Горизонты Холода - Евдокимов Дмитрий Викторович - Страница 21

На обратном склоне холма, выбранного мною в качестве командного пункта, установили три орудия, минометную батарею и выделили полуэскадрон драгун в прикрытие. Это было сделано на случай попытки хошонов совершить обходной маневр под прикрытием ограничивающих поле с юга возвышенностей. На левом фланге, у выхода из оврагов расположился спешенный драгунский полуэскадрон, вооружившийся гранатометами. В центре и на правом фланге я, без риска быть атакованным, выдвинул оставшуюся кавалерию на расстояние в двести-триста метров от противника, недалеко от границы нетронутой снежной зоны, и равномерно расположил за их спинами минометные расчеты. На вершине холма обосновались гаубицы, способные отсюда контролировать все поле.

Я достал из кармана часы, массивный вид которых в очередной раз вызвал у меня горестный вздох. Лучшие часовых дел мастера Таридии приложили все силы, чтобы сделать этот экземпляр предельно компактным, но все равно его приходилось носить в кармане, потому как таскать на запястье этакого монстра было решительно невозможно. Доживу ли я до века наручных часов в этом мире?

Пятнадцать двадцать две, пора начинать, пока на землю не опустились ранние зимние сумерки.

– Начинаем! – оторвав взгляд от бинокля, я махнул рукой. Отряд Зайцева еще не подошел, но так, может, даже лучше. Если хошоны побегут в сторону развалин Петровского, то мы запрем их на небольшом полуострове, если сунутся на восток – наткнутся на наших железнобоких кирасир, и мало им тогда не покажется. Можно еще рвануть на юг, но там сплошные холмы, лес да овраги, и река где-то совсем недалеко протекает, стремя свои воды к близкому океану, а за рекой уже и Ратанские горы начинаются – уйти этим путем будет достаточно трудно.

По команде Васнецова драгуны развернулись и отошли к подножию холма, оставив на переднем крае минометчиков, тотчас принявшихся отправлять снаряды в неприятеля. Причем били планомерно в середину и задние ряды, отсекая таким образом пути к отступлению воинам, находящимся в первой линии.

Лошадь – животное пугливое. Это мы у себя планомерно приучаем четвероногих друзей к звукам стрельбы, вспышкам и облакам порохового дыма, а для туземных лошадок весь этот шум оказался в новинку, и они внесли свою лепту в мигом возникшую неразбериху.

Хошонские кони ржали от страха, сбрасывали седоков, метались в панике по сторонам, сбивая с ног пеших воинов. За какие-то минуты все устроенные неприятелем ловушки оказались вскрыты им же: и пешим воинам, и всадникам первых линий просто некуда было деваться, да и обезумевшие от страха лошади неслись вперед, не разбирая дороги и не слушаясь команд.

Я перевел взгляд налево – позиции гранатометчиков тоже тонули в клубах дыма, значит, фланговый резерв хошонов решил вступить в бой сразу с началом канонады. По всей видимости, наше попадание в заготовленные ловушки не подвергалось сомнению, потому и начало атаки засадного отряда не нуждалось в дополнительном уточнении.

Были опасения, что запертые в узких оврагах туземцы будут массово выбираться по крутым склонам наверх и создадут угрозу для значительно уступающего им в численности отряда прикрытия. На этот случай пришлось направить туда еще и полуэскадрон драгун из центра. Но опасения оказались напрасными, поскольку небольшое количество выбравшихся из оврага хошонов спешили удрать обратно за холм.

С полсотни вражеских кавалеристов предприняли было попытку прорваться к нашим минометам по береговой полосе, но нарвались на шквал заградительного огня и были вынуждены отступить.

Все, на что хватило ума у вождей противника, – это задать направление для отступления. Хотя какое там отступление, это было просто беспорядочное бегство! Но побежали хошоны в обход южных холмов на восток, то есть в единственном направлении, куда, как они считали, можно было вырваться.

Почти тут же загрохотала артиллерия с обратного склона нашего холма, но, судя по звуку и частоте выстрелов, работали только орудия больших калибров, пытавшиеся достать уходящих на приличном от них удалении туземцев.

