филиппова, одна тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения, проживающая в Норильске, улица, дом, квартира такая-то. Тоже старуха. Может, и померла уже.

Уточнила:

– У Наташки прямо ее паспорт был?

– Ну… вроде да, – смутился.

– Или по ксерокопии продал? – проницательно спросила она.

– Не помню. Давно дело было.

Глаза забегали.

«Вот Хасан дает! Ни человека не видел, ни, скорее всего, даже паспорта его! – поразилась Василиса Петровна. – А дом продал!»

Но, с другой стороны: Хасану-то дело какое? Деньги получил, а на чье имя теперь жилье – ему без разницы.

Однако Наташка теперь представлялась все более интересной фигурой. Василиса даже забыла, что расследование по поручению Дениса ведет – сама увлеклась. Стала думать дальше: какие еще источники информации к делу привлечь?

С почтальоншей, что ли, поговорить? Хотя пенсию Наташка вроде еще по возрасту не должна получать, если только письма с посылками. Но она дама, как казалось Василисе, современная – скорее всего, по электронной почте переписывается, а не по старинке.

В пункты выдачи интернет-магазинов сходить? Так там паспорт не спрашивают, любой фамилией можно назваться.

И тут ее осенило. Ну конечно! В поликлинику! Там без документа и разговаривать не станут. Как раз и связи есть – золовка, Петечкина сестра младшая, в регистратуре работает. Сначала хотела к родственнице домой наведаться, но потом сообразила: лучше на службу. Чтоб, если получится, и на карту Наташкину взглянуть.

Поликлиника у них в поселке – будто специально для немощных – на самой горе. От автобуса, что по центральной улице идет, топать по крутейшему уклону метров триста. Для облегчения участи совсем болящих у остановки всегда таксисты дежурили – предлагали всего-то за полтинник к порогу домчать. Но Василиса тратиться не стала. В память о Михалыче, который наставлял сердечную мышцу тренировать, дотопала сама.

Время обеденное, врачи у них в основном до часу, и народу в поликлинике никого. Но золовка в регистратуре сидела. Увидела Василису, сначала испугалась:

– Что красная такая? Случилось чего?

Когда услышала в ответ, что поболтать просто, обрадовалась:

– Пошли чайку выпьем.

Установила на окошко табличку, что технический перерыв, достала из закромов конфеты (точно такие, какими и Хасан угощал – их весь поселок скупал, потому что в магазине на распродаже).

Повздыхали привычно по Петеньке, ушедшем безвременно. Потом золовка спросила:

– Что надо-то? Талон к ортодонту?

– Не. Следствие я веду.

И изложила ту же версию, что и Хасану.

Золовка заинтересовалась, вспомнила:

– А ведь права ты! Клеилась Наташка к Михалычу! Я сама видела!

– Где?

– Да тут, в поликлинике. Он к кардиологу приходил, а эта с ним. Просто так. Чтобы, – передразнила, – поддержать. Там очередь на два часа, но ничего, терпела. Сидела рядышком.

– Обнимались?

– Нет, – вздохнула с сожалением. – Беседовали просто.

– Есть с Наташкой одна загадка, – доверительно сказала Василиса. – Никто ее фамилии не знает.

– Ой, тоже мне, проблема! – усмехнулась золовка.

Шустро подскочила, отправилась к стойке, где медицинские карты.

– Она у нас с Зеленой, а дом какой?

– Тридцать семь.

– Ага, вот. Летунова Наталья Андреевна. Одна тысяча семьдесят третьего.

Василиса быстро вспомнила, что у матери фамилия другая. Интересно почему, если Наташка вроде замужем не была? Но выдавать лишнюю информацию не стала. Спросила:

– А в карте ведь должна ксерокопия паспорта быть? И номер полиса?

– Ну да.

– Можно, я посмотрю?

– Зачем тебе?

– Так, может, она у Михалыча деньги украла? И ее в какой-нибудь стоп-лист надо ставить?

– Ты у нас, смотрю, прям как полиция, – сыронизировала золовка.

Но медицинскую карту протянула:

– На. Исследуй.

Василиса Петровна приладила очки, мимоходом увидела, что посещений врача у Наташки – раз, два и обчелся. Флюорография, осмотр гинеколога.

– А где паспорт-то? – спросила.

– Да вот здесь, на первом развороте! – ткнула золовка.

– Нету, – растерянно отозвалась Василиса.

– Не может быть, что нету! – рассердилась родственница.

Выхватила карту, уставилась в недоумении. Пробормотала:

– Как ее обслуживали-то без документов?

Тоже надела очки, прочитала:

– Паспорт, со слов пациентки, серия, номер такие-то. Полис тоже забыла. Принести документы обязалась при следующем посещении.