Аксиома Эскобара: вес не имеет значения (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич - Страница 41

— Думаю, мы сможем организовать переговоры на нужном уровне, — Инагава встал. — В ближайшее время.

— Буду ждать, — так же привстав, коротко ответил Эскобар. — Рад знакомству.

— Взаимно, — снова холодно улыбнулся Инагава. — Очень советую местную лапшу. Последнее время она здесь просто восхитительна. И до встречи, Señor Escobar.

После чего якудза покинул ресторан. Ширму убрали буквально через несколько минут.

Пабло, несколько расстроенный, что всё же засветился, решил не переживать. В той или иной степени это все равно было неизбежно.

А пока — можно было наслаждаться едой и хорошей погодой. В конце концов, пока что ситуация складывалась более чем удачно.

Глава 23

Максим Ян узнал о существовании Пабло Эскобара совсем недавно. Просто потому, что некоторые контакты в Тошибе, призванные присматривать за вниманием американцев к сделкам японской корпорации с советским правительством, сообщили, что к нужным СССР станкам активный интерес проявил некий колумбиец. Казалось бы — ну проявил и проявил, чего такого-то?

Вот только стоило упомянуть об этом в одном из отчетов для Москвы, как оттуда немедленно прилетело распоряжение «обратить максимальное внимание». А это было уже чем-то весьма необычным — ничего подобного за свою карьеру Максим, начинавший служить еще в самом начале шестидесятых, не видел.

Нет, так-то бывали, конечно, разные ситуации — но страна с края света? Какой-то обыкновенный бизнесмен (судя по информации всё тех же людей из Тошибы)? Бред ведь…

Однако, «приказы не обсуждаются, а выполняются» — аккуратная слежка за бизнесменом не должна была стать чем-то сложным. И если сначала все шло совершенно ожидаемо: Эскобар съездил на Фудзияму, пошлялся по токийским достопримечательностям, метнулся в Кобе, воспользовавшись скоростным поездом, то потом события начали развиваться, что называется, всё «страньше и страньше».

Во-первых, встреча с большой шишкой среди местных якудза. Конечно, сам факт встречи подтвердить не удалось, но Инагава был с Эскобаром в одном ресторанчике в одно время, и покинули они его хоть и не одновременно, но не с особо большой разницей по времени. И, как удалось выяснить, кого-то в ресторане прикрывали ширмой…в общем, выглядело подозрительно. Зачем Эскобар был нужен якудза (или наоборот) оставалось совершенно неясным, даже идей особых у Яна не было. Но, тем не менее, зачем-то был нужен. И это было странно.

Но самым большим шоком стало не это. Вот вообще. Ян уже сутки пребывал в состоянии легкого охренения и пытался убедить себя, что ему не послышалось. Но нет: он лично слышал, как гулявший в парке колумбиец напевал себе под нос песню на русском языке! Саму песню Ян не знал, но это был не случайный набор слов! «Третье сентября» — и ведь в тему же, на дворе было именно оно, третье сентября!

Все слова Максим не разобрал, но услышанного было вполне достаточно, чтобы осознать, что язык колумбиец знает не хуже самого русского корее-японца. Акцента вообще не распознавалось… «День, когда горят костры рябин, как костры горят обещанья», «ведь было всё у нас всерьёз второго сентября». Запоминается — и при этом лихорадочный опрос по коллегам картину заметно усложнил, ведь выяснилось, что такую песню никто не знал. Это, конечно, само по себе ни о чем не говорило, вот только Валя Тимофеева — одна из секретарш посла — была фанаткой современной музыки и знала всех сколько-нибудь значимых певцов. Что-то действительно новое? Или, может, эмигрантское? Последняя версия объяснит интерес Москвы к колумбийцу. Может, в эмигрантской тусовке что-то затевается? Или еще что-нибудь в этом роде…

Интерес Яна, после эти двух вещей вырос многократно. Загадка манила, без шуток.

А потом Максим увидел, как какие-то американцы (ну, может, конечно, не американцы, а другие европейцы, это было сложно сказать с уверенностью, но почему-то он был уверен, что это были именно янки), тоже внимательно следят за Эскобаром, покидающим свой дорогой отель в центре Токио.