Чтобы не дать хошонам оправиться от шока и перегруппироваться для нового нападения, я отправил за ними вдогонку всю свободную кавалерию. Сильно увлекаться преследованием не стоило, а вот заставить удирающих прибавить скорость да погонять отставших – это пожалуйста. Дальше дело было за Зайцевым, и тут уж сомнений в удачном исходе дела не было никаких. Не соперники хошоны кирасирам, даже если их намного больше.

– Что ж, господа, поздравляю вас! Победа за явным преимуществом! – провозгласил я минут через десять, когда стихли последние выстрелы.

– Виват Михаилу Васильевичу! – рявкнул Игнат. – Ура!

– Виват Князю Холоду! – выпучив глаза, гаркнул прапорщик Протасов.

– Ура! Ура! Ура! – подхватили остальные члены свиты.

Я досадливо поморщился, но говорить ничего не стал. Для меня главное, что победа одержана быстро и малой кровью, а то, что окружающие опять запишут ее исключительно на мой счет, да еще приплетут мне какие-нибудь подвиги сказочного героя, это не так уж важно. Жизнь научила, что спорить с этим не нужно. Время потрачу, а переубедить не смогу все равно.

– Михаил Васильевич, – вполголоса обратился ко мне Иванников, – но мы же хотели примерно наказать эту хошонскую орду за разгром поселка, а тут чуть не половина ушла от возмездия. Не стоит ли продолжить преследование и довершить дело?

– Саня, ты прямо хочешь всех хошонов истребить, что ли? – так же тихонько ответил я. – Мы за один неполный месяц перебили их больше, чем все рунгазейские племена, вместе взятые, за последние лет десять. Думаю, что урок они получили хороший, тем более что сейчас им еще от нашего Зайки достанется.

– Думаете, этого достаточно?

– Может, да, может, нет, – я пожал плечами. – Понимаешь, мы хотим застолбить за собой огромную территорию, но ни хошоны, ни катланы, ни другие туземные племена знать не знают про наши желания, а фрадштадтцы или даже криольцы не собираются признавать обозначенные нами границы. Так что одним походом проблему не решить. Нужна долгая и кропотливая работа, и нужны люди, много людей. Хотим мы того или нет, летом придется вернуться в эти края, иначе о нас снова забудут.

– Летом здесь еще и охотники за головами лютуют, – присоединился к разговору Игнат, – в прошлом году из Петровского дважды экспедиции посылали вдогонку мерзавцам, но оба раза безрезультатно.

– Разберемся и с охотниками, – отстраненно ответил я, думая уже о дальнейших действиях здесь.

Можно было разбить на ночь лагерь прямо на месте так называемого сражения, а можно было попытаться к ночи добраться до развалин Петровского. Но бывший наш южный форпост располагался близко к крайней точке небольшого полуострова, то есть лежал немного в стороне от конечной цели этого похода. Да и какой был смысл ночевать у руин поселения? Разве что убрать хошонские столбы да проверить целостность устроенного в прошлый раз захоронения. Но, насколько я знаю, хошоны ранее не были замечены в разорении могил, а чтобы столбы убрать, не обязательно тащиться туда толпой, можно просто послать десяток всадников.

В общем, лагерь разбили неподалеку от поля боя, где и дождались к семи часам вечера уставших, но весьма довольных собой кавалеристов Зайцева. У хошонов выдался сегодня трудный денек, и очень многие из них отправились прямиком в места вечной охоты. Надеюсь, их вожди сделают правильные выводы и мне не придется проводить годы в беготне за ними по бескрайним степям и лесам. Да и не хочется, знаете ли, доводить дело до войны на истребление, как было у европейских колонистов с американскими индейцами.

Ну а таридийское присутствие этих местах я был намерен восстановить вне зависимости от отношений с хошонами. Местоположение Петровского было не очень удачным, потому и восстанавливать его я считал нецелесообразным. А вот бухточка, где «Соколу» довелось пережидать шторм, произвела настолько благоприятное впечатление, что именно там я решил возвести новое поселение. Вот туда-то наша маленькая армия и направится завтра, чтобы встретить корабли, груженные провизией и строительными материалами для возведения первых каркасно-щитовых домиков. Оставлю там пока роту солдат для охраны рабочих, а уже весной туда отправится первая группа переселенцев из тех, что должны начать прибывать из метрополии.