И вот тут Ян собрался уже на все сто — потому что до этого это были «хиханьки и хаханьки». А если в деле появлялись американские спецслужбы… Тут уже вопросов по важности задания не осталось вообще.

Фактически, на слежку за колумбийцем были направлены как бы не все имевшиеся в распоряжении Яна ресурсы. Как и на сбор максимального количества информации о его перемещениях. Было непросто: потому что любому было понятно, что подобная активность будет заметна как местным силовикам, так и американцам. И по какой бы причине Эскобар не был интересен Москве, это внимание казалось совершенно лишним.

Ян, тем не менее, справлялся — на его взгляд. За неделю сумел вытащить почти всё, что только можно, о маршруте и встречах Эскобара в Японии. И усилил впечатление о том, что колумбиец встречался с якудза. Инагаву в одном ресторане с бизнесменом больше не замечали, но вот одного из подручных видели курящим на балконе здания, в которое приезжал колумбиец.

Конечно, в какой-нибудь там суд потащить это было нельзя: в конце концов, здание было немаленьким, наверняка у обоих была бы стопроцентная причина здесь находиться. И целая толпа готовых это подтвердить свидетелей.

Естественно, оставались вопросы: зачем якудза был нужен Эскобар? Или зачем Эскобару были нужны якудза? Собранная информация понимания не давала. А контактов, так-то, у колумбийца с подручными Инагавы хватало.

Однако эта часть Москву не заинтересовала. Нет, в папочку наверняка подшили, но не больше.А вот что им было реально интересно, так это объем покупаемых у японцев станков и их номенклатура. Казалось, что Эскобар собирает прямо тот набор, который интересовал Союз. Совпадение выглядело странновато. Нет, колумбиец строил большую верфь, и было понятно, что это оборудование ему нужно…Но всё равно «тайминг» оставался очень уж подозрительным.

И сейчас, сидя за соседним столиком в, прямо скажем, не самом дешевом ресторане и наблюдая за спокойно обедающим колумбийцем, Ян пытался прикинуть, что ему делать дальше.

Сам Пабло, естественно, о сомнениях и вопросах советской разведки не имел ни малейшего понятия, решая, по большому счету, личные вопросы. Другое дело, что японские пейзажи почему-то вызвали в нём очередной всплеск желания помочь как-нибудь своим «вторым Родинам». Но ничего в голову не приходило.

С Югославией вариантов вообще не наблюдалось. С СССР, так-то, тоже не особо. Поменять в Союзе все глобально и к лучшему — тут без шансов. Пабло со всем опытом нескольких жизней и близко не видел вариантов, особенно учитывая то, что он находился «снаружи».

Чем-то помочь, наверное, можно: с тем же станками, или как-то изменить течение войны в Афганистане, спасти мир от Чернобыльской катастрофы. Вот только легко сказать «изменить течение войны», но как это сделать? Не дать ввести войска? Ага, позвонить в Кремль Брежневу и попросить этого не делать…

Нет, в целом идей хватало. Например, что-то устроить в Пакистане, который будет огромным и надежным тылом для моджахедов. Как вариант, убить Муххамада Зию уль Хака, возглавляющего Пакистан и как-то спровоцировать при этом Индию, чтобы она начала вторжение или войну. Индусы с пакистанцами воевали не раз, в теории нечто можно устроить серией провокаций…

Или просто уже закрыть глаза на всё это? Забить? Строить Колумбию, пользуясь возможностями, которые появятся после крушения Восточного блока? Дождаться подъёма России и тогда…Вот только маленькая проблемка: мир уже другой. Бжезинский мёртв, это наверняка что-то изменит, а значит, всё может пойти совершенно не так, как шло раньше, поэтому сидеть, сложа руки, уже нельзя. А значит, надо действовать. Колумбия — Колумбией, его план — его планами. Но оставаться в стороне он теперь не имеет права. Совершенно. Поэтому — «делай что должно, будет что будет».

Пабло, развалившийся в очень удобном кресле за столиком, потёр виски. Очередной план, разработки которого требовала его душа, вызывал головную боль одной своей необходимостью. Особенно если учитывать то, что он не так много знал — всезнающего Интернета будущего под рукой не наблюдалось